Дебра Кент - Дневник В. Счастье после всего?
— Хорошо, — сказала я.
— Великолепно! Просто великолепно!
— Нет, это неправда. У меня вовсе не все хорошо. Если честно, мне плохо. Я запуталась.
— Может быть, мы поговорим об этом? — В голосе появились мягкие отеческие нотки.
— Да.
— Тогда давайте договоримся о встрече. — Он явно ни о чем не догадывался.
— Вообще-то я хотела поговорить сейчас, — накатила волна адреналина.
— Ну что ж, пять минут у меня есть. Говорите.
Я глубоко вздохнула. Диана сжала мне руку и прошептала: «Давай!»
— Отец Ли, вы знаете, что мы с Роджером развелись и мне принадлежит преимущественное право на опеку. Сейчас Роджер оспаривает это право. Он добивается полной опеки. И у него есть возможность получить ее. Роджер заявил, что я лесбиянка. У него есть фотографии, на которых я сижу в гостиничном номере с женщиной, которая оказалась лесбиянкой. Боюсь, что эти фотографии ставят меня в нехорошее положение. Понимаете, что я имею в виду?
— О, Вэлери, это ужасно. — Он сочувствовал мне, но не извинялся. Кажется, он действительно не представлял, что ему предстоит услышать.
— Я попыталась выяснить, где он взял эти снимки.
— И?
— И оказалось, что они попали к нему от вас.
Молчание. И наконец:
— Повторите, пожалуйста.
— Отец Ли, я сказала, что фотографии попали к Роджеру от вас. Вы их прислали моему бывшему мужу.
— Вэлери, я понимаю, на вас навалился огромный стресс — развод и все остальное… бывает, что в таком состоянии люди говорят странные вещи. Совершенно бессмысленные. Это бывает.
Вряд ли он лгал. Я была уверена, что он действительно смущен и сбит с толку. Как и я сама. Значит, Геракл Слоан солгал Диане? Я посмотрела на нее. Сверкнув глазами, она лихорадочно нашла ручку с бумажкой и нацарапала: «Он женат?»
Я кивнула. «Удачно?» — появилось на листке. Я пожала плечами. Откуда мне знать? Вспомнила: был слух, что однажды они расходились. Когда Мишель брала трубку, всегда говорила очень раздраженно. Едва ли она была примерной пасторской женой. Часто пропускала службы, почти не принимала участия в церковных делах. Диана опять накарябала: «Может, фотки послала жена?»
— Отец Ли, я верю, что вы не имеете к этим снимкам никакого отношения. Я вам верю. Но я вынуждена спросить еще вот что: не могла ли ваша жена как-то участвовать в этом деле? Как вы думаете?
Повисло долгое молчание.
— Отец?
— Да, возможно, — с трудом выговорил он.
Я показала Диане большой палец.
— Вы не возражаете, чтобы я с ней поговорила?
— Мы разошлись. Опять. Сейчас я даже точно не знаю, где она.
— Отец Ли, вы не можете объяснить, зачем ваша жена следила за мной в мотеле? Пожалуйста.
Пастор уткнулся в трубку и прошептал:
— Я не могу сейчас об этом говорить. Не здесь. Может быть, мы где-то встретимся?
Вечером он должен был готовиться к собранию церковного совета и до завтра вырваться не мог. Мы договорились встретиться в «Пони» в одиннадцать утра.
Положив трубку, я отчаянно захотела что-нибудь сделать, что угодно, просто почувствовать, что еще могу влиять на свою жизнь. Хотя бы выйти в Интернет и поискать что-нибудь о Мишель Ли. Может, найдется ее адрес электронной почты, телефонный номер, полицейские сообщения — кто знает?
— Брось, — сказала Диана. — Не трать время попусту. Найдешь кучу сайтов о каком-нибудь ландшафтном дизайне. Подожди, я тут принесла кое-что. Сейчас займемся.
Она потянулась к своей огромной сумке. Я в ужасе застыла.
— Да не бойся, дурашка. — Диана заметила выражение моего лица. — Ничего тут такого нет. Вот, иди посмотри.
И достала толстую белую свечу, пучок какой-то сушеной травы, коробок спичек с красными головками и тяжелое распятие.
— Что это все значит?
— Это все, что нужно для очищения дома. Все, кроме священника. Но меня уверяли, что этот набор «Сделай сам» работает не хуже.
— Слушай, ты вообще о чем?
— О злых духах, малыш. О темных силах. — Диана чиркнула спичкой о подошву ботинка и зажгла белую свечу. — И о Роджере тоже.
— Ты шутишь, наверное. Занялась черной магией?
— Не то чтобы… — Диана выключила лампочку над плитой. — Но я на самом деле верю, что старые любовники и мужья оставляют за собой дурной шлейф. Знаешь, как запах. Душок. — Она открыла окно в гостиной, впуская в комнату ароматный воздух. — Так что я полезла в Интернет поискать ритуалы очищения. Это такая смесь магических действий, но надеюсь, она сработает.
