Дафна Калотай - В память о тебе
— А чем еще можно объяснить то время, которое мы тратим на переводы? — согласился с ним Григорий.
Перевод стихов Виктора Ельсина доставлял ему большое удовольствие. Язык оригинала отличался простотой и образностью. Ему не приходилось брать на абордаж лингвистические загадки или зарываться с головой в лабиринт оттенков смысловых значений одного слова. Исключение составляли два последних стихотворения — «Ночное купание» и «Речной берег». Эти стихи Григорий рассматривал в качестве еще двух «улик», способных пролить свет на загадку его рождения наравне с номером журнала «Хэллоу», черно-белыми фотографиями, увенчанным советским гербом свидетельством о рождении, пачкой писем и янтарным кулоном.
Древние слезы лесаЗатвердели, словно сердца,И никому неизвестно,Что еще приготовит судьба[14].
Все эти «улики» Григорий перечислил в крайне уважительно написанном письме, которое он послал Нине Ревской много лет тому назад. Но что они могут доказать? На фотографиях запечатлены разные люди. Нет ни единого доказательства того, что эти фотографии когда-то принадлежали Нине Ревской. Из-за боязни НКВД письма написаны эзоповым языком, а вместо имен стоят инициалы или прозвища. Эти письма — единственные из «улик», которые он показывал постороннему человеку. Зря показывал.
Под тенью деревьев царит совершенство:Ковер из листвы и теней…
Ему тогда исполнился двадцать один год, и он поступил в магистратуру. Свой реферат «Слезы сосен. Интерпретация стихотворений Виктора Ельсина „Ночное купание“ и „Речной берег“ посредством неопубликованных писем» он считал верхом совершенства.
Научным руководителем Григория был невысокий мужчина с большими ушами и монгольской фамилией, которую он впоследствии постарался забыть. С дрожью в руках молодой человек вручил профессору напечатанный на машинке реферат.
— Спасибо, — даже не взглянув на титульную страницу, сказал Большие Уши. — Я сообщу вам свое мнение.
Григорию показалось, что пришлось ждать целую вечность, хотя на самом деле прошла только неделя, как раздался долгожданный звонок. Большие Уши хотел лишь увидеть письмо, которое цитировал Григорий.
— Это важно.
— Я покажу вам его, — с готовностью согласился обрадованный и одновременно встревоженный Григорий.
Он вручил профессору фотокопию написанного от руки письма. Большие Уши долго его читал, а потом сказал:
— Как интересно!
Стоя рядом с профессором, Григорий пробежал глазами первый абзац.
Дорогая! Извини меня. Ты можешь не верить, когда я говорю о своей любви к тебе, но я уверен, что в глубине души ты понимаешь, что я говорю правду. Ты знаешь, что такое наваждение. Огромная сеть, из которой невозможно освободиться. Вспомни солнце, отражающееся в озере, и нас, прячущихся от дождя под деревом. Я помню аромат хвои. В тот день она пахла зимой и прохладой. Прохладное очарование веток ели. Иногда я думаю, что в ней заключен смысл жизни. Ради таких дней стоит жить. Жаль, что смола испачкала твою юбку. Она похожа на медленно капающие слезы. Словно дерево знает, что в его смоле будет заключено будущее…
Большие Уши продолжал изучать документ, а Григорий нервно мерил шагами аудиторию.
— Изумительно, — закончив чтение, сказал профессор. — А с чего вы решили, что это написал Виктор Ельсин?
Под письмом стояла подпись «Твой навеки», но у Григория не было ни единого сомнения в аутентичности документа.
— Здесь не стоит имя, а тем более фамилия. Кто угодно мог написать это письмо. А кто адресат? Мы даже этого не знаем.
— Он писал своей жене, — возразил Григорий. — Они постоянно переписывались. Нина Ревская часто бывала на гастролях, да и Виктор не сидел на месте, хотя большую часть времени проводил на даче в Переделкино.
Григорий специально занимался этим вопросом.
Профессор нахмурился и кивнул головой.
— Проблема заключается в том, что мы не можем с полной уверенностью утверждать, что это письмо написано Виктором Ельсиным. Кто угодно может быть автором этого документа.
— Но… в моем реферате… Я там сравниваю одинаковые места в письме и стихотворениях!
— Вы хотели найти их, и вы их нашли. Разве непонятно? Проще простого найти параллели в двух текстах, если заранее убедить себя в том, что они должны там быть. А вот меня вы не убедили. Понадобится больше, чем несколько сходных фраз, чтобы я вам поверил. Возможно, автор письма просто заимствовал вдохновение у Ельсина.
