Элизабет Ренье - Прелюдия любви
— Я не слышала, как подъехал почтальон, — сказала Мэри. — Кому это письмо?
— Саре. Рука тетушки Фебы.
Пытаясь скрыть разочарование, Сара спросила:
— Только одно?
— Боюсь, что так. А вы ожидали другого?
— Я думала получить весточку от Энтони.
Криспин пожал плечами:
— Некоторые мужчины не мастера писать.
— Криспин, зажги свечи, чтобы Сара могла прочитать письмо, — попросила Мэри. — Может быть, там найдутся новости о лорде Бретертоне, которые ей не терпится узнать.
Но в письме не было ни слова об Энтони. Леди Торренс прислала две страницы банальностей — таких же, как те сплетни, которые она пересказывала за чаем. Сара нетерпеливо пробежала их глазами, пока не дошла до последней части.
«Говорят, что лорд Стернер — рогоносец, и он угрожает вызвать обидчика на дуэль, если только сумеет открыть его имя. Я уверена, что в вашем сонном Сассексе ничего такого интересного не происходит. Когда я вспоминаю, как тоскливо было в Клэверинге, то думаю, что ничуть не удивлюсь, если ты вернешься раньше, чем это письмо доберется до тебя».
Она перечитывала последнюю часть до тех пор, пока слова не начали сливаться друг с другом. А потом, чувствуя, что за ней следят, Сара произнесла с удивившей ее саму легкостью:
— Я прочту вам, что пишет матушка. В ее письме нет ничего особо личного.
Когда она закончила читать, Криспин насмешливо спросил:
— Вы тоже находите, что тут очень тоскливо? Вероятно, через день-другой нам предстоит разлука с вами?
Сара сложила письмо. Она подумала, что мачеха — в своей раздражающе неопределенной манере — предостерегает ее, более того, советует вернуться как можно скорее.
— Если только вы желаете моего отъезда, — холодно ответила Сара. — Я же пока не испытываю желания вернуться в Лондон. — Она заставила себя улыбнуться, взять более легкомысленный тон. — Кроме того, я пообещала Мэри, что научу ее танцевать новомодную джигу, когда она в достаточной степени окрепнет. А ведь обещания надо выполнять, разве не так, кузен Криспин?
Он ответил, пристально глядя ей в лицо:
— Я не сомневаюсь, что вы их всегда исполняете, Сара, и всегда будете исполнять.
Теперь она знала, что он слышал, как она отклонила попытку Мэри разговорить ее, и должен был понять, что искушение нарушить слово было чрезвычайно сильно, но она устояла. Наконец-то она сделала что-то, заслуживающее его одобрения. Мысль об этом подействовала на нее успокаивающе, смягчая пронзительную боль из-за молчания Энтони. Теперь ей захотелось оказаться в одиночестве, чтобы повнимательнее прочитать письмо леди Торренс.
— Если вы немного побудете с Мэри, — сказала она, — я смогу пойти в библиотеку и написать маме ответ, чтобы отослать его со следующей почтой.
Она уже сидела за большим столом, неотрывно глядя на загадочное сообщение о лорде Стернере, когда дверь открылась и вошел Криспин. Он нес поднос с двумя стаканами и бутылку, которую поставил на столик у камина. Когда он повернулся к Саре, его лицо вдруг удивительно напомнило ей лицо Мэри. Та же мягкость губ, та же доброта в глазах. Даже в голосе звучала теплота, столь свойственная его сестре.
— Простите меня за вторжение. Но мне показалось, что в письме тетушки Фебы было что-то, что вас огорчило, и это вдобавок к разочарованию оттого, что вы не получили письма от лорда Бретертона. — Он налил вина, поднял стакан. — Идите присядьте у огня. Я вижу, вы продрогли.
Принимая у него стакан, Сара увидела, что ее рука и вправду дрожит. Она быстро проглотила вино, и он мгновенно наполнил стакан снова. Сара уселась в большое кожаное кресло, кресло, созданное для мужчины, в котором она сразу почувствовала себя маленькой.
— Вы очень добры, — пробормотала она.
— Сейчас — может быть. Но я не всегда такой, не правда ли, маленькая кузина? Временами вы считаете, что я чрезмерно неучтив.
— Я иногда не понимаю, почему вы так себя ведете, — признала Сара. — Ваши настроения меняются так быстро. Например, тот день, на пляже. Мы так весело проводили время, и вдруг вы…
— А, это. — Криспин поставил стакан и сел так, чтобы его лицо оказалось в тени. — Поверьте мне, Сара, я не имел намерения прервать ваше веселье. Только на одно мгновение, когда вы распустили волосы и стали смеяться, и…
— Полагаю, я напомнила вам мою мать?
Сара услышала, как он шумно втянул воздух.
