Джеки Алессандро - Свадебный водоворот

И так как она назвала его "сэр", было очевидно, что она тоже его не знала, и это удивило его. Похоже на то, что каждая живущая в Англии женщина следует за ним по пятам, стремясь завоевать его благосклонность.

Но к данной женщине это явно не имело отношения. Она смотрела на него с таким выражением, что его можно было понять лишь как "я хочу, чтобы вы ушли". Этот взгляд, с одной стороны, вызывал у него неприязнь, с другой пробуждал интерес.

- Может быть, вас не затруднит рассказать мне, почему вы прятались в кустах, мисс?.. - спросил он, все еще недоверчиво относясь к ее столь внезапному появлению. Нет ли поблизости ее матери и толпы разъяренных дуэний, готовых выскочить из-за кустов и заявить, что он опозорил ее?

- Мэтьюз. Элизабет Мэтьюз. - Она неловко присела в реверансе. - Я не пряталась. Я проходила мимо и услышала, как мяукает котенок. Бедняжка запутался в кустах; Мне удалось вызволить его, но сама я застряла...

- Где ваша дуэнья?

Она смутилась.

- Я... э... мне удалось сбежать, пока она танцевала.

- А она не прячется в кустах?

Ее, казалось, так изумил его вопрос, что Остин понял: либо она здесь одна, либо она самая прекрасная актриса из всех известных ему. Но он подозревал, что она плохая актриса. Уж слишком выразительные у нее глаза.

- Вы спрашиваете, не прячется ли кто-нибудь в кустах? Моя тетя леди, и она не станет прятаться. - Она взглянула на него. - О Боже! Я, должно быть, действительно ужасно выгляжу: у вас какое-то странное выражение лица. Как будто вы попробовали чего-то кислого.

- Вы выглядите... прекрасно.

Она расхохоталась:

- Вы, сэр, или невероятно галантны, или очень близоруки! Может быть, того и другого понемножку. Хотя я и ценю вашу попытку пощадить мои чувства, но уверяю вас, в этом нет необходимости. За три месяца пути в Англию на несущемся по ветру корабле я уже привыкла к своему устрашающему виду.

Она наклонилась к нему, словно собираясь поделиться какой-то страшной тайной, и он почувствовал запах ее духов. Она пахла сиренью, аромат которой был ему хорошо известен, поскольку сады изобиловали этими лиловыми цветами.

- Англичанка, плывшая на нашем корабле, любила поворчать о "выскочках из колоний". Слава Богу, ее здесь нет и она не видела, как я свалилась. Вытянув ногу, она осмотрела оставшуюся, всю в травяных пятнах, туфлю и тяжело вздохнула. - Боже, я настоящее посмешище! Я...

Ее слова были прерваны мяуканьем. Посмотрев вниз, Остин заметил крошечного котенка, выскочившего из-за кустов и вцепившегося в волочившуюся оборку платья мисс Мэтьюз.

- А, вот и ты! - Она подхватила пушистый комочек и почесала его за ушками. Котенок тотчас же громко замурлыкал. - Может, ты заметил по дороге мою туфлю, дьяволенок? - тихонько спросила она у пушистого шарика. - Думаю, она застряла где-нибудь в этих кустах. - Она повернулась к Остину:

- Вас не очень затруднит, если вы посмотрите там?

Он уставился на нее, стараясь скрыть изумление. Если бы кто-нибудь сказал ему, что его поиски уединения превратятся в поиски туфли какой-то сумасшедшей, он бы этому не поверил. Сумасшедшей, которая попросила его найти ее туфлю, словно он был младшим лакеем. Он должен был бы почувствовать себя оскорбленным. Но как только необъяснимое желание расхохотаться прошло, он уже смирился с уготованной ему участью. Присев, он заглянул в заросли кустарника.

Увидев потерянную туфлю, он достал ее и, поднявшись, протянул девушке:

- Возьмите.

- Благодарю вас, сэр.

Приподняв повыше юбки, она надела туфлю на обтянутую чулком ногу. У нее были красивые тонкие лодыжки и удивительно маленькие для ее роста ступни. А ее рост он определил приблизительно в пять футов семь дюймов. "Выше, чем требует мода, но очень хороший рост", - подумал он. Он поднял взгляд к ее лицу. Ее голова прекрасно устроилась бы на его плече, и ему не надо было бы тянуться к ее невероятно соблазнительным губам...

Его кинуло в жар. Черт побери, в своем ли он уме? Один взгляд на ее лодыжку, и он потерял голову. Остин заставил себя отвести взгляд от ее губ и сосредоточиться на котенке, уютно угнездившемся у нее на руках. Котенок зевнул, широко раскрыв крошечный ротик.

- Кажется, Чертвозьми не прочь поспать, - заметил Остин.

- Чертвозьми?

