Нора Робертс - Обещание приключений
— О, ты у меня еще пожалеешь, — пробормотала она, и таксист в ответ быстро взглянул на нее в зеркало заднего вида.
Красивая леди, подумал он. И зла, как оса. Шофер осторожно начал подниматься вдоль Нантакт-Саунд.
Когда вдали замаячил дом, Сирена отвлеклась от мыслей о мести. В неярком послеполуденном солнце серые камни поблескивали крохотными вкраплениями слюды. Этот дом построили по проекту Даниэля, дом-крепость украшали просторные, вытесанные из камня балконы и высокие многостворчатые окна. Две башни-близнецы напоминали настоящий замок. Перед домом красовался полукруг большой пышной клумбы, но Сирене всегда казалось: отец предпочел бы здесь ров с водой.
По обе стороны от главного здания раскинулись два каменных крыла поменьше. В одном располагался гараж на десять машин, в отсутствие Алана и Кейна он наполовину пустовал. В другом крыле — бассейн с теплой водой. Возможно, Даниэлю нравился простой и грубоватый стиль в архитектуре, но комфорт он ценил прежде всего.
Такси остановилось перед гранитными ступеньками, прерывая думы Сирены о доме, в котором она выросла. Два чемодана и ящик виски понес водитель, а она собрала разнообразные пакеты с сувенирами и подарками и стала подниматься по ступенькам.
По старой привычке она взглянула на огромную дубовую дверь, где на медном дверном кольце был вырезан герб Мак-Грегоров — под головой льва, увенчанной короной, был выгравирован девиз на гэльском[9] языке, который можно было перевести так: «Род веду от королей». И как обычно, читая этот девиз, она улыбнулась. Отец настаивал, чтобы они научились произносить на гэльском языке хотя бы эту фразу, если не выучили ничего другого из этого языка.
— Поставьте их там, спасибо. — Все еще улыбаясь, Сирена заплатила водителю, а затем взялась за кольцо с семейным гербом, чтобы постучать в дверь. Этот стук разнесется по всему дому, подумала она, словно грохот пушечного выстрела.
Дверь распахнулась на своих щедро смазанных маслом петлях, и на пороге появилась крохотная женщина с седыми волосами, с заостренными чертами лица. Ее отвисшая от удивления челюсть лишь еще больше подчеркнула острый подбородок.
— Мисс Рена!
— Лили! — Сирена горячо обняла маленькую, костлявую женщину.
Лили исполняла обязанности экономки и вдобавок к ним часто заменяла детям мать, когда Анна была слишком занята в больнице. Она умело справлялась с тремя озорными детьми, заклеивала пластырем ссадины и не обращала внимания на ссоры по пустякам.
— Ты скучала по мне? — спросила Сирена, еще раз обняла Лили и заглянула ей в глаза.
— Ты как будто и не уезжала. — Лили дружелюбно улыбнулась. — Где же твой загар?
— В моем воображении.
— Лили, кажется, стучали в дверь? — Держа в руках вязанье, Анна Мак-Грегор выглянула из дверей одной из комнат, выходящих в длинный холл. — Рена! — Она бросилась навстречу дочери, распахнув объятия.
Сирена обняла мать. Анна была нежной и одновременно сильной. Сейчас Сирена вновь это ощутила, и сотни воспоминаний нахлынули на нее. Она глубоко вдохнула аромат цветущих яблонь, этими духами ее мать пользовалась столько, сколько Сирена себя помнила.
— Добро пожаловать домой, милая доченька. А мы ждали тебя только завтра.
— Я прилетела на раннем самолете. — Сирена немного отодвинулась в сторону и, склонив голову набок, внимательно посмотрела на мать.
Ее прекрасная кожа по-прежнему хранила кремовый оттенок, лишь несколько тонких морщинок выдавали возраст. В лице Анны сохранилась юношеская мягкость, и Сирене казалось — она никогда ее не потеряет. В глазах матери светились спокойствие и сила характера, не изменившегося за годы работы в больнице, в операционной, где ей пришлось повидать и страдания, и смерть. Ее густые темные волосы, посеребренные сединой, слегка вились.
— Мама! — Сирена снова прижалась щекой к материнской щеке. — И как тебе удается всегда оставаться такой красивой?
— Этого требует твой отец.
Сирена со смехом отодвинулась от нее, крепко сжав сильную руку матери.
— Как хорошо снова вернуться домой!
— Ты замечательно выглядишь, Рена. — Анна смотрела на дочь с материнской гордостью и одновременно с профессионализмом врача. — Ничто так не освежает цвет лица, как влажный морской воздух. Я хочу, чтобы ты все рассказала мне о своих путешествиях. Но если ты сначала не повидаешь отца, я не смогу услышать конец твоей истории. Лили, скажите, пожалуйста, кухарке, что мисс Рена уже вернулась и наш праздничный ужин состоится на день раньше.
