Николай Новиков - Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
— Это ведь может быть розыгрыш или, например, какое-то журналистское исследование писательских нравов.
— Нет, я вполне серьезно. Мы могли бы встретиться сегодня? Скажем, часа через полтора-два?
Алтухов посмотрел на часы и с сожалением вздохнул. Надо ж такому случиться! Через два часа он должен встретиться со Светланой…
— Честно вам признаюсь, для меня этот звонок очень важен, — еще раз вздохнул Алтухов. — Но именно сегодня, сейчас у меня деловая встреча с представителями американского издательства. Не могли бы вы перенести встречу на завтра?
— Тогда еще один вопрос. Как долго вы будете писать роман?
Алтухов задумался, принялся лихорадочно вспоминать, как работает Данилов. Ну что ж, если теперь Данилов стал писать быстро, и он, Алтухов, тоже сможет. Десять страниц в день… да запросто!
— Вам же не, нужен роман-эпопея, вроде «Войны и мира»? Компактный, остросюжетный роман объемом в триста двадцать — триста пятьдесят страниц можно создать за месяц. По объему книга будет выглядеть вполне прилично.
— Месяц? Хорошо. Завтра я жду вас в три у магазина «Мелодия» на Новом Арбате. Стойте у края тротуара, я подъеду и заберу вас. Разговаривать будем в машине. Как вас узнать?
— В три? Договорились. А узнать меня… Рост сто восемьдесят восемь, вес девяносто шесть, волосы светлые, глаза голубые, серые брюки, синяя футболка «Адидас». Труднее не узнать меня.
— До встречи завтра. Всего доброго.
Положив трубку, Алтухов еще долго не мог оторвать от нее задумчивого взгляда. Не верилось, что эта странная, отчаянная затея даст какой-то результат… И не «какой-то», а такой, который вырвет его из нищеты! И уже не будет стыдно перед Светланой за то, что обманывает ее, притворяясь богатым писателем. Не нужно больше притворяться, он станет таким! И Светлана… О-о, прекрасная Светлана!..
— Я буду богатым, очень богатым, трам-па-ра-рам, невероятно богатым! — заорал Алтухов так громко, что из своей комнаты прибежала встревоженная Валя.
— Ты чего, Юра? — спросила она, с изумлением глядя на приплясывающего у стола соседа. И любовника, что ж поделаешь, если это так называется.
— Я скоро, Валя, буду богатым! И куплю тебе в подарок электрическую мясорубку! И ты больше не будешь заставлять меня прокручивать мясо на пельмени!
— Объясни же, что случилось?
— Что случилось? — Алтухов остановился, почесал затылок и объявил: — Американцы хотят издавать мои романы. Должны дать тысяч пятьдесят!
— Чего пятьдесят тысяч? — ужаснулась Валя.
— Долларов, конечно! А если вздумают предлагать меньше, я и слушать их не стану, вот так! — Он подхватил Валю, с легкостью закружил ее по комнате, потом чмокнул в щеку.
— Соглашайся, если будут предлагать меньше, — испуганно попросила она. — Это же все равно огромные деньги…
— Ни в коем случае! — рявкнул Алтухов.
14
Это было похоже на чудо: из дрожащего знойного марева возникла белая фигура ослепительно красивой женщины. Она не шла, а словно бы выплывала ему навстречу. В широких белых брюках. В просторной белой же блузке, под которой покачивались едва прикрытые ажурным лифчиком груди. С черной блестящей сумочкой на длинном ремешке. Она была так красива, что Алтухов даже забыл про алые розы, которые держал в руке. Шипы впились в ладонь, но он и этого не чувствовал, все смотрел и смотрел.
— Привет, — кивнула Светлана, останавливаясь в шаге от него. — Ну вот мы и встретились снова. Извини, я немного опоздала. Ты тут, наверное, исстрадался от жары, да? Какой-то взгляд у тебя странный, Ал…
— Теперь только я понял истинную силу пушкинских строк: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»
— «…Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты»? — улыбнулась Светлана.
— Чистой, — кивнул Алтухов. — А я-то, балбес, думал, что это неправильно, чуть ли не тавтология.
— Напомни девушке, что такое тавтология? — шутливо потребовала Светлана.
— Масло масляное. Гений — он ведь сам по себе красота и совершенство. Но Александр Сергеевич оказался прав, просто я раньше не мог понять его. Все верно: гений чистой красоты — это женщина в белом. Не зря же говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Вот я и увидел. И сразу все понял…
— Спасибо за комплимент. И ты сегодня какой-то особенный — нарядный, серьезный и с цветами. Это мне, да?