Профессор нетерпеливо вздохнул. Григорий растерялся:
— Но…
— Откуда у вас это письмо? Вернее, его фотокопия. Кто сказал вам, что письмо написано Ельсиным?
— Я сам пришел к этому выводу, — обиженно заявил Григорий.
— Каким образом?
— Оно принадлежало его жене, а потом…
— Хорошо. Этого вполне достаточно. Если она подтвердит ваши слова, то…
— Сомневаюсь.
На лице профессора появилось выражение легкого разочарования, которое преследовало Григория долгие годы. Большие Уши насмешливо прищурил глаза. Его рот скривился в презрительной, высокомерной улыбке. Так взрослый человек смотрит на ребенка, допустившего серьезную, но вполне простительную ошибку.
— Григорий! — покачал головой профессор. — Без доказательств ничего у вас не выйдет. Это письмо мог написать мой дядя Василий или неизвестная нам пожилая леди. Мы даже не знаем, что первично, а что вторично. Писавший письмо мог любить поэзию Ельсина и позаимствовать из нее некоторые образы. — Заметив, что Григорий расстроился, он поспешно добавил: — Ваш реферат отлично написан. Прекрасный пример текстуального анализа. Я поставил вам «А».
В душе Григория закипал гнев. Разве ради этого он столько корпел над работой?
— Примите мои поздравления, — продолжал профессор. — Реферат чудесный, но я настоятельно советую вам заняться чем-то другим. По крайней мере, пока вы не отыщете доказательства, подтверждающие ваши предположения.
Григорий отправил реферат в вонючий пакет для мусора, полный пустых консервных банок из-под говяжьей тушенки, которую так обожал его сосед.
Слова профессора не пошатнули его веру в аутентичность писем.
Я закрываю глаза и вспоминаю, как мы целовались в парке, пока не подошел худой милиционер и не начал нас бранить. Часы, дни, недели ничего не значили тогда для меня. Они были всего лишь мгновениями, которые разделяли наши поцелуи.
Наш дорогой В. предложил подвезти тебя. Как хорошо, что у нас есть такой друг! Только бы погода не подкачала! В противном случае не надо. Не забудь захватить с собой паспорт. В моих ушах все время звучит песня о муже, который скучает по своей жене подобно берегу, скучающему по волне. Как я соскучился!
Кристина оказалась куда доверчивее профессора. Она сразу же поверила объяснениям Григория.
Когда-то я сомневался, что встречу женщину, способную настолько тронуть мое воображение, что я подарю ей это янтарное чудо, маленькие блики солнечного света. Особенно потрясающе смотрятся серьги. В каждом янтарном камешке заключен свой крохотный мир. Они напоминают мне о даче: полчища насекомых и заходящее солнце, отражающееся в озере. Невоспроизводимое совершенство летнего вечера. Я ждал подходящего случая, чтобы подарить тебе украшения. Похоже, я слишком задержался с этим.
Сидя на сквозняке, Григорий тщетно боролся с нахлынувшими воспоминаниями.
— Поэзия — это бесполезное занятие, которым человечество, вольно или невольно, будет заниматься вечно, — выдал Золтан один из своих парадоксов.
— Хорошо, — сказал Григорий. — Я польщен твоим предложением. Не вижу причин, которые могут помешать мне его принять.
Венгр радостно улыбнулся. Даже сейчас в его внешности угадывалась тень бывшего денди. Впрочем, куда легче было принять Золтана за завсегдатая «Данкин Донатс».
— Сначала взвесь все за и против, а тогда уже соглашайся.
Григорий поднялся и начал застегивать пальто. Сидевшая за соседним столом нищенка тоже поднялась и зашаркала прочь. На экране телевизора на стене бойкая темноволосая дикторша рассказывала о дискуссии, которая ведется по поводу каких-то проблем с бостонским транспортом. Вдруг, словно заметив присутствие Григория, она сказала:
— Знаменитая балерина, аукцион драгоценностей и загадочный кулон. Смотрите сегодня в шесть часов вечера эксклюзивное интервью, которое балерина Нина Ревская дала репортеру Четвертого канала Джуне Хенеси.
«Боже правый!»
Григорий старался не смотреть на телевизор, даже когда картинка сменилась, появилась другая дикторша и бегущая строка внизу экрана сообщила: «Туфельный террорист приговорен к пожизненному заключению. Инспектор по вооружению сообщает, что Ирак не собирается сотрудничать…».