Сирена тут же вспомнила о своих намерениях относительно отца, пока ехала сюда. Анна заметила, как вспыхнули глаза дочери, и догадалась: здесь что-то не так.
— О, я непременно поднимусь повидать его.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— После. — Сирена глубоко вздохнула. — Когда я с ним разберусь, ему может понадобиться медицинская помощь.
— Понятно. — Анна знала: не стоит задавать дочери лишних вопросов, и тихо улыбнулась. — Я подожду тебя в гостиной. Мы поговорим, когда ты закончишь отчитывать отца.
— Это не займет много времени, — пообещала Сирена и направилась к широкой изогнутой лестнице.
Девушка поднялась на первую лестничную площадку, окинула взглядом коридор слева. Здесь находились спальни ее родителей и братьев, третья дверь слева вела в детскую комнату Сирены. В этом крыле было множество закоулков и темных углов. Сирена вспомнила, как однажды ее брат Кейн спрятался за огромной вазой, а затем неожиданно выскочил у нее перед носом, напугав до смерти. Полчаса Сирена гонялась за ним, пока ее злость не уступила место детской радости от игры. В конце концов он дал ей себя поймать на восточной лужайке, повалил на траву, и они долго возились и боролись, пока она не ослабела от смеха. «Сколько лет мне тогда было? — подумала Сирена. — Восемь, девять? А Кейну одиннадцать или двенадцать». Внезапно Сирену пронзила острая, почти физическая боль тоски по брату.
А Алан всегда защищал ее, набрасывался на обидчика с кулаками. Возможно, потому, что он был на шесть лет ее старше, они никогда не дрались с ним, как частенько случалось с Кейном. В детстве Алан отличался невероятной честностью, а Кейн говорил правду лишь тогда, когда ему было удобно. Он не лгал. Просто виртуозно обходил правду стороной. И все же Алан тоже умел по-своему обернуть обстоятельства себе на пользу. Она решила, что это характерная черта всех Мак-Грегоров. Сирена бросила взгляд на узкую лесенку, ведущую в комнату наверху башни, и поклялась: Мак-Грегор, сидящий сейчас там, пожалеет о своей задумке.
Откинувшись на спинку кресла, Даниэль слушал четкий, нудный голос по телефону. «Ох уж эти банкиры, — злобно произносил он про себя. — Сущее наказание иметь с ними дело. Даже владея контрольным пакетом акций в банке, нельзя избавиться от их вмешательства в мою жизнь».
— Дайте им тридцатидневную отсрочку по кредиту. Да, я в курсе, какая это сумма, вы только что мне ее назвали. — Болван, добавил он про себя и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. И почему эти банкиры не видят очевидных вещей? — Тридцать дней. Со стандартной штрафной процентной ставкой. — Он услышал громкий стук в дверь и уже собрался зарычать на незваного гостя, как вдруг дверь распахнулась. Раздражение Даниэля немедленно сменилось радостью. — Делайте, как я сказал! — завопил он и с размаху швырнул трубку на рычаг. — Рена!
Но не успел он выбраться из своего огромного кресла, как она бросилась к нему навстречу. Ударив ладонями по столу, она наклонилась над ним:
— Ты, старый негодяй!
Снова откинувшись на спинку кресла, Даниэль откашлялся и понял: дело дрянь.
— Ты тоже неплохо выглядишь.
— Как… ты… посмел… — Она медленно и ровно произносила слова, и это не сулило ничего хорошего. — Как ты посмел вертеть мной, словно куском говядины, перед носом Джастина Блэйда?
— Говядины? — Даниэль недоверчиво уставился на нее. «Прелестная девочка, — с гордостью подумал он. — Настоящая Мак-Грегор». — Не понимаю, о чем ты. Итак, ты познакомилась с Джастином Блэйдом. Он отличный парень.
Она предостерегающе заворчала, а затем отчетливо заговорила:
— Ты меня использовал. Сидел в этой башне, как чокнутый король, у которого есть нелюбимая дочь, и придумывал план по избавлению от нее. Почему ты просто сразу не заключил сделку, не отдал меня ему? — громко спросила Сирена и с силой хлопнула рукой по столу. — Я никак не ожидала такого от тебя. Итак, Даниэль Дункан Мак-Грегор продает свою единственную дочь Джастину Блэйду за ящик шотландского виски двенадцатилетней выдержки. А ты не внес в ваш договор пункт о том, сколько детей я рожу, чтобы продолжить род? Странно, что ты не предложил за меня приданое!
— А теперь послушай меня, малышка…
