Екатерина Вильмонт - Нашла себе блондина !
Но тут появились молодожены Райка в роскошном платье цвета чайной розы, которое необыкновенно шло ей, без дурацкой фаты, с живыми цветами в темных волосах, какая-то совсем другая, как будто уже не москвичка, а иностранка, и ее муж, высокий, очень худой, в очках, с приятным лицом. Мой Никита в сто раз красивее, с гордостью подумала я. И шагнула к подруге.
- Райка, поздравляю!
- Танька, привет! Познакомься, это мой муж! Гленчик, это моя Танюшка, я тебе говорила! А Никита где?
Но тут подошел Никита. Они обменялись рукопожатием с Гленом, Райке Никита церемонно поцеловал руку, отчего она зарделась.
- Танька, я писать хочу, умираю, пошли со мной!
Гленчик, мы пойдем носики попудрим!
- А куда идти?
- Я знаю, пошли! Ой, Танька, свершилось! Но чего нам это стоило! Перестройка перестройкой, а брак с иностранцем такая морока! Как тебе платье?
- Опупенное! - засмеялась я. - У тебя в нем совсем парижский вид!
- У тебя, кстати, тоже платье - умереть не встать Где брала?
- Мне Никита заказал у модельера...
- Танька, во жизнь пошла! А как тебе мой Гленчик?
- Очень милый!
- Не то слово! Слушай, а под жакеткой у тебя что?
Покажь! Ух ты! Вот это да! Смело! Только попа прикрыта!
Ну пошли! Жрать хочу, умираю! Ничего сегодня не ела Кошмар какой-то! Ну теперь все, можно праздновать!
Народу было много, человек сорок, но совершенно разношерстных. Со стороны невесты кроме матери, тетки и двоюродной сестры с мужем, которая явно умирала от зависти и потому презрительно кривила губы, были еще две подружки из ГИТИСа. Зато со стороны жениха!
Знаменитая балерина с мужем-балетмейстером, еще какие-то знакомые по телевизору лица, пожилая меццо-сопрано из Большого театра с молодым спутником и еще какие-то люди. Никита тоже встретил тут знакомого, это оказался композитор, писавший музыку к двум его фильмам. Они обнялись, и Никита подозвал меня:
- Вот, Миша, познакомься, это Таня, моя жена!
У меня, как говорится в басне, в зобу дыханье сперло!
- Слышал, слышал о твоих переменах, но не думал, что вы такая красивая! Поздравляю, ручку можно поцеловать?
Когда композитор отошел, я пролепетала:
- Ну зачем ты...
- А как мне прикажешь тебя представлять? Моя спутница? Моя девушка? Это, знаешь ли, неприлично И потом, мы все-таки живем как муж и жена, так в чем проблема? В штампе? Но я же тебе предлагал... А разве ты не считаешь меня своим мужем?
Что это с ним? Но должна признать, мне было приятно до чертиков.
Я взяла его за руку и подвела к Зине.
- Тетя Зина, хочу вас познакомить со своим мужем!
У нее отвисла челюсть. Но она взяла себя б руки, окинула Никиту оценивающим взглядом и заявила:
- Нашла себе блондина! - И засеменила прочь.
- Что она хотела этим сказать? - озадаченно поинтересовался Никита.
- Понятия не имею!
Так это и осталось для нас загадкой.
Глава 8
ТРАУТЕ КАРЛОВНА
Через три дня в шесть часов утра мы уехали в Пярну.
- Надо бы тебя научить водить машину, могла бы сменять меня за рулем.
- Ой, правда? Пожалуйста, научи! - взмолилась я.
- Вот в Пярну и научу! - пообещал Никита и включил магнитофон с записями Высоцкого. Я сидела на переднем сиденье белой "Волги" рядом с мужем, и мы ехали к морю! Оказывается, принца можно встретить даже в лифте. Нашла себе блондина! Я никогда еще не путешествовала на машине, если не считать переездов в грузовике с геологической партией в детстве, но это совсем не то!
- К вечеру будем в Ленинграде, переночуем там..
Ты была в Ленинграде?
- Нет.
- О! Тогда проведем там завтрашний день, надо тебе хоть одним глазком взглянуть на эту красоту, потом еще день в Таллине, мне надо кое с кем повидаться, и двинем в Пярну. А на обратном пути поедем через Пушкинские горы, Михайловское, Тригорское...
- А я там была, меня Милочка возила на экскурсию.
Там такая красота!
По дороге мы останавливались, пили кофе из термоса - Никита приучил меня пить кофе, - ели крутые яйца, пирожки с капустой, - я напекла под руководством Аллы Захаровны - и почему-то беспрерывно смеялись.
- Танька, я с тобой молодею, - говорил Никита и целовал меня. Я никогда еще не была так счастлива.
Я чувствовала себя как за каменной стеной. Ведь рядом был мой любимый, мой муж, умный, сильный, талантливый, который все понимает, все умеет, все может...
