Джоанна Макдональд - Сомнительные ценности

— Но ведь он наверняка понимает, что деньги, которые Джордж заработает в банке, в конечном счете будут вложены в поместье? — констатировал Хэмиш. — Законы рынка диктуют: делай деньги там, где можешь, и вкладывай туда, куда захочешь.

Леди Невис звонко рассмеялась:

— Я не уверена, что мой свекор верит в законы рынка. Он немного социалист, и националист, и вообще большой чудак.

— Нарисованный вами образ настолько не соответствует нашим представлениям о крупных аристократах! — изумился Хэмиш.

— Вот именно. Боюсь, что бедный Джордж страдает из-за отца, — без особого сожаления сказала леди Невис. — Они похожи на пару быков, которым тесно на одном пастбище. Их надо держать подальше друг от друга, иначе они сцепятся. Вот почему мы очень редко ездим в Глендоран. Мальчики довольно часто навещают деда, но мы стараемся этого избегать.

— Мальчики? — переспросил Хэмиш. — Ах, да, у вас же двое сыновей, я не ошибся, Квинни?

— Хотя нельзя сказать, что я их часто вижу, — согласилась она. — Один работает в Лондоне, а второй порхает то тут, то там как умственно, так и физически. Кошка, которая гуляет сама по себе.

Катриона потихоньку обратилась к Брюсу:

— Как вы думаете, может быть, не следует предоставлять кредит Каррузерсам?

Но внимание Брюса было сосредоточено да Линде, потчевавшей его забавными историями, привезенными из французских салонов.

— Похоже, лучше тебе быть поосторожней с этим старым графом, — прошептал Хэмиш, в отличие от Брюса расслышавший слова Катрионы.

— Почему? Ты что, думаешь, он тоже будет лапать меня под столом? — так же тихо упрекнула Катриона, получив в ответ быструю улыбку, в которой, однако, не было и тени раскаяния.

Тем временем леди Невис продолжала повествование о своем свекре.

— Да, он и в самом деле смешной старый чудак. Ходит в ужасном древнем комбинезоне, как какой-нибудь тракторист. К тому же занимается резьбой по дереву. Самоучка, конечно, как вы понимаете. Он всегда жалуется на то, что в Итоне их не научили чему-нибудь полезному, вроде плотницкого ремесла.

Катриона, заинтригованная историей о графе-плотнике, поинтересовалась:

— А какого рода вещи он делает?

— О, все, что угодно: ложки, стулья, табуретки, маленькие столики — словом, все, что обычно продается в деревенских лавках. Некоторые из этих вещиц очень милы. Он использует только упавшие деревья из своего поместья. Говорит, что они разговаривают с ним и сами объясняют, что из них сделать.

Обед шел своим чередом. За главным блюдом — олениной в сливовом соусе — последовал десерт: фруктовый мусс с легкими, как пух, вафлями, поданный в стаканах венецианского стекла. На протяжении всей трапезы в вине не было недостатка, и обстановка становилась все более оживленной.

— Давайте поиграем в «Откровение»! — закричала Фелисити Финли, когда на столе появились блюда с сыром и графины с портвейном. Ее щеки, достаточно розовые от природы, под воздействием вина совсем раскраснелись. — Вы не возражаете, Квинни? В прошлый раз это было так забавно.

— Ну конечно же, не возражаю, дорогая, — милостиво улыбнулась леди Невис. — Если только все обещают думать, что говорят. Я не люблю этих захватывающих откровений, потому что потом не могу их вспомнить.

— Ну, вопросы, как правило, бывают еще более откровенными, чем ответы, — залилась смехом Фелисити. — Кто начнет? Вы, Джордж! — Она игриво потрепала хозяина дома по руке.

Благородные седины лорда Невиса, обычно гладко причесанные, сейчас совсем растрепались, сделав его похожим скорее на расшалившегося школьника, нежели на респектабельного банкира. Он переводил лукавый взгляд с одной женщины на другую и наконец остановился на Линде Мелвилл.

— Линда! — громко окликнул он. — Какого цвета ваши штанишки?

Катриона не верила своим ушам. Ничего подобного она никогда не представляла. Ее удивило и то, что женщины не удалились из-за стола с появлением портвейна. Не думала она, что женское равноправие проникло уже и в аристократические салоны. А теперь еще фривольные игры! Неужели и в самом деле богатые так развлекаются?..

Линда ничуть не растерялась — по-видимому, ей уже приходилось играть в эту игру и, возможно, даже отвечать на этот самый вопрос.

— А у меня вообще их нет, — без запинки ответила она, даже не порозовев.

Катриона вспомнила платье Линды, полупрозрачные волны шифона, сквозь которые так соблазнительно просвечивали очертания фигуры, и решила, что Линда, возможно, говорит правду, что делало ее ответ еще интереснее.

