Андреа Парнелл - Безрассудная девственница
- Глядит мне прямо в глаза и разговаривает, словно она судья, жаловался он потом. - Катается повсюду на своей лошади, как мужчина. Нет, женщина должна быть боязливой.
Куэйд терпеливо выслушивал его, но согласился не со всем. Он не удивился, что о единственной дочери состоятельной вдовы говорят больше, чем о других девушках. Да и праздной она не была, хотя, конечно же, ее мать могла позволить себе нанять кого-нибудь, чтобы избавить дочь от черной работы. А кого любили дети и животные? К тому же, если ей кто нравился, она не умела этого скрывать.
Куэйд усмехнулся. Такая девушка обязательно должна вызывать зависть. Он бы как раз предпочел, чтобы она не была такой хорошей и доброй, тогда он мог бы спокойно оседлать коня и убежать в лес. Куэйд сам себе признавался, что теперь его желание скрыться в лесу даже ему самому не нравится, потому что оно порождено страхом. Слишком долго его сердце было закрыто для людей, а теперь любовь делала его мягче и теплее.
Однако он решил переселиться от Уорренов. Кое-какие его вещи, хотя их было немного, он сложил в пещере в нескольких милях к северу от города, и, когда нанял комнату у Асы Дугласа, у него появилась возможность забрать их оттуда.
- Не понимаю, почему ты должен ехать, - рассердилась Глория, стоило Куэйду рассказать о своих планах.
Как ни было ей трудно, но попросить его остаться в их доме она не решилась.
Пряча довольную улыбку, Куэйд внимательно рассматривал вьючную лошадь, которую Моди-Лэр одолжила ему, чтобы он привез вещи из пещеры.
- Надо, - сказал он, встречаясь с горящим взглядом Глории. - В двух днях пути у меня шкуры и еще кое-что. Если я хочу жить с удобствами, надо их перевезти.
Глория тяжело вздохнула и потрепала лошадь по холке.
- Не думаю, чтоб тебе вообще надо было переезжать, - не сдержалась она. - У нас ведь достаточно большой дом.
Она боялась отпускать Куэйда. А вдруг он больше не вернется? Не нравилось ей, и что он хочет перебраться к Дугласу, хотя его дом совсем недалеко. Она не сомневалась, что мать ей не разрешит ходить к нему, а она уже привыкла постоянно быть с ним рядом.
- Вот именно, - подхватил он, - у вас. У каждого человека должен быть дом, который он может назвать своим, будь это поляна в лесу или комната.
- Но это все равно не твоя комната. Ты будешь ее снимать, - удивленно подняла она брови. - И, если тебе так обязательно платить, мы тоже можем назначить тебе плату за твою комнату.
Моди-Лэр нахмурилась, но Глория не обратила на это внимания.
Куэйд ухмыльнулся. Если бы ему была нужна послушная жена, то Глория для этого явно не годится. Все-таки она немного избалована и слишком q`lnqrnrek|m`.
Рука Глории гладила шею лошади, и Куэйд нежно накрыл ее своей.
- Твоя мать и так позволила мне очень долго жить у вас, - сказал он, сжимая ее руку. - У меня должен быть свой дом, где я буду хозяином.
- Но... - Глория не могла больше делать вид, что не замечает взгляда матери. - Когда ты вернешься?
Куэйд выпрямился в седле и убрал руку.
- Дней через пять, - сказал он. - Как получится.
Глория нахмурилась, и ее ясные глаза потемнели, как небо перед бурей.
- Ты сам сказал, что туда всего два дня пути, - склонив голову к плечу, возразила она. - Почему?..
На сей раз Моди-Лэр не ограничилась взглядом. Приблизившись к дочери, она слегка ткнула ее локтем в бок.
- Доброй дороги, - пожелала она охотнику.
Глория отступила, подчиняясь матери.
- До свидания, - неохотно проговорила она.
Куэйд кивнул и, в последний раз оглянувшись на Глорию, пришпорил коня.
Глория чуть не прокусила себе нижнюю губу. Ей казалось, что теперь мать отругает ее. Но еще более неприятное ощущение у нее было оттого, что мать права. Моди-Лэр вернулась в дом, пошевелила огонь, заварила свой знаменитый чай, а Глория не находила себе места в ожидании.
Наконец они уселись за стол, и Глория было подумала, что ничего не будет, но Моди-Лэр забарабанила пальцами по столу. Это значило, что она собирается сказать что-то важное. Глория не поднимала головы от кружки.
- Доченька, чего ты хочешь от Куэйда? - спросила Моди-Лэр.
Глория горько улыбнулась. Ей было нетрудно ответить на этот вопрос, однако ответила она не так, как ей хотелось бы.
- Чего я хочу? - повторила она. - Чтобы он предпочел меня лесу. Чтобы я была единственной в его жизни. Единственной в его мыслях и чувствах.
- Ты любишь его?
Не понимая, то ли мать спрашивает, то ли делает вывод из услышанного, Глория помедлила с ответом.