— Нет. О нет. Это было нечто совсем иное. Вы не были… — Он наклонился вперед, сжав коленями сплетенные руки. — Сара, я не так проницателен, как Мэри. И тем не менее, я тоже заметил какую-то тревогу в вашем лице — в особенности когда вы думаете, что вас никто не видит. Я принудил вас отказаться от утешения или совета, которые могла предложить вам Мэри. Может быть, я каким-то образом могу вам помочь?
Совершенно сбитая с толку такой переменой, Сара быстро выпила остаток вина и несколько неуверенно поставила стакан. Свет канделябров покачивался у нее перед глазами.
Наконец она спросила:
— Вы знакомы с лордом Стернером?
— Я встречал его пару раз у Элмаков.
— Он искусный фехтовальщик, великолепно владеет пистолетом?
— Думаю, он хорошо владеет и тем и другим. Похоже, они ему понадобятся, если он желает защитить честь своей жены.
Сара уловила в его голосе нотку сарказма.
— Леди Мария — она… очень красивая?
— Да, и в самой волнующей манере. Меня такой тип женщин не привлекает.
Сара мельком подумала о Деборе. Нет сомнений, описывать ее в подобных выражениях никому бы и в голову не пришло.
Криспин спокойно заговорил снова:
— Почему вы задаете эти вопросы?
Дрожь пробежала по телу Сары. Криспин снова наполнил ее стакан, и она выпила, благодарная за тепло, которым согревали ее вино и огонь.
— Потому что… — Она посмотрела на хозяина дома. В его глазах все еще светилась доброта. — Криспин, если я расскажу вам, вы должны поверить, что я не предаю этим Энтони, что я не открою вам ничего такого, о чем не знала бы, как я догадываюсь, половина лондонского света.
Он ждал в молчании, пока Сара встанет и возьмет со стола письмо леди Торренс. Сейчас слова разобрать было трудно, но их смысл уже отпечатался в ее сердце, так что она могла прочесть без труда. «Говорят, лорд Стернер — рогоносец и угрожает вызвать обидчика на дуэль». Она положила письмо и сказала тихим голосом:
— Этот человек — Энтони.
Криспин не выказал ни малейшего удивления.
— Да. Я знаю.
— Вы знаете? Откуда?
— Эту интрижку обсуждали в кофейнях еще до того, как я уехал из Лондона. В тот день на Беркли-стрит, когда Бретертон помог вам спуститься с вашей кобылы и вы, судя по всему, наслаждались в его объятиях… Вы думали, меня шокировало ваше поведение, не так ли? Но нет, я просто испытывал сильнейшее искушение дать ему пощечину.
— Но почему?
— Его видели в тот самый день, поутру, покидающим дом Стернеров. А лорд Стернер был в отъезде.
— В то утро? В первый же день после нашей помолвки?
— Боюсь, что так, Сара. Я никогда не заговорил бы с вами об этом, если бы вы не дали понять, что знаете об этом. Лорд Бретертон сам рассказал вам?
— Нет. Его мать. Она назвала меня дурой, потому что я верила в искренность его чувств. В самом деле, я была очень глупа. Но, вы понимаете…
Криспин придвинул стул ближе и взял ее руку в свои:
— Расскажите мне.
Сара не знала, было ли то действие вина, а может быть, ей вдруг показалось, что он обладает той же добротой, что и его сестра, что он сдержит обещание и постарается ее понять, но она рассказала ему все, о чем хотела поведать Мэри. Она понимала, что ее речи слишком наивны. И тем не менее, в его глазах не было ни насмешки, ни презрения, которое она видела в них раньше. Его руки, сжимавшие ее пальцы, были теплыми и сильными.
Когда она замолчала, Криспин сказал очень мягко:
— Бедная малышка Сара. И я говорил, что у вас нет сердца. Простите меня, я не заглянул достаточно глубоко.
И она спросила, причем голос ее звучал словно чужой:
— Что же мне делать?
Отпустив ее руки, Криспин встал, облокотившись на каминную полку.
— Вы все еще любите его?
Потрясенная, она ответила:
— Ну конечно. Человек не может измениться только потому… — И под его проницательным взглядом Сара запнулась. — Криспин, я дала ему слово.
— Вы объявили о помолвке, но не давали брачной клятвы. Помолвку можно разорвать.
Сара взглянула на него:
— И это произносите вы? Вы ведь сами говорили мне…
— Что вы никогда не нарушаете своего слова? Да, я знаю. И хоть сейчас готов засвидетельствовать, что вы оправдали мое доверие. Но тут совсем другое дело. На карту поставлена вся ваша будущая жизнь, ваше счастье. Ваш приезд в Клэверинг — это бегство, разве не так? Вы решили спрятаться от проблем, с которыми столкнулись? Но вы не сможете делать так вечно, Сара. Вы должны спросить себя, любите ли вы Энтони настолько глубоко, чтобы простить эту слабость, или найти в себе достаточно мужества, чтобы согласиться, что эта ситуация будет повторяться снова и снова. Когда вы выходите замуж, Сара, вы должны быть готовы к тому, чтобы принимать мужа таким, каков он есть, а не таким, каким вы хотели бы его видеть.