- Да. Одна из кошек десять недель назад окотилась. Когда Мортлин, конюх, обнаружил семейство в конюшне, он воскликнул: "Черт возьми, только посмотрите на этих котят!" - Невольно на губах Остина появилась улыбка. Надо признаться, сейчас нам повезло. В прошлый раз котята родились на постели Мортлина, и имена, которыми он их окрестил, были гораздо... э... выразительнее.

На ее щеках появились две ямочки.

- Боже, кошка, кажется, не теряет времени!

- Без сомнения.

- Похоже, вы знаете все о Чертвозьми и его маме. Вы живете неподалеку?

Остин посмотрел на нее в замешательстве: вероятно, она была единственной женщиной во всем королевстве, которая не ведала, кто он такой.

- Да, я живу неподалеку.

- Как же вам повезло! Здесь просто чудесно! - Она устроила Чертвозьми поудобнее. - Но как ни приятно с вами разговаривать, я должна идти. Не могли бы вы показать мне дорогу к конюшне?

- К конюшне?

- Да. - Она лукаво посмотрела на него. - Для тех, кто не знаком с американским жаргоном: это место, где содержатся лошади. И поскольку Чертвозьми живет там, его мама, бесспорно, ищет его.

Это замечание позабавило Остина, и он спросил:

- Может быть, вы позволите мне проводить вас?

На лице девушки мелькнуло удивление. Она не решалась принять его предложение.

- Очень любезно с вашей стороны, сэр, но в этом нет необходимости. Ведь вам хочется остаться и побыть в уединении.

Да, разумеется, ему этого хотелось. Разве нет? Но мысль остаться наедине со своими думами неожиданно утратила свою привлекательность.

Остин не ответил. Она добавила:

- Или, может, вы предпочитаете вернуться на бал?

Он подавил дрожь.

- Я совсем недавно сбежал с бала и пока не стремлюсь туда вернуться.

- В самом деле? Вы не любите празднества?

Он хотел отделаться вежливой ложью, но передумал.

- По правде говоря, нет. Я терпеть не могу эти светские вечера.

Она широко раскрыла глаза.

- Боже, я думала, что я одна такая!

Он не мог скрыть своего удивления. Для всех женщин, которых он знал, смысл жизни заключался именно в балах.

- Вы не получаете от них удовольствия?

В ее взгляде появилось страдальческое выражение, и она опустила глаза:

- Нет, боюсь, что нет.

Очевидно, кто-то жестоко обошелся с этой молодой женщиной - кто-то из приехавших на этот дурацкий бал. Остин прекрасно представлял, как светские красавицы, прикрывшись веерами, насмехаются над "выскочкой из колоний".

Правила хорошего тона требовали, чтобы он вернулся в дом и продолжал играть роль хозяина. Но он не испытывал желания делать это. Он подозревал, что в это самое время его мать с раздражением оглядывается вокруг, удивляясь, куда это он исчез и как долго собирается прятаться. Вспомнив, что его мать подыскивает ему невесту и надеется сегодня свести его по крайней мере с двумя десятками девушек, достигших брачного возраста, он еще больше укреплялся в своем решении не возвращаться на бал.

- Нам обоим явно не хватает свежего воздуха, - улыбнулся он. Пойдемте. Я провожу вас к конюшням, а вы сможете рассказать мне о ваших с Чертвозьми приключениях.

Элизабет колебалась. Если тетя Джоанна узнает, что она была в саду наедине с джентльменом, то ей не избежать длинных нотаций. Но вернуться на бал в таком виде было просто невозможно. Кроме того, для одного вечера она настрадалась уже достаточно.

Она устала от взглядов и перешептываний у нее за спиной, потому что ей было интересно говорить о самых разных вещах, а не только о моде и о погоде. И она ничего не могла поделать с тем, что плохо танцевала и была выше, чем допускали приличия. Если этот джентльмен и знал обо всех насмешках, касающихся ее личности, он оказался достаточно вежлив, чтобы не показывать этого.

- Насколько я понимаю, вас никто не сопровождает, - повеселев, сказал он, - но даю вам слово, что не собираюсь вас похищать.

Убедив себя, что нет ничего плохого в том, что она примет его предложение сопровождать ее, Элизабет ответила:

- Хорошо, пойдемте.

Идя рядом с ним по тропе - оборка платья волочилась сзади, - она прижала к себе Чертвозьми и исподтишка взглянула на своего попутчика. Слава Богу, она не склонна к мечтательным романтическим вздохам, ибо этот человек, бесспорно, мог пробуждать такие чувства. Густые черные волосы обрамляли поразительно красивое лицо, казавшееся еще более интересным в изменчивом свете луны. Взгляд его был пристальным и глубоким, а когда он посмотрел на нее, у нее в туфлях невольно сжались кончики пальцев. Высокие скулы, прямой нос, твердая линия рта и полные губы, которые, как она уже знала, могли кривиться в усмешке. Она представила, как жестко эти губы сжимаются в гневе.