Кристоф Дюшатле - Игры в песочнице, или Стратегия соблазнителя
— Бедняжка… как же ты настрадалась…
— Хуже всего то, что нет никакой информации.
Растерявшийся, смущенный, я неспособен подобрать нужных слов. Бормочу что-то невразумительное:
— Да… это так трудно… жить с призраком, трудно определить свое отношение к этому…
Элоди сильно сжимает мою руку. Она чего-то ждет от меня, наверное, утешительных слов.
— И что ты собираешься делать? — спрашиваю я.
— Я решила отправиться на поиски своего отца.
— А тебе не страшно?
— Уже нет. Я должна что-то сделать. Найти его и попытаться понять.
— В конце концов, у тебя нет выбора.
— Я тебя очень хочу, — вдруг шепчет она. — В нашем распоряжении вся ночь… Возьми меня…
— Ты такая красивая… я смущен…
Мы встаем, смотрим друг на друга, словно два потерявшихся зверя, целуемся…
После долгих поцелуев идем дальше.
Постепенно наше дыхание учащается, спадающая с нас на пол одежда напоминает кустики сорной травы, выросшие по всему коридору, ведущему в спальню. Кожа Элоди пахнет лесной земляникой и перцем. Ее соски твердеют, соприкасаясь с моей грудью. Она обнимает меня за шею и обвивает ногами мою талию; я ее приподнимаю, стискивая ее ягодицы.
Элоди всем своим видом словно бы говорит: «Я женщина свободная, великодушная, без комплексов и отдаюсь тому, кого люблю».
Мы ложимся в постель, Элоди стягивает с меня брюки, рассматривает мои гениталии, венчик волос, который окружает пенис.
— Ты красивый, — говорит она мне, — я тобой займусь.
Она гладит мои бедра, дотрагивается кончиками пальцев до мошонки. Элоди чудно улыбается, когда видит, как я вздыхаю от ее ласк. Дрожь моего тела наполняют ее радостью. Она понимает причину моих вздохов. Она совсем близко.
Элоди охватывает губами «наконечник» моего напрягшегося члена, опускается ниже, потом вновь достигает вершины и начинает ласкать мой пенис. Не знаю, что она делает, чтобы доставить мне такое удовольствие. Как будто ее губы нашли источник моих детских мечтаний, воспоминаний о первых ласках под одеялом: мои ягодицы методично приподнимаются над кроватью, мои вздохи сливаются с ее прерывистым дыханием.
Элоди поднимает голову, смотрит на меня. Ее губы подрагивают, она целует меня. Наши дыхания смешиваются.
Она садится на меня, и теперь я могу любоваться ее грудью. Она берет мой член и проводит им по своей розовой щелочке, влажность которой меня возбуждает и придает заряд сил. Элоди вводит в себя мою мужскую плоть, вскрикивает и делает несколько круговых движений бедрами, еще сильнее возбуждая меня. Она дрожит, слегка опускает бедра, и мой пенис проникает внутрь нее. Затем Элоди останавливается, смотрит на меня и улыбается.
Я целую ее пальцы, а она гладит меня по щеке как своего ребенка. Потом она сжимает ноги, и я полностью в нее вхожу.
— Вот так мне очень хорошо с тобой, — говорит она.
— Подождем немного, иначе я слишком быстро кончу.
— Не беспокойся, — успокаивает меня Элоди. — Мы получим оргазм одновременно: когда я почувствую, что ты кончаешь, я кончу с тобой вместе.
— Ты такая красивая, — говорю я. — Мне хотелось бы поиграть с тобой.
Она начинает прерывисто дышать, двигая бедрами. Потом берет мою руку и кладет ее на свой лобок.
— Ты чувствуешь, как движешься во мне? — спрашивает Элоди.
— Да, конечно, — отвечаю я; ощущать такой контакт — это огромное удовольствие.
Элоди отклоняется назад и упирается руками в мои колени. В этом положении она может изменять глубину проникновения пениса во влагалище.
Она убыстряет ритм движений и начинает без тени смущения стонать. Все естественно и утонченно. Ведь мы живем только один раз.
Элоди уже не контролирует себя, она все быстрее вращает своими прелестными ягодицами.
Ее разгоряченное влагалище сокращается один раз, еще раз… сокращения учащаются. Ручеек пота появляется между ее грудей; он блестит. Элоди издает громкий стон и падает рядом со мной в полубессознательном состоянии. Мы все взмокли.
Поворачиваю к ней голову и целую ее в губы.
Элоди открывает глаза.
— Что произошло? — спрашивает она.
— Не знаю, но все было очень хорошо.
— Ничего не понимаю.
— Все в порядке, не беспокойся.
— Обними меня, мне страшно.
Прижимаю ее к себе.