— Боже.
— Слушай. Это будет забавно. — Диана зажгла пучок травы от свечки, дала погореть несколько секунд и задула. Пучок начал куриться, как ладан. — Это шалфей. Купила в «Товарах для здоровья». Теперь закрой глаза.
— Нет.
— Ну, Вэл. Помоги мне.
Один глаз я закрыла крепко, сквозь второй чуть подсматривала. Диана водила пучком над головой, выписывая по комнате спирали. И пела:
— Солнечный ворон, приди, где б ты не был,дом мой очисти, и землю, и небо,прочь злые духи, мороки навьи,чистой душою вас заклинаю:ночь станет вам и покрышкой и дном,нечисть и мрак да покинут мой дом,солнце уже закатилось за холм,япата, япата, япата хом!Я заклинаю именем Божьим —сгинь в пропасть ада, Тисдейл Роджер!
Здорово? — Она оглянулась. — Я это сама сочинила!
Танец кончился затейливым изгибом. Диана повернулась к свече, шумно ее задула. Опять глубокий вдох и шумный выдох.
— Чувствуется, да?
— Что чувствуется?
— Что нечистый дух Роджера исчез. Воздух как будто стал чище, да?
Я скорчила гримасу и пожала плечами. Но по правде говоря, она была права.
На сегодня все.
В.
18 августа
Два часа ночи, десять минут третьего. Не могу заснуть, включила CNN. Чтобы не разбудить Пита, перешла на режим титров. Мне всегда жалко тех, кому приходится это делать. По экрану плывет такая абракадабра:
«Поскольку в Америке опасаются экономического спада, плесдент Туш общал ускорить сжижение налогов, что поможет перегревшейся экономке вернуться в нормальное сусло».
«Раскаявшийся террорист, бывший приверженец саудовского изгнунника Усамы Бенслаттена будет пееервым правительственным свидетелем в слушании дула э-ээ дела о бомбардировке псольства».
Завтра встречаюсь с отцом Ли. Наконец станет ясно, какую роль его жена играет во всей этой истории.
На сегодня все.
В.
18 августа, позже
Лучший способ начать день — хорошая зарядка. Тай бо, например. Но секс лучше. Билл позвонил в восемь тридцать пять, как раз когда тронулся школьный автобус. В восемь тридцать девять я скакала на нем, крепком, потном, как дикая лошадь. К половине одиннадцатого, вымытая под душем, высушенная феном, подкрашенная, полностью одетая, я направлялась на встречу с отцом Ли.
Подъезжая к центру, огибая кварталы и пролетая по улицам, я слышала, как в ушах звучит ликующий голос: «Это был секс! Аллилуйа! Это был секс! Амен!» (на мотив “It’s Raining Men”). Знать ничего не хочу о бывшей жене и детях Билла Строппа, о его шинных магазинах, о любимых блюдах и травмах детства. Мы просто два тела, слившиеся в поисках наслаждения, свободы и чувства удовлетворенности. Временно.
Когда я подъехала к «Пони», там было почти пусто. Помощники официантов разносили приборы и салфетки к обеду, менеджер раздвигал шторы, впуская в зал яркие полосы света. Отец Ли сидел в отдельной кабинке в глубине зала. Это было отделение для курящих. Видимо, кабинка была выбрана за ее укромное расположение, — я ни разу не видела, чтобы он курил. Он встал мне навстречу, нервно улыбнулся.
— Кофе?
— Конечно.
Отец Ли позвал официанта, долговязого старшеклассника с темно-русым хвостиком на затылке. Мы оба смотрели, как он наливает мне кофе, потом наполняет чашку отца Ли.
— Я уже подготовился к холодам, — начал он.
Эту фразу я слышала не меньше пятидесяти раз за последний месяц. Здесь все так говорят, классический пример начала неторопливой провинциальной беседы. Обычно всегда киваешь, соглашаешься, говоришь что-нибудь столь же бессмысленное вроде: «Да уж, кроме шуток». Но по правде говоря, зимы я жду не дождусь. Я не против, чтобы она длилась двенадцать месяцев в году. Двенадцать месяцев безразмерных свитеров, легинсов с поясами на резинке, пальто и пиджаков, скрывающих мою здоровенную задницу. Впрочем, хватит уже о погоде.
— Отец Ли, так что произошло?
Он пристально смотрел в чашку, словно ответ вот-вот отразится на поверхности кофе.
— Я могу только предполагать, — начал он. Тяжело вздохнул, не отрывая взгляда от чашки. — Мишель очень ревнивая женщина. Девять лет назад, когда я был помощником пастора в методистской церкви Оунсборо, была допущена одна… неосторожность… с прихожанкой. Как видите, у Мишель были основания. Для ревности, я имею в виду.