- Да, - сказала она наконец и покраснела. Ей никогда не приходило в голову что-либо скрывать от матери. - И он меня тоже, хотя из-за своего упрямства не желает это признать.
- Он боится потерять свою свободу, - Моди-Лэр откинулась на спинку стула, не спуская глаз с дочери.
- Да зачем мне его свобода? - возразила дочь. - Просто он любит приключения.
- Да, и это тоже, - согласилась Моди-Лэр. - Неужели ты думаешь, что такой человек привяжет себя к юбке?
- К юбке? Нет, - решительно проговорила Глория. - Он этого не потерпит, - и она широко открыла глаза.
- Да, - лукавый огонек сверкнул в глазах матери, - в этом он похож на твоего отца. И, как твой отец, он всегда будет рваться туда, где ничто не связывает мужчину. Поэтому, когда он захочет уйти, отойди в сторону и отпусти его. Ласково улыбнись ему на прощание и не теряй надежду, что он вновь найдет дорогу к твоему дому.
Глория кивнула.
- Юбка... - произнесла Глория и попыталась представить, какой видел ее Куэйд, когда она требовала, умоляла, настаивала. Оставалось надеяться, что она не совсем испугала его.
Через три дня после отъезда Куэйда Глория осталась в доме одна. МодиЛэр позвали принимать роды. Поскольку было неизвестно, когда она возвратится, Глория попеременно занималась и ее, и своей работой. Однако время от времени она давала себе передышку и поднималась на чердак посмотреть на котят Тэнси.
Когда она поднялась туда в третий раз, кто-то постучал в дверь. Глория решила, что это Уильям, который не нашел ее в кухне. Наверно, пришел узнать, не надо ли что сделать.
Однако это был не Уильям, а Джосия Беллингем. Ожидая, пока ему откроют, он не терял времени даром и придирчиво осматривал постройку. Хотя nm бывал тут не раз, раньше ему не было надобности убеждаться в добротности дома.
Его острого взгляда не избежали ни царапины на штукатурке каменного фундамента, ни трещины в бревнах. Обратил внимание он на просторный сарай, и на курятник, и на коптильню, и на другие постройки и остался доволен.
Зажиточный дом. Все в полном порядке.
Окна и двери выдержат любой ветер, и дождь ему не страшен. В СиллиГроув было еще два или три таких дома. Для священника совсем неплохо, вот только далековато от города, ну да с хорошей лошадкой это не страшно.
- Неплохо, - пробормотал он, одергивая рукава и проверяя, не пристала ли к нему грязь. Вдова не ждала его, но он не сомневался в том, что она пригласит его в дом.
Он довольно улыбнулся, и ироническое выражение исчезло с его лица. В последнюю субботу охотника не было в городе, с чем он поздравлял себя. Еще он похвалил себя за то, что превратил слабоумного Уильяма Кука в бесценного помощника, сообщавшего ему о многом, что происходило в доме госпожи Уоррен. Без всяких усилий, например, он узнал о том, что Уилд взял вьючную лошадь и уехал неизвестно куда.
Беллингем коротко рассмеялся. Что ж, все решилось как нельзя лучше... А ведь он еще даже не подучил ответа из Кроссленда.
Дверь распахнулась, и на пороге он увидел не госпожу Уоррен, а изумленную Глорию с непокрытой головой.
- Преподобный отец, - пролепетала она, - я вас не ждала.
Она вскинула руки к голове.
- Простите меня, - смущенно проговорила она, испугавшись, что позволила застать себя простоволосой, да еще самому священнику. - Пойду накину платок.
Она уже было собралась уйти, но вспомнила о своих обязанностях хозяйки. Нельзя же бросать гостя, тем более такого, на крыльце.
Беллингем снял шляпу и учтиво поклонился.
Без матери она никого не впустила бы в дом, преподобного Беллингема нельзя было не пригласить войти. Для нее он был священником, и только. Ей даже в голову не приходило думать о нем как о мужчине.
Глории нравился Беллингем. Его проповеди волновали ей душу, однако она не всегда соглашалась с тем, что он говорил. Она воспринимала его как церковную принадлежность, как кафедру, например, и не видела в нем ничего человеческого.
С деланным спокойствием, словно не была она босая и простоволосая, Глория пригласила Беллингема войти.
- Вы, наверно, устали. Я принесу вам сидра.
Жадно сверкнув светлыми глазами, Беллингем кивнул и, медля, переступил порог.
Глория не успела отойти в сторону, как он уже стоял рядом и трепал ее по плечу.
- Какое имеет значение в платке ты или без платка? - сказал он, не отрывая глаз от черных кудрей, рассыпавшихся по спине девушки. У бедняжки Эстер волосы были редкие и какого-то неопределенного цвета, а Глория вполне могла бы соперничать со скромницей леди Годивой, если бы пожелала. - Забудь о платке, - сказал он и представил, как она будет во время супружеских забав, когда они обвенчаются, играть роль легендарной дамы, а он - ее коня.
