Кришан Чандар - Дорога ведет назад
Они долго любовались заходом солнца, стоя на берегу океана. Последние отсветы вечерней зари играли на лице Тарны, волосы ее развевал прохладный морской ветерок, а волны обдавали влюбленных мелким бисером брызг. Раджу взял девушку за руку.
— Тарна, ты видишь что-нибудь в этом безбрежном океане?
— Да.
— Что?
— Домик.
— Семицветный?
— Да. И дверь из бриллиантов и жемчуга.
— А в дверях стоит девушка.
— Твоя жена?
— Да, моя жена.
— Твоя Тарна?
— Да! Моя Тарна! — Он обнял ее.
Они долго стояли молча. Волны бились о прибрежный камень и уходили вновь. Солнце уже спрятало свой лик в водах океана, ветер становился все сильнее. Откуда-то издалека донесся легкий аромат, принесший с собой волшебную мелодию. Аромат окутывал их, а мелодия звучала в каждом уголке их трепетно бьющихся сердец. Они, казалось, слились воедино, составили одно целое, горели одним желанием.
— Тарна, выходи за меня замуж, — тихонько шепнул ей Раджу.
— Дай мне тот домик, — глядя в бушующие волны океана, ответила она тоже шепотом, словно обращалась не к Раджу, а к своим мечтам.
— Тот дом?
— Да. Ты же видишь его? — произнесла она как во сне. Потом она вся задрожала, прижалась к груди Раджу и, всхлипывая, сказала: — Мне не нужен дом из жемчуга и бриллиантов. Я сделаю райский уголок и из камышовой хижины. Раджу, дай мне мой дом!
Раджу стоял, печально опустив голову.
Утром, когда Тарна возвращалась от Гангадхара, около нее остановилась машина, открылась дверца и кто-то окликнул ее:
— Хэллоу!
Тарна увидела улыбающегося Митала. Сердито отвернувшись, она продолжала свой путь, Митал тихонько ехал рядом.
— Ты до сих пор в Бомбее?
— А он что, вашему отцу принадлежит?
— О-хо-хо, какая сердитая! Брось дуться, садись в машину, my darling[25]!
— Нет!
— Я обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого.
— Нет!
— Пожалуйста!
— Вы отстанете от меня или позвать полицию?
— Ну, зови, если не хочешь, чтобы школа твоя открылась, — спокойно произнес Митал.
Тарна вздрогнула и остановилась.
— Вы… Вы…
Митал кивнул:
— Да, это мой дом. Я организовал все для твоей школы. Видишь, не такой уж я плохой, как ты думаешь. Иди садись в машину. Клянусь богом, я не сделаю тебе ничего и высажу там, где ты захочешь.
Он широко распахнул дверцу. Тарна пристально посмотрела на него и села в машину.
— Где ты живешь?
— На углу Двенадцатой улицы, напротив дома мистера Набата, но вы меня высадите на Одиннадцатой.
Когда она выходила из машины, Митал задержал ее.
— Ты смелая девушка. Я уважаю тебя за это. Девушки обычно не бывают храбры, но от этого они не менее прелестны. Правда, у тебя есть другие достоинства. Но почему ты ютишься на тротуаре? Ты должна жить во дворце. Можешь просить у меня все, что хочешь. Я готов заплатить тебе, сколько ты захочешь.
— Заплатить? — переспросила Тарна. Она была взбешена, но, вспомнив о школе, сдержалась и, улыбаясь, ответила: — Хорошо, сетх, когда-нибудь я назову вам свою цену.
— Когда?
— Ждите!
Тарна захлопнула дверцу и скрылась за углом. Митал проводил ее взглядом, потом, закусив губу, тихонько тронул машину и свернул на Двенадцатую улицу. Он увидел Тарну — она разговаривала с Кусум у телеграфного столба, но проехал мимо, стараясь глядеть прямо перед собой. Тарна тоже увидела его, но никто из них не заметил Раджу, наблюдавшего за ними из темного угла.
Не прошло и десяти дней со времени открытия школы, как Рагхья почувствовал что-то неладное. Все реже слышались на улице крики дерущихся сорванцов, уменьшилось число карманников, мальчишки, исполнявшие ранее обязанности наводчиков, теперь всячески избегали бандитов, ребята, доставлявшие в дома спиртные напитки, с наступлением сумерек куда-то исчезали, а в глазах у всех у них появилось какое-то новое выражение. Это очень обеспокоило Рагхью. Он принюхивался, как волк, выскочивший из леса, готовый к борьбе с подстерегающей его опасностью.
Но прежде всего ему нужно было выяснить, что происходит в его владениях. На его вопросы ребята либо не отвечали ничего, либо как-то отговаривались. Вскоре он отказался от мысли разузнать что-либо у них и начал обдумывать другие пути. Рагхья понимал, что уличные мальчишки — лучшая подмога бандитам, и поэтому был так озабочен. Куда они ходят? Чем они занимаются? Он решил подослать к ним своего человека и узнать обо всем, а пока выжидать молча, словно ничего не замечает. Придется на время закрыть глаза даже на то, что кое-кто не подчиняется его приказам.
