Елизавета Луговская - Вы прекрасны, вы грустны
Видит Бог, Софья делала все возможное, чтобы кровопролития было как можно меньше. Она понимала, что только она сейчас способна остановить кровавую вакханалию и, взяв в руки власть, навести порядок во дворце. Она одна вела переговоры со стрельцами. И стрельцы слушали ее с уважением.
18 мая стрельцы опять пришли в Кремль. Софья вышла к ним навстречу вместе с отцом царицы Натальи, Кириллом Нарышкиным. Толпа требовала его ссылки. Софья понимала, что компромисс необходим, что иначе стрельцов не унять. И убедила Наталью Кирилловну уговорить отца постричься в монахи. Что он и сделал в Кирилло-Белозерском монастыре. Заручившись согласием Нарышкиной, Софья на следующий день успокоила стрельцов. Она приказала уплатить им долги и отдала распоряжение похоронить всех убитых во время восстания. На эти цели была собрана огромная сумма - 240 тысяч рублей. Когда 23 мая представители стрельцов опять пришли в Кремль, они попросили Ивана Хованского обратиться к великой государыне царевне с предложением, чтобы царевичи Петр и Иван правили вместе. Предложение было принято.
Совместное правление Ивана и Петра официально началось 25 июня - в этот день состоялась совместная их коронация, но еще 29 мая Софья стала регентшей. По сути, она правила страной.
Отец Михаил прочел молитву, и Сусанна прошла к алтарю причаститься святых таинств. На следующий день было легко на душе. Она вновь читала Святое Слово Божие, молилась, советовалась с матушкой о распределении финансов на хозяйственные нужды. Но ночью, во сне, к ней вновь пришел Василий. Они любили друг друга как тогда, в первый раз. Нет, во второй, первый раз она помнила очень смутно.
Она вызвала его, чтобы обсудить государственные дела. В итоге разговор перешел сначала на религию, обсуждали раскольников-старообрядцев, потом Голицын заговорил о католичестве, затем об искусстве. Василий Васильевич рассказывал ей о картинах Рембрандта и Веласкеса, об архитектурных шедеврах Бернини, Гварини и Рена, о музыке Монтеверди и Люлли, о литературе Корнеле, Расине, Мольере, Буало, о философии Декарта и Паскаля.
Они не заметили, как наступил вечер. Рука Василия давно лежала на ее плече. Она положила на нее свою ладонь. Он наклонил голову и поцеловал ее.
- Идите за мной, - прошептала Софья.
Все как в тумане. Она, царевна, дочь русского царя, разделась перед мужчиной и легла с ним в постель. Она позволяет ласкать ее так, как не могла и в мыслях представить себе. Кружится голова, его горячие губы на ее губах, на ее груди. Жгучая, резкая и в то же время сладостная боль, и забытье.
О второй встрече они договорились этой же ночью. Теперь они встречались почти каждую ночь. А днем Голицын был главным ее советником, ее правой рукой, без которой она не представляла свое правление. Он возглавил Посольский и соединенные с ним приказы, а также Иноземный и Рейтарский, получил титул "дворцового воеводы, ближнего боярина, наместника новгородского, царственной большой печати и великих посольских дел оберегателя". Иностранцы стали называть его "первым министром", хотя в России XVII века не только не было подобного титула, но и служебные обязанности первого человека в государстве, каким стал Голицын, не были четко определены.
Жена Голицына Евдокия Стрешнева была где-то далеко, в другом мире. И тем не менее, хоть Софья и не может выйти за него замуж, она не хочет делить его ни с кем. Евдокия должна принять схиму. Как он отреагирует на это? Что бы он ни сказал, будет так, как она решила. Так и случилось. Евдокия вскоре приняла схиму в монастыре. Теперь Софья и Василий всецело принадлежали друг другу.
И в этом она каялась отцу Михаилу.