В Ленинграде мы остановились в "Астории", старинной гостинице со старинной мебелью. Номер был огромный, двухкомнатный, из окон был виден Исаакиевский собор... Мы провели сказочную ночь на широченной кровати. Дома мы спим на узкой тахте, а тут.. Никита назвал эту кровать "сексодромом", я смеялась, а он сказал, что это не он придумал. Но я не верила! За окнами было так светло, что пришлось даже задернуть шторы.
- Это и есть белые ночи?
- Ну конечно. О сколько нам открытий чудных... - засмеялся он.
С раннего утра до поздней ночи мы таскались пешком по Ленинграду. Я совершенно ошалела от этой красоты и роскоши, хотя и порядком обветшалой.
- Музеи отложим на следующий раз, - говорил Никита - Тогда и в Павловск съездим, и в Царское село.
Тебя ждет еще много чудес. Нам сегодня здорово повезло с погодой, солнечные дни в Ленинграде я всегда воспринимаю как подарок судьбы.
А утром за окнами сыпал мелкий дождик, небо было серым, и только золотой купол Исаакиевского собора напоминал о вчерашнем. И Никита с утра тоже был какой-то хмурый, у него болела голова. Он не стал включать магнитофон, и мы ехали молча. Он нечасто бывает мрачным, но уж если такое на него находит, лучше его не трогать. Я и не трогала, сидела тихо и думала. Странно, он ведь ничего мне не объяснил, когда пришел ко мне Не сказал, почему после возвращения из Таллина пропал на долгий срок. А я не спрашивала. Сначала от неожиданно свалившегося на меня счастья, от которого я и по сей день еще толком не опомнилась, а потом, когда все-таки могла уже рассуждать, я решила: не буду ни о чем спрашивать, захочет - сам скажет. Причин сомневаться в его любви у меня не было. К тому же он творческая личность Однажды, когда я назвала его "творческой личностью", он засмеялся, щелкнул меня по носу и сказал:
- Танюха, чтобы я больше этого не слышал!
- Почему? - удивилась я.
- Неприлично!
Я опять ничего не поняла, но уже промолчала. И все же я нередко объясняю себе какие-то его поступки тем, что он творческая личность, но вслух этого не произношу. Я вообще научилась больше помалкивать, особенно при его знакомых, тоже творческих личностях. Но ушки держу на макушке. Однажды в компании молодой, талантливый, по словам Никиты, сценарист сказал что-то о себе и произнес "в моем творчестве", его просто подняли на смех, а Никитин приятель, знаменитый оператор Илья Наумович, объяснил:
- Друг ты мой, к себе надо относиться с юмором, а уж к своим "творениям" в особенности! То есть в душе ты можешь считать себя кем угодно: гением, мессией, это твое глубоко личное дело. Но в приличной компании лучше это скрывать за легкой самоиронией. Безопаснее, друг ты мой! По крайней мере, за твоей спиной люди не будут крутить пальцем у виска и умирать со смеху: видали идиота? Никому не придет в голову издеваться над тобой, если ты сам над собой издеваешься. Так что в целях самосохранения советую воздерживаться от подобных выражений!
Он так здорово все растолковывал!
Весенний Таллин был еще прекраснее зимнего! Мы остановились в гостинице "Палас" па площади Победы.
Совсем рядом был Русский драматический театр, где, оказывается, шла Никитина пьеса! А я не знала!
- Никита, я хочу посмотреть! - взмолилась я.
- Не выйдет! Видишь, спектакль только через неделю!
- А приехать из Пярну нельзя?
- Лучше не надо. Это неудачная постановка...
Утром Никита куда-то позвонил и договорился о встрече.
- Танюха, погуляешь одна? Я бы взял тебя с собой, но ты с тоски помрешь. Вот тебе деньги, гуляй, захочешь что-то купить, не стесняйся. Но к трем будь в номере.
Пойдем обедать в "Глорию"! Все, малышка, я побежал!
Странно, тогда, зимой, я была тут как в тумане, но почему-то прекрасно помнила, где находится Ратушная площадь. А потом по узенькой и совсем короткой улочке решила дойти до художественного салона, где Никита купил мне зеленый свитер. Я тоже хотела сделать ему какой-нибудь подарок. И вдруг я застыла. В витрине цветочного магазина стояли такие красивые корзиночки с цветами! Дверь открылась, кто-то вошел, и на меня пахнуло чем-то до того приятным, волнующим, что я как зачарованная пошла на этот запах. Магазинчик был маленький, и цветы в нем вроде бы обычные, но в Москве я таких не видела. Здесь они были крупнее, свежее, ярче... Я знала, что вот эти цветочки с темно-фиолетовыми лепестками называются цинерарии, я видела их в Москве, но разве можно сравнить? Там они какие-то заморенные были, а тут! А вот еще другие цинерарии, розовые! До чего хороши! И цикламены! Белые, розовые, коралловые! Крупные, сильные. О, тут еще и срезанные цикламены продают, такого в Москве не бывает!