Дней через пять-шесть ему доложили, что во внутреннем дворике дома по Третьей улице, принадлежавшего сетху Миталу, открылась школа для детей с тротуаров. Два часа там ведет занятия Гангадхар и два — Тарна, возлюбленная Раджу. Книги, тетради — все выдается бесплатно.
Интерес к учебе у маленьких жителей тротуаров рос день ото дня. Первые дней десять все держалось в секрете. Дети оставляли свои учебники, тетрадки и дощечки в школе. Но постепенно, не чувствуя никакого противодействия, они осмелели, и теперь часто в руках у них можно было видеть книгу, тетрадку с нарисованными в ней тиграми и слонами, дощечку со старательно выписанными буквами. Раньше, когда Джонс шел в школу, Прабхакар, завидев его, мчался ему наперерез и кричал: «Пшел!» Он делал это потому, что был бездомным и ему хотелось в чем-нибудь показать свое превосходство перед хорошо одетым англо-индийцем. Бездомные ребята обычно держатся стайкой, ведут свободный образ жизни, сами добывают себе хлеб и рано становятся самостоятельными. Маменькины сынки из богатых семей не идут с ними ни в какое сравнение. Одеты уличные сорванцы в грязные лохмотья, которые служат как бы своего рода униформой. Когда у кого-нибудь из них появляется новая рубаха или штанишки, что бывает очень редко, обладатель обновки не успокаивается до тех пор, пока не приведет ее в привычный вид — не запачкает и не порвет, — только тогда он может спокойно играть с ватагой своих чумазых сверстников, уже не чувствуя себя отщепенцем. А если вдруг какой-нибудь тщеславный малыш загордится своей обновкой, остальные в несколько минут превращают ее в лохмотья, подобные их собственным.
Но теперь мальчишек с тротуаров словно кто-то подменил. Они вдруг начали заботиться о чистоте. Одежда их по-прежнему была залатанная, но сравнительно чистая. Мордашки умыты, волосы смочены водой и приглажены. У Рао с Седьмой улицы появился огрызок расчески. Прежде чем идти в школу, человек двадцать тщательно расчесывали ею торчащие во все стороны вихры, так как Тарна требовала, чтобы они были приглажены.
Шестилетний Прабхакар стал таким серьезным, что даже выглядел старше своих лет. Он сам теперь стирал свою рубашку и штанишки и наотрез отказался заниматься воровством. Отец раза два избил его, но он стоял на своем.
Сегодня Джонс был поражен, когда вместо того, чтобы, как обычно, налететь на него с криком «Пшел!», Прабхакар улыбнулся ему и сказал:
— Good morning!
В руках у него были книжки, его ребячья мордашка вся сияла от радости.
— Good morning! — торопливо ответил Джонс. — Меня зовут Джонс.
— А меня — Прабхакар, — гордо заявил тот в ответ. И оба, взявшись за руки, пошли, о чем-то разговаривая.
Кусум наблюдала за хмурым лицом отца, и сердце ее почему-то переполнялось радостью. Она ничего не сказала ему, не то он мог и побить ее, тихонько отвернулась и со смешанным чувством радости и гордости смотрела вслед младшему брату, весело щебетавшему с Джонсом.
«Босс» созвал совет. Его владения были в опасности, и он решил со всей жестокостью расправиться с бунтовщиками. Ему было отлично известно, что маленькие бродяги с наивными мордашками могут лучше, чем взрослые, совершать запрещенные законом дела, да к тому же взрослые требуют большей платы и при случае могут выдать, продать. Нет, дела в хорошем царстве не могут идти нормально без этих маленьких солдат. Конечно, нужны и офицеры, и унтер-офицеры, но на что командиры, если нет солдат?
— Нам нужно проучить их. Слишком давно мы не трогаем этих сорванцов.
— Дядюшка Рагхья, ну о чем ты говоришь? — вмешался Коули. — Я этих сопляков за два часа приведу в порядок. Дать им по две оплеухи — и все!
— Это верно, — подтвердил Браганза. Его подбородок рассекал еще совсем свежий шрам от удара ножом. — Поймать двух-трех мальчишек, избить на глазах у остальных — живо уразумеют, в чем дело.
— Но они все будут настроены против нас, — возразил Рагхья. — Вы не знаете детей! Не были сами детьми, что ли?
— А если убить одного-двух? — не задумываясь, предложил Чанта Мани. — На нашей улице есть мальчишка, его зовут Мадхукар. Он, стервец, всех тянет в эту школу. Представь себе, что утром найдут на дороге его труп или что он совсем исчезнет из Бомбея!
