Сара Билстон - Постельный режим

Собственно, это лишь часть правды. Мне не хотелось тыкать психоаналитика носом — в конце концов, это его работа, мог бы и сам заметить, что Элисон изо всей силы щиплет меня за бок. «Ну же, девочки, — сказал нам папа, — станьте-ка поближе друг к другу, как две хорошие сестрички». Мы с Элисон исподтишка обменялись неприязненными взглядами, но покорно придвинулись. (Папу мы обычно слушались, уж не знаю почему. Может, из жалости?) Рука Элисон ужом обвилась вокруг моей талии, я тоже обняла сестру, и вдруг она как ущипнет меня за бок! Чертовски больно. Ну, я-то в долгу не осталась. Едва фотоаппарат щелкнул, я как следует врезала Элисон. В наказание меня на две недели лишили карманных денег, и мне не хватило ни на полосатый бретонский свитерок, который я давно облюбовала, ни на набор пастельных карандашей всех цветов радуги, в деревянной коробочке. Так что, сами видите, последствия того щипка оказались нешуточными.

Знаменательный снимок красуется на книжной полке, но Том — единственный, кто углядел зловредную выходку Элисон. (Недаром я за него вышла.) Однажды он взял фотографию, долго, мрачнея, изучал и наконец сказал: «Здорово она тебя достала, да? Вот стервоза!» А психоаналитик коротко глянул на снимок и брякнул, какая я хорошенькая в этом ненавистном купальнике. После этого я перестала к нему ходить.

33

Студенткой, помню, вычитала в одной книжке по феминизму, почему женщины принимают интересы других женщин гораздо ближе к сердцу, чем мужчины — интересы других мужчин. В большинстве стран Запада детей воспитывают матери, объяснял автор, а матерям свойственно ощущать собственное сходство с дочерями и несходство с сыновьями. Вследствие чего мальчики растут, считая себя отличными, обособленными, независимыми, тогда как девочки считают себя похожими, соединенными, подчиненными. Это различие, идущее из детства, окрашивает наши отношения с друзьями, с возлюбленными и членами семьи на протяжении всей жизни.

Моя мама сходства со мной не ощущала. А жаль, откровенно говоря. Мне упорно внушали, что я не такая, как она. «В твои годы, дорогая, я сама задавала тон, а не тащилась на поводу у других. Все девчонки в школе пытались мне подражать. Черт возьми, да они мечтали быть мной! А с тобой что такое?»

Зато Элисон в школе выбрали президентом практически единогласно — небывалый случай со дня основания школы, а в Оксфорде уже через пару семестров ее все знали и узнавали («Вон она идет, та самая!»). Мама, вероятно, была первой в истории человечества родительницей, тайно восхищавшейся тем, что ее дочка курит. Она находила, что Элисон выглядит весьма стильно в черной водолазке, с обесцвеченными лохмами и струйкой дыма от зажатой в кроваво-красных губах сигареты. Как-то раз я своими ушами слышала, как они вели разговор — о чем бы вы думали? — о галлюциногенных грибах! «Главное, моя дорогая, вовремя остановиться, лет до двадцати пяти или прежде, чем решишь завести детей. Тогда ничего страшного, — на полном серьезе говорила мама. — Молодость так скоротечна. Пользуйся ее возможностями. Право, жаль, что я в свое время многое упустила».

Элисон — даром что дочка номер два — резво взяла со старта и вырвалась вперед. В ее «Списке дел, которые каждая современная женщина обязана выполнить до тридцати лет» расставлены уже почти все галочки, а ведь ей только-только исполнилось двадцать шесть.

34

Через час придут гости. В эту самую минуту в гостиной священнодействуют официанты, а в будущей детской прилегла вздремнуть Элисон. Она пожаловала час назад, элегантная до невозможности. Даже зло берет. У меня-то после самолета волосы висят сосульками, кожа шелушится, а глаза красные как у кролика. С Элисон такого быть не может. Эта не расстается с изящной сумочкой, набитой косметикой, яркой, точно из сорочьего гнезда: лазурный лосьон-аэрозоль, морозно-розовый тюбик бальзама для губ с ароматом ревеня, радужный флакончик увлажняющего крема «манго и гуава»…

Том пришел с работы пораньше (чудо чудное, диво дивное!), чтобы проследить за приготовлениями к вечеру. Он открыл Элисон дверь и провел в гостиную. Сестрица чмокнула меня в щеку, скинула итальянские туфельки без каблуков, из натуральной кожи, и по-турецки уселась на полу возле моей тахты.

— Как долетела? — поинтересовалась я безразличным тоном.

Элисон искоса глянула на мою кислую физиономию, помолчала и обворожительно улыбнулась:

— Кью, милая, не злись! — Она погладила меня по руке наманикюренными пальчиками. — Я так рада, что приехала! И счастлива, что ты прекрасно выглядишь! Давай будем хорошими девочками и постараемся не ссориться, ладно?

