Николай Новиков - Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
— Пятьдесят тысяч? — не поверил Алтухов.
Светлана дернула его за руку, чувствуя, что сейчас может случиться что-то страшное.
— А ты как думал? Ночная такса, — невозмутимо сказал водитель.
Алтухов мрачно усмехнулся и вдруг изо всех сил врезал ногой по передней дверце машины, оставив на ней приличную вмятину.
— Ты что, козел, делаешь?! — заорал водитель. — Ты на хрена мне тачку гробишь? Да я тебя, с-сука!.. — Он выдернул откуда-то снизу черный пистолет, направил ствол на Алтухова. — Продырявлю, падлу, век помнишь будешь!
Алтухов резко нагнулся, приподнял машину сантиметров на двадцать над асфальтом и отпустил. «Волга» с лязгом приземлилась, водитель закачался в кабине, на мгновение потеряв ориентировку. За это мгновение Алтухов оказался с другой стороны, рядом с ним и заорал:
— Ты в меня стрелять собираешься?! Ну стреляй, быдло! Стреляй в русского писателя, Дантес хренов! Только помни, что после этого я тебя замурую в этой машине!
Водитель заколебался. Если русский писатель позволяет себе такое, значит, он не простой писатель, кто знает, какая у него «крыша»? К тому же быть Дантесом в России не желают даже самые отъявленные бандиты. Нероном — да, Калигулой, Наполеоном, даже Гитлером — могут себя представить, но Дантесом, гнусным французишкой, который убил лучшего русского поэта, — нет. И пусть не читали они Пушкина, помнили лишь то, что когда-то говорила учительница в школе, но быть Дантесом — нет.
— Да пошел ты, мудак! — злобно прошипел водитель, бросая пистолет на сиденье рядом с собой. — В психушку обратись, козел!
И, включив скорость, рванул с места так стремительно, что Алтухов ударил ногой в пустоту, а ведь собирался и вторую дверцу искорежить.
— Ты с ума сошел, Ал! — закричала Светлана, хватая его за руку. — Ну разве можно так? Что для тебя пятьдесят тысяч — деньги?
Алтухов опустил голову, ковырнул носком туфли смятую банку из-под пива.
— Извини, Света, дело не в деньгах…
— А в чем же тогда? — Она посмотрела на него и неожиданно даже для себя самой расхохоталась. — Почему ты развоевался? Он ведь мог пристрелить тебя!
— Пусть бы только попробовал!
— А я-то думала, что скверный характер — это выдумка. Оказывается, нет. Вот я и увидела его, ужас какой характер!
— Понимаешь, Света… деньги — это пустяк. Я сейчас разорву пятидесятитысячную бумажку, чтоб ты не думала, будто я для тебя денег пожалел.
— Не вздумай! — приказала она. — Хватит того, что было.
— Он — на «волге», в красном пиджаке. Вроде бы нормальный мужик. Его просят подвезти прекрасную женщину, всего-то семь минут, пустяк. Человеком бы почувствовал себя рядом с такой женщиной! Нет бы распахнуть дверцу: садитесь, пожалуйста, с удовольствием подвезу вас — он требует пятьдесят тысяч! За семь минут! Дерьмо в красном пиджаке, — мрачно произнес Алтухов.
— Ну и не стал бы с ним разговаривать, пусть едет, раз он так плохо воспитан.
— Он не плохо воспитан. Он извращенец, который возомнил, что главное в жизни — деньги, и делать их нужно на всем! Женщину подвезти поздно ночью, ребенка в больницу доставить — пятьдесят тысяч и весь разговор!
— А ты думаешь по-другому?
— У меня нет машины, но если появится, я буду подвозить всех красивых женщин бесплатно. Ради своего удовольствия.
— Попробуй только! — пригрозила Светлана.
Алтухов с удивлением посмотрел на нее.
— Пошли на Кутузовский, я сама поймаю машину и договорюсь о цене, — решительно заявила Светлана. — Не то, чувствую, ты все машины переколотишь! — И с восхищением покачала головой. — Ну надо же какой! У меня коленки затряслись, когда увидела, что он пистолет достал.
— Такой вот у меня скверный характер… — виновато пробурчал Алтухов.
Она быстро поймала машину, быстро договорилась с водителем, потом вернулась к Алтухову, который, скрестив на груди руки, молча наблюдал эту сцену, чмокнула в щеку.
— Ты очень хороший, Ал… Спокойной ночи!
— А если я набью морду этому шоферу, ты подумаешь, что я плохой и не уедешь? — мрачно усмехнулся он.
— Уйду пешком, но больше мы не встретимся. Тебя это устраивает?
— Тогда я прошу прощения за свои дурные мысли. А завтра буду ждать тебя у метро, там же, где и сегодня.
— Завтра позвонишь Ленке, она тебе все скажет. Счастливо!
— Какое уж тут счастье… — пробормотал Алтухов.
— Теперь-то я могу попасть в свою квартиру? — спросил Данилов, когда Алтухов открыл ему дверь.