Она сделала просвещенного князя Голицына всем, но еще она хотела, чтобы он снискал себе славу воина. Вот тогда она закроет рот всем их недоброжелателям, и, кто знает, может быть, ей удастся сделать его регентом. Но пока об этом думать рано. Сейчас нужно дать ему проявить себя на внешнеполитической ниве.
О предстоящем походе против крымского хана Софья официально объявила 3 сентября 1686 года. Князь Василий Голицын был назначен фельдмаршалом и воеводой большого полка. Конечно, стремление Софьи сделать его воеводой опиралось не только на ее желание видеть в нем воина. У Василия был военный опыт. Он участвовал в военных действиях на Украине и был знаком с той местностью, по которой должна была совершить марш его армия. К тому же он был инициатором военной реформы. При всем при этом он мечтал о военной славе не меньше, чем любящая его Софья.
Софья понимала, что рисковала многим. Во-первых, на время похода она лишится главного своего помощника, да что там помощника - лишится мужа, с которым вот уже несколько лет делила все трудности и радости. Благодаря ему она научилась любить, благодаря ему узнала о великой европейской культуре, и ее бурная жизнь засверкала новыми красками. Она сама даже начала писать пьесу для театра, но, когда показала Василию и увидела его сдержанную реакцию, решила не продолжать.
И вот пришло время похода. Она очень хорошо помнила тот холодный февральский день 1687 года. На улице мела метель, а в Успенском соборе служили торжественный молебен. Софья стояла, как всегда, на своем месте месте, которое предназначалось царице, неподалеку от нее - молодые государи Петр и Иван. Чуть дальше князь Василий. Молебен служил лично патриарх Иоаким. Он освятил знамена, иконы и кресты, которые везли на поле брани. Когда молебен был отслужен, Софья в сопровождении свиты отправилась к Никольским воротам. Началось формирование армии, которое сильно затянулось. За исключением иноземных и стрелецких полков войско было сформировано из служилых дворян. Оно медленно мобилизовывалось и медленно передвигалось, несмотря на угрозу жестоких наказаний. Почти три месяца ушло на сборы и экипировку, и только 2 мая армия наконец двинулась в поход.
Ночь перед походом они с Василием провели бурную, страстную, они любили друг друга так, как будто виделись в последний раз. У обоих было нехорошее предчувствие, но ни Софья, ни Василий решили не огорчать друг друга мрачными мыслями. Они старались утопить их в жадных ласках, чтобы насладиться друг другом впрок. Кто знает, когда они увидятся в следующий раз?
Первую неделю после его отъезда она ходила как во сне. Отдавала какие-то распоряжения, вела переговоры, но делала все это, совершенно не включаясь в события. И если бы ее на следующий день спросили, какие приказы она отдала вчера, она бы не вспомнила ни одного из них. Но царевна взяла себя в руки и постепенно вошла в свое обычное деятельное состояние. От гонцов она узнавала о том, что происходит с армией Василия Голицына. Сведения эти ее не радовали.
Войска продвигались крайне медленно. За семь недель после форсирования ими реки Мерло возле украинского города Коломак они прошли всего 300 верст, одолевая, таким образом, только 6 верст в день. Такая медлительность объяснялась большим снаряжением, которое приходилось нести с собой. Каждый воин вез провиант на несколько месяцев, и, кроме того, в обозе было несколько сот пушек. Помимо всего прочего, возникли проблемы с лошадьми.
В середине июня армия достигла речки Конские Воды и разбила лагерь у урочища Большой Луг. Татар не было видно, и Голицын надеялся получить известия об их местонахождении от польских гонцов.
Софья писала Василию:
"Свет мой, братец Васенька, здравствуй, батюшка мой, на многие лета... Подай тебе Господи и впредь враги побеждати, а мне, свет мой, веры не имеется, что ты к нам возвратитца, тогда веры поиму, как увижу в объятиях своих тебя, света моего. А что, свет мой, пишешь, чтобы я помолилась, будто я верна грешная пред Богом и недