Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
— Ступайте своей дорогой и оставьте в покое господина дю Роше! — закричал драгун.
Флорис сардонически расхохотался.
— А, вы заключили союз, господа, и повсюду ходите только вместе?
— Мы не обязаны отчитываться перед вами, сударь… и не ваше дело, где мы прогуливаемся и как! — высокомерно бросил Яан Легалик.
— Конечно, ведь у вас столько общих воспоминаний! — иронически отозвался Флорис, подзуживая своих соперников.
Вокруг четверых дворян потихоньку собралась толпа. Их узнали, послышались удивленные восклицания:
— Смотри-ка, это те самые, что свалились в реку!
— Ставлю три соля на высокого брюнета!
— Два соля на драгуна! Слышите, что он говорит?
Эрнодан де Гастаньяк решился бросить открытый вызов Флорису.
— Мы не желаем терпеть ваши нотации, сударь… Мы дворяне… и мы заключили соглашение, о котором желаем вам сообщить… Возможно, вы также захотите принять в нем участие…
— И что же это за соглашение?
— Мы постановили, что если небо, одарив нас высшим счастьем, позволит нам отыскать мадемуазель Батистину, то мы предложим ей самой избрать среди нас своего будущего супруга, остальные же дадут слово чести более не домогаться ее благосклонности.
Красные круги поплыли у Флориса перед глазами. Он ощутил в себе жажду убивать. Адриан, Федор и Ли Кан проталкивались сквозь толпу, но было уже поздно. Шпага Флориса сверкнула на солнце.
— Защищайтесь, господа! Сейчас я дам урок всем троим! — взревел Флорис, красноречивым жестом остановив своего друга Попюлюса де Проте.
Тот все понял и не без некоторого удивления вручил Флорису собственную рапиру. Флорис желал биться обеими руками.
— Ну, трусы, что стоите? Неужели боитесь напасть втроем на одного?
— Эй, беги скорей сюда!
— Невероятно!
— Такого еще никто не видывал!
— У маркиза в каждой руке по шпаге!
Возгласы раздавались со всех сторон. Уязвленный Эрнодан де Гастаньяк также выхватил рапиру из ножен. Клинки скрестились.
Солнце было в зените. Город изнывал от палящего зноя. Сердце Флориса неистово колотилось. В жилах его в эту секунду забурлила кровь Романовых. Незаконный сын Петра Великого способен был сейчас схватиться с целой армией. Жеодар и Яан Легалик явно колебались, вступить ли им в бой. Флорис, парировав «высоким крестом» ловкий удар Эрнодана, отпрыгнул в сторону и кольнул Жеодара в бедро, а Легалика — в плечо. Оба в ярости ринулись на своего соперника. Флорис расхохотался — именно этого он и добивался.
— Вот бешеный! — кричали жители Нового Орлеана, с восторгом глядя на поединок, где один сражался против троих.
— О, барчук, хороший удар! — воскликнул Федор, несказанно гордый мастерством ученика.
Казак с нетерпением ждал, когда Флорис прибегнет к ложному выпаду, которому сам научил его когда-то.
Ли Кан задумчиво теребил косу. Адриан взирал на дуэль с крайним недовольством.
Четверо бойцов сражались ожесточенно, но осмотрительно. Гибкий и ловкий Флорис, пылая яростью, отпрыгивал в сторону, словно тигр, и тут же атаковал — казалось, он был везде. С прилавков и лотков с грохотом падали глиняные горшки и разноцветные фрукты.
— А-а-а! — послышался вопль.
Это упала в обморок при виде первой крови маркиза де Водрей.
Флорис, сделав обманное движение, выбил шпагу из рук Жеодара Кастильона дю Роше, а затем от души хлестнул того по лицу. Схватившись за окровавленную щеку, несчастный граф рухнул на руки верного Падена.
— А-а-а! Подлый трус! — раздался еще один женский крик.
Виконтесса Мари-Бланш, не желая отставать от губернаторши, также лишилась чувств, и ее подхватил обрадованный Попюлюс де Проте, которому рыжеволосая красавица очень нравилась. Между тем по камзолу Флориса потекла кровь. Атакуя Жеодара, он открылся, и этим воспользовался Эрнодан, ранив его в бок. Вместе с Легаликом драгун теперь теснил Флориса. Эрнодан обладал глубокими познаниями в теории фехтовального искусства. Практичный моряк наносил короткие точные удары. Флорис в бешенстве рассек своими двумя шпагами воздух, решив покончить с обоими противниками разом. Левой рукой он парировал «нижный крест», принуждая драгуна и моряка перейти в наступление. Те сочли, что он оплошал: Эрнодан, обманутый хитроумным выпадом, решил нанести удар в голову, а Яан Легалик метил в сердце. Флорис, увертливый, как змея, готовился поразить соперников в затылок. В эту секунду он жаждал крови.
— Нет! — зазвенел чей-то голос.
Флорис вздрогнул всем телом. Подняв глаза, он застыл, весь во власти безумного видения. Над толпой возвышалась фигура Батистины. Флорис опустил руки и подался вперед.
Этой секундной заминкой воспользовались Эрнодан и Легалик. Пронзенный их шпагами Флорис рухнул на землю.
7
— Пульс слабый!
— До утра не доживет!
Хирурги шепотом совещались в углу. Аптекарь суетливо расставлял свои склянки. Раненому уже сделали кровопускание и перевязали — но все было тщетно. Лекарства оказались бессильны.
Флорис умирал. Вот уже неделю он метался в жару, ни на секунду не приходя в сознание.
Над Новым Орлеаном нависли черные тучи. Каждую минуту слышался глухой рокот. В небе вспыхивали первые молнии. На пороге смерти Флорис уже ничего не видел и не слышал.
Никто не понимал, что с ним случилось. Адриан в полном отчаянии не отходил от изголовья брата. Федор сидел, обхватив голову руками, а Ли Кан и Цицерон меняли повязки.
— Гром и молния… Этого не может быть… Отчего барчук не нанес удар?
Все видели, как молодой дворянин вдруг застыл, опустив обе шпаги.
Как подобает людям чести, граф дю Роше (несмотря на легкое ранение), Эрнодан де Гастаньяк и Яан Легалик первыми пришли, чтобы справиться о здоровье Флориса. Адриан принял их извинения. Что тут скажешь? Дуэль проходила по всем правилам. Однако никто из троих больше не явился. По приказу губернатора их всех арестовали, и теперь они ожидали в тюрьме суда, поскольку нарушили запрет о поединках.
Маркиза де Водрей, пренебрегая недовольством супруга, регулярно присылала Босси, чтобы узнать о состоянии раненого. Мари-Бланш и Жольетта заходили дважды в день. Каждый раз они сталкивались с Карлоттой, которая не удостаивала их даже взглядом. Все дамы несли целебные бальзамы, чудодейственные медальоны и слова утешения.
Адриан благодарил, однако ничто, казалось, уже не могло спасти Флориса. Его бескровные губы были плотно сжаты, в сознание он так и не приходил. Ли Кан попытался применить старинный китайский метод, втыкая золотые иголки в щиколотки, запястья и виски больного. Со своей стороны, Федор украдкой положил под подушку. Флориса мешочек с украинской землей, который все время хранил на груди. Но и это не помогло — раненый продолжал метаться в жару.
Внезапно комнату осветил яркий блеск молнии. Адриан вздрогнул. Совсем рядом раздался мощный грохот. Молодой граф подошел к окну. Муслиновые занавески надулись от ветра. Над городом бушевал настоящий ураган. Люди и звери пугливо забивались в норы и щели. Значит, этот рокот, звучавший над Миссисипи, предвещал неслыханную доселе бурю? Никто не понял этого — теперь всем оставалось лишь возносить мольбу небесам, чтобы деревянная или соломенная крыша выдержала, устояв под бешеным натиском стихии.
Адриан прищурил глаза. Вдали с трудом продвигались вперед двое незнакомцев. Кроме них на улице никого не было. Оба надвинули на глаза охотничьи шляпы с широкими полями. Один был высоким мускулистым негром, второй, гораздо ниже ростом, казался совсем юным и очень хрупким.
Адриану в этот момент все было безразлично, но что-то в этих людях заинтриговало его. Улица Ройяль превратилась в грязную клоаку. Негр, несший под мышкой какой-то ящичек, свободной рукой поддерживал своего спутника и помогал перепрыгивать через глубокие колдобины.
С губ Флориса сорвался глухой стон. Адриан устремился к постели раненого. Хирурги и аптекарь только покачали головой. Разлившаяся по лицу Флориса мертвенная бледность и запавшие ноздри не предвещали ничего хорошего. Один из врачей уже начал собирать свою сумку.
— Мне сказали, господин граф, — желчно промолвил он, — что вы позвали на консультацию какого-то шарлатана…
Адриан поспешно возразил:
— Сударь, я не ставлю под сомнение ваши познания. Но господин Вейль просил передать мне, что у него есть лекарство, которое может сбить жар… если это дает хоть какую-то надежду спасти брата…
— Как вам будет угодно, господин граф, как вам будет угодно… Однако, должен вам сообщить, что, к великому нашему прискорбию, через несколько часов господин маркиз де Портжуа оставит этот бренный мир… Я пришлю одну из монахинь-урсулинок для совершения погребального туалета…
Ученый муж сделал знак своим коллегам, и все трое, слегка поклонившись Адриану, оставили его наедине с умирающим, который уже еле дышал. Адриан смочил платок в разбавленном уксусе, с нежностью отвел со лба смоляные кудри, влажные от пота, и положил платок больному на виски.