Как это на нее похоже. Обожает быть хорошей девочкой.

— Не пойму, о чем ты? — пожала я плечами. — Я ведь только спросила, как ты долетела.

1:0 в пользу Кью.

Элисон тихонько рассмеялась. Новая манера, приобретенная после замужества с досточтимым Грегори Фаркхаром и превращения в зна-атную да-аму.

— Ах, Кью — все такая же. За что мы ее и любим, — проговорила она таким снисходительным, таким покровительственным тоном, что у меня от злости в носу защипало. — Сестра прилетела к ней с другого конца света, а она все дуется. Ну-ка, погляди, тут кое-какие подарочки, уж они-то прогонят твою хандру. Это от нас с Грегори, а это от мамы. — Она сунула мне в руки две коробки, одна — в плотной оберточной бумаге с ярким рисунком, другая — в мятом коричневом пакете. В первой я обнаружила косметичку от Кейт Спейд, а во второй — пшеничные зародыши и подушку с лавандой. Догадайтесь, что от кого. Приз не вручается.

— О… Кейт Спейд, — небрежно заметила я. — Одна из ее лучших моделей, верно? — И добавила, вся исходя притворной непритворностью: — Кейт, правда, устарела, слегка отдает девяностыми, ты не находишь? Но эта сумочка — прелесть, просто прелесть.

Пусть знает, что я и без нее могу себе позволить дорогие вещицы, премного благодарна.

Элисон захлопала ресницами.

— Можешь выкинуть, если не нравится… — В голосе явно прозвучала обида и разочарование. (Есть! Прямо в цель!) — Мне хотелось купить тебе что-нибудь миленькое, Кью. Я же знаю, какая досада получать в подарок одежду размером с палатку или такую, что раньше чем через год не наденешь. Вот и подумала: косметичка — как раз то, что надо. — Она умолкла и жалостно засопела.

Я взглянула на хорошенькое, пылающее, опрокинутое лицо и почувствовала себя последней мерзавкой. Что ж, надо уметь проигрывать.

— Отличная мысль, — нехотя согласилась я. — Куда лучше, чем эта нелепая пшеничная подушка. Что мама себе навоображала? Что я беременная мышка или кто? — Шутка, надо признать, не очень удачная.

Но лицо Элисон немедленно просветлело, и она с готовностью захихикала, донельзя довольная своей победой.

— Так-то лучше, Кью. — Она снисходительно похлопала меня по колену. — Гораздо лучше, дорогая.

Я натянуто усмехнулась и самую капельку, миллиметра на три, отодвинула колено.

Сейчас она спит в соседней комнате. А я ломаю голову — как выдержу сегодняшний вечер, не говоря обо всей следующей неделе. У меня уже никаких сил. Общение с Элисон вытягивает из человека все соки. А что до вечеринок — терпеть не могу устраивать вечеринки! Зачем я все это затеяла? Ненавижу, когда мне приходится отвечать за то, чтоб другим было весело.

35

Вечеринка вышла — это нечто! Куча обломов, и все разные. Вот первые три, какие приходят на ум, в произвольном порядке:

1. Паола абсолютно не заинтересовалась Фэй. Вместо этого она почувствовала непреодолимую симпатию к Элисон. Они сошлись на почве искусства, и расцепить их не было никакой возможности. Примерно в десять вечера, когда Элисон и Паола уже часа два самозабвенно обсуждали лауреатов прошлогодней премии Тернера[24], я заставила Тома подключить к беседе Фэй. Паола и Фэй пообщались минут семь, после чего Фэй почувствовала себя третьей лишней, забилась в угол, жалкая, одинокая, и, просидев там с четверть часа, исчезла не попрощавшись. А Паола и Элисон расстались с клятвам в вечной дружбе.

2. Брианна и Алексис так и не встретились, поскольку Брианна ушла за пять минут до его прихода. А ушла она, поскольку находиться в одной комнате с Марком было выше ее сил. Стоило тому войти с Ларой под руку, как Брианна побледнела, позеленела, минут десять проторчала в ванной и сбежала. В ванной остался легко узнаваемый запах рвоты, а у меня — такое чувство, словно я утопила целый выводок котят-беспризорников.

3. За завтраком Элисон, поблескивая глазами, заметила, что, похоже, еще не отошла от перелета. «Подумать только, Кью, ведь я с твоих слов вообразила, будто друзья у тебя… гм-м… испорченные, чуть ли не законченные распутники. А оказалось — на удивление благочестивая публика. Половина в рот не берет спиртного! Бог мой, как вспомню, сколько выдувают у нас на обедах приятели Грегори и что они потом вытворяют…»