Алтухов почувствовал легкий аромат духов и… чего-то покрепче. Сам он пил, не заботясь, что об этом думают другие, но когда бывал трезвым, терпеть не мог запаха спиртного, так же, как и сигаретного дыма, если сам не курил. Но этой загадочной женщине все было к лицу, и едва уловимый запах ликера только подчеркивал ее красоту.
— Тебе, — Алтухов протянул ей три алые розочки. — Ты такая красивая сегодня, Света… я даже растерялся.
— Ой, смотри-ка, у тебя кровь на ладони. Это, наверное, от шипов! — воскликнула она и смущенно улыбнулась. — Неужели ты так растерялся, когда увидел меня, Ал?
— Точно! — подтвердил Алтухов. — Как будто вообще первый раз в жизни увидел женщину. Да, это мелочи…
Он полез левой рукой в задний правый карман брюк, где лежал носовой платок, но толку от этого сложного маневра было мало: карман оказался слишком тесным. Светлана раскрыла сумочку, достала яркий шелковый платочек, принялась вытирать его ладонь.
— Да… не надо, — заупрямился он, не зная, как высвободить свою ладонь из ее горячих сухих ладошек. — Это мелочи, не стоит платочек пачкать…
— Но ты ведь пострадал из-за меня? — засмеялась она.
— Это разве страдания?
— Ну вот, все в порядке. Раны неглубокие, жить будешь, — объявила Светлана. — А я была в гостях у подружки, у Ленки, ты ей звонил сегодня днем.
— Да, звонил. По-моему, она очень симпатичная девушка. Но ты самая красивая.
— Ох, смотри не перехвали. Ну так вот, мы посидели, поболтали, кофе с ликером выпили, а потом я поехала на свидание с писателем Алом, у которого много вредных привычек и ужасно скверный характер. Ну и где они?
— Кто?
— Не кто, а что! Привычки и характер?
— Ну… это же мое достояние. Как я теперь понимаю, именно из-за них мы и познакомились. Значит, нужно беречь их, прятать от посторонних глаз в глубине души. Я вот хочу закурить, но при тебе не могу. Это вульгарно, курить рядом с такой женщиной.
— А ты совсем не потеряешь их… в глубине души? — дурашливо допытывалась Светлана.
Сегодня писатель Ал казался ей очень симпатичным парнем, а его неподдельное смущение — просто бальзам на душу. Давненько она не видела такого искреннего и такого простодушного восторга в глазах мужчины.
— Если и потеряю, кто-нибудь любезный отыщет и вернет, о чем долго потом жалеть будет, — усмехнулся Алтухов.
— Понятно. А что мы сегодня делать будем? Только, пожалуйста, не зови меня в рестораны и ночные клубы, я их терпеть не могу.
На самом деле это было не так. Просто во многих клубах, где она в последние два года частенько бывала с Левой, непременно встретились бы знакомые. Так что, вероятнее всего, Лева тут же узнает об этом и потребует ответа: с кем это она ходит по ночным заведениям?!
— Я и сам не очень-то люблю там бывать, — нехотя признался Алтухов.
И это было неправдой, ибо ни одно ночное заведение писатель Алтухов до сих пор не почтил своим присутствием из-за временных финансовых затруднений.
— Тогда придумай что-нибудь интересное, — капризно потребовала Светлана. — Если сам не можешь, попроси своего джинна.
— Да, моя принцесса! — Алтухов поклонился со всей галантностью, на которую был способен. — Я уже придумал. Мы немножко почувствуем себя буржуями.
— В каком смысле? Погреемся у «буржуйки»? — засмеялась Светлана.
— Нет, охладимся у холодильника. Помнишь, что сказал Маяковский? «Ешь ананасы, рябчиков жуй…» Ну вот мы этим и займемся.
— С ананасами дело ясное, но неужели и рябчики есть? — притворно удивилась Светлана.
За разговором с подругой, за кофе с ликером она совсем забыла о своем намерении провести писателя «по краю пропасти» и посмотреть на его поведение. Вспомнила об этом только что, выйдя из метро. Вспомнила — и неприятный даже в эту жару холодок пробежал по спине. А вдруг он и вправду ненормальный какой? Затащит куда-нибудь в грязную дыру и… Как назло, торопилась к Ленке, даже баллончик со слезоточивым газом не прихватила! Хотя с таким, как Ал, и с баллончиком вряд ли справишься… И если бы он просто сказал сейчас: пойдем ко мне, или что-то в этом роде, она, пожалуй, не согласилась бы. Даже если он и нормальный, неприлично так быстро принимать столь подозрительное приглашение.
Но теперь, когда разговор пошел о рябчиках и ананасах, она вдруг поняла, что уже согласилась, и это почему-то не пугало ее.
— Рябчиков, к сожалению, нет, — виновато сказал Алтухов. — Дело в том, что у нас изменились вкусы по сравнению с настоящими дореволюционными буржуями.