— Осторожно, Матье, я задыхаюсь.
— Извини, ты так прекрасна.
— Ты так считаешь? Я еще никогда так не кончала. Вся эта история с отцом сводит меня с ума. Я как будто увидела вспышку.
— Вспышку? Быть может, это было что-то космическое?
— Возможно. Мне немного стыдно.
— Да почему, ты просто не осознаешь…
— Что?
— Я хочу сказать, что у девушек так бывает… ну, ты понимаешь?
Она смотрит мне прямо в глаза и спрашивает:
— Ты меня любишь?
— Да… но ведь мы едва знакомы, не так ли?
Элоди вновь смотрит на меня в упор. И это длится целую вечность. Несколько раз смахиваю прядь волос, которая падает мне на лицо. Наконец Элоди говорит:
— Я устала, тебе лучше уйти, а мне нужно немного прийти в себя…
— Вот так, среди ночи? Ведь уже нет никаких такси.
— Пожалуйста…
— Ты так хочешь? Скажи что-нибудь. Ну, хорошо. Очень хорошо.
Я одеваюсь и ухожу.
В зале собраний
Элеонора покинула нашу группу, говорят, она совершает профессиональную поездку за границу… Мне кажется, у нее связи где-то в Антарктике. Но зачем ехать так далеко, чтобы переспать с каким-нибудь парнем? Или для чего-нибудь другого (нет никакой уверенности в информации). Ее заменяет молодая женщина по имени Надеж, стажер-психиатр, девица высшего класса с огромными ноздрями, из которых торчат пучки волос. Ты все предусмотрела, Элеонора! Когда ты вернешься к нам в группу холостяков, ты еще будешь котироваться.
Бернар, бывший заведующий отделом по человеческим ресурсам, ставший прогрессивным председателем нашего собрания, предлагает нам прочесть следующие книжные новинки: «Сексуальное разделение власти» Бриса Манена и «Неудовлетворенность, презрение, восстановление отношений» Тома Дэна. После чего говорит:
— Нужно также отметить путь, пройденный Жюльеном и Стефаном, которые на этой неделе уже приступили к шестому этапу программы.
Потом он делает сообщение практического и административного характера:
— Объявляю вам о создании нового профсоюза отцов-холостяков. Чтобы вступить в профсоюз, вам достаточно обратиться к Пьеру, который находится среди нас и является одним из инициаторов этого профсоюза.
Пьер встает и говорит:
— Зачем нам нужен новый профсоюз отцов-холостяков? Это ведь не столько для того, чтобы защищать наши права, но чтобы реорганизовать диалог между мужчинами и женщинами на новой основе. Мне бы хотелось создать место для встречи, экспериментальную лабораторию. По своей сути профсоюз — это платформа для создания новых отношений, цель которых — способствовать пересмотру метафизики. Приглашаю вас в конце нашей встречи заполнить анкеты. Приятного вечера, друзья. Отопление не регулируется, и мы погибаем от духоты. А сегодня собралось около тридцати членов клуба.
— Здравствуйте, меня зовут Флориан. Прошло восемьдесят три дня, как я ушел от своей жены к другой женщине, Полине. Но, тем не менее, я чувствую себя одиноким. В тот момент, когда я нашел свою новую любовь, она меня покидает. Однако еще два дня назад она говорила мне о своей страсти. Для нее я был самым замечательным мужчиной на земле. Но она слишком долго ждала моего развода. Я консультировался с психологами из разных стран. По их мнению, все просто: поскольку мечта Полины была удовлетворена, она испытала разочарование. Нужно обязательно знать, что если система ожидания страсти хорошо работает, то все будет о’кей. Создается впечатление, что мозг вырабатывает дофамин, серотонин, гормоны действия, вещества-стимуляторы, понимаете? Как только желание осуществляется, уровень этих гормонов резко снижается. И желание исчезает, воля и внимания ослабевают. Это научно доказано. Я хочу вновь завоевать Полину. Мы переспали один или два раза. Но что-то произошло. Моя жизнь меня разочаровывает, но я все-таки стараюсь держаться.
В бассейне у Центрального рынка
Десять, двадцать, сорок, потом шестьдесят человек бороздят просторы бассейна. Мой кроль все больше походит на праздник скольжения. Я становлюсь безликим, теряюсь в массе людей, я машина, взбирающаяся по склону. Мои мускулы укрепляются, становятся более упругими. При каждом движении рук образ Элоди словно бьет меня по голове, от чего она раскалывается еще больше: вена, вздувшаяся у нее на шее, ее стон, содрогания тела, белесый ручеек, истекающий из ее разгоряченного влагалища. И все смущенные слова, которые последовали за этим неожиданным событием, ее отказ меня видеть, ее молчание, ее исчезновение. Занавес.