— Заходи, чувствуй себя как дома, — махнул рукой Алтухов. — Там на столике шампанское осталось, хочешь, выпей.
— Хочу. И шубу с барского плеча хочу, — усмехнулся Данилов, придирчиво разглядывая диван. — Ты чего мрачный такой, Ал? Дама оказалась не совсем той, за кого ты ее принял?
— Ты понимаешь пушкинский образ «гений чистой красоты»?
— Понимаю. Когда влюбляешься, она всегда такая, а потом любовная лодка разбивается о быт и гений превращается в старуху у разбитого корыта, вернее, у сломанной стиральной машины.
— Чертов ты философ, Макс! Не хочу тебя слушать.
— Не хочешь — не слушай. Ну расскажи, что у вас тут было.
— Что-то было… Она хотела, чтобы я показал, как писатели пишут романы на этой дурацкой штуковине!
— Ты показал? — засмеялся Данилов.
— Откуда я знаю, как он включается, этот компьютер!
— Я же тебе объяснил!
— Ну, включить-то я его включил, а что дальше — убей, не помню. Чуть было не погорел.
— Пришлось отвлекать ее разговорами о любви?
— Пришлось… Если б ты не приперся, мы бы хорошо поговорили. Не мог потерпеть еще часик?
— Ты хоть на время посматривал, Ал?
— Какое там время! Я смотрел на нее.
— Да неужто влюбился?! И это — ты, Ал?! Послушай, дружище, теперь мне по-настоящему страшно за тебя.
— А мне, думаешь, нет?
— Я, честно говоря, опасался, как бы скандала не вышло. Ты же привык действовать быстро и решительно, а потом делать вид, что все остальное тебя не касается.
— Она… понимаешь, Макс, она совсем не такая, как те, что у меня были. Да и вообще, я понял вдруг, что находился как бы в спячке. Все рухнуло, развалилось, никакого просвета впереди, значит, и надеяться ни на что не следует. Какие-то лекции идиотам читаю, деньги на хлеб и водку есть. Валя рядом — вот и женщины не нужно. Одежда? Есть в чем ходить, и ладно. Рядиться в клоунские пиджаки, чтобы доказывать всяким ублюдкам: я не хуже вас — не собирался. И так знаю, что лучше. И на компании их, всякие там ночные клубы — плевать мне было! Полнейшая апатия. А теперь, когда встретил ее, хочется… — Он в отчаянии махнул рукой. — Сам понимаешь.
— Написать «коммерческий» роман? Пиши, пиши, выйдет — я с удовольствием возвращу тебе «комплименты», которые ты мне говорил по поводу моей последней книги.
— И напишу! Заказ уже есть, и стоить он будет не меньше пятидесяти тысяч долларов. Но больше ничего не скажу, и не спрашивай. Это профессиональный секрет.
— Тогда я спрошу другое. Чем же она тебя так поразила?
— Откуда я знаю? Поразила и все. Я даже почти не пил. — Алтухов наполнил бокал шампанским, залпом осушил его.
Данилов принес из кухни чашку, налил себе шампанского, отпил глоток, с интересом посмотрел на приятеля.
— Вот что, Ал, ты обязательно должен познакомить меня с нею. Сгораю от нетерпения увидеть сию необыкновенную женщину.
— А больше ты ничего не хочешь?
— Больше не хочу. Кстати, ты мне сегодня испортил рабочий вечер. Давай компенсируй потерю времени, глядишь, новый сюжет подсмотрю.
— Я даже не знаю, встретимся мы еще или нет… Хотя, погоди, вспомнил!
— Вспомнил, что она пригласила тебя к себе на виллу?
— Что у нее есть подруга. Лена! Очень симпатичная женщина, учительницей в школе работает.
— У красивой женщины подруги бывают в лучшем случае симпатичными и, как правило, школьными учительницами, это я знаю. Но ты продолжай, продолжай.
— Светлана хочет, чтобы ты познакомился с нею. Соглашайся, Макс! И со Светланой познакомишься, и, может быть…
— Насчет «может быть» все ясно. А вот понаблюдать за женщиной, которая охмурила Ала, это интересно.
— Если так, значит, мы встретимся! — с воодушевлением воскликнул Алтухов, выливая в бокал остатки шампанского. — Все, решено! Завтра я звоню Лене и говорю, что еще один писатель, господин Данилов, согласен составить нам компанию!
— Завтра? Погоди, а ты уверен, что эта Лена желает составить нам компанию?
— Я с ней говорил по телефону сегодня. Очень приятная девушка. Ты же знаешь, я по голосу могу определить внешность.
— Забавно… — покачал головой Данилов. — А где состоится эта встреча? И кто будет играть роль богатого писателя, а кто платить за показуху?
— Роль буду играть я, уже привык к ней, а платить будешь ты, у меня деньги почти кончились. Встреча состоится здесь, потом вы сможете уединиться на кухне, мы со Светой не станем мешать.