— Но когда она надевала их, то они были черные! — торжествующе провозгласил Брюс, вытаскивая из кармана своего вечернего костюма миниатюрный предмет женского туалета и размахивая им над головой.

Его выходка вызвала взрыв гомерического хохота. Катриона, не удержавшись, шепотом спросила у Хэмиша:

— Он что, принес это с собой?

Ей было очень интересно, как он относится к тому, что именно его жена стала объектом этой пусть невинной, но все же весьма смелой шутки.

— Если и так, то уж во всяком случае, эти трусики принадлежат не Фелисити, — холодно отозвался он, не выказывая, однако, ни малейших признаков замешательства. — Для нее они недостаточно прочные.

Развеселившаяся компания требовала продолжения игры.

— Теперь очередь Линды! — воскликнул кто-то.

Линда наигранно нахмурилась и погрозила пальцем Брюсу.

— Попозже я заберу их назад, — пообещала она. — А в отместку за это скажите нам, когда вы в последний раз покупали своей жене лифчик и какого он был размера.

— Это нечестно! — беспомощно рассмеялась Фелисити. — Нельзя задавать вопросы, которые могут внести разлад между супругами!

— Уж не намекаешь ли ты, что я не знаю ответа? — вознегодовал ее муж. — Я как сейчас помню этот день. Это было в семьдесят втором году во время нашего медового месяца. У тебя лопнул лиф купальника, его унесло волной, и ты не могла выйти из моря, пока я не сбегал и не купил новый. Размер восемьдесят восемь.

По красным щекам Фелисити от смеха уже текли слезы.

— Ах ты, чудовище! — взвизгнула она. — Это же в сантиметрах!

— Ну, разумеется, я сказал неправду, — ухмыльнулся Брюс. — Но ведь так и положено по условиям игры. Ты ведь сама не хотела, дорогая, чтобы все узнали, что это был размер девяносто два?

— Какой вздор! — весело отмахнулась Фелисити. — Это был нудистский пляж. Брюс проиграл. Моя очередь.

Она начала обводить глазами сидящих за столом, намечая очередную жертву, но остальные уже потеряли интерес к игре.

Линда Мелвилл встала из-за стола и, проходя возле стула леди Невис, вполголоса извинилась:

— Прошу прощения, я на минуту.

Еще несколько человек, в том числе Брюс, последовали ее примеру, кто-то воспользовался возможностью пересесть на освободившиеся места, чтобы поговорить с другими гостями. Образовалось несколько отдельных беседующих групп, вошедшие официантки накрывали стол для кофе. Хэмиш по приглашению леди Невис отошел с ней к столу с фарфором, чтобы полюбоваться ее новыми приобретениями. Катриона, оставшись одна, почувствовала себя довольно неуютно и поспешно пробормотала, что, пожалуй, она тоже хочет попудрить нос.

— Ради Бога, дорогая, — отозвалась леди Невис, беря Хэмиша под руку. — Это наверху, слева.

Поднявшись по лестнице и повернув налево, Катриона оказалась в коридоре, где было несколько закрытых дверей. Она наугад отворила одну из них, но сразу же поняла, что попала не в пустую ванную комнату, а в спальню, причем спальня эта была совершенно недвусмысленно занята.

На кровати, сплетясь в тесном объятии, сидела парочка. Женщина оседлала колени мужчины, прикрыв их своими пышными темными юбками, но ритмичное покачивание и поскрипывание матраса не оставляло сомнений в том, чем они занимаются. Руки мужчины крепко сжимали ягодицы женщины, в полумраке комнаты отчетливо виднелся ее расстегнутый сверкающий драгоценностями лиф. Мужчина зарылся лицом между грудями партнерши, а она, выгнувшись и запрокинув темноволосую голову, жадно хватала ртом воздух в предвестии приближающегося оргазма.

Катриона на мгновение оцепенела, но тут же поспешно ретировалась, успев, однако, несмотря на искаженное страстью лицо, узнать в женщине Линду Мелвилл. Что касается мужчины, ей не было нужды видеть его лицо, чтобы узнать Брюса Финли.

Катриона была ошеломлена. Когда она, осторожно приоткрыв еще две двери, обнаружила наконец ванную комнату, то несколько минут сидела там в глубоком раздумье. Ее ужаснула собственная реакция на увиденное. Сидевшая в ней девушка с острова, разумеется, была шокирована: таким наглым, откровенным, кричащим было это минутное соитие под самым носом супругов, друзей и коллег. Но, несмотря на омерзительность, идея эта показалась Катрионе в то же время щекочущей, возбуждающей, как порнографический фильм. Оказывается, где-то глубоко в ней таилась другая женщина — чувственная и похотливая, которая не могла осудить этих любовников и которая втянула Катриону в ее нынешние любовные дела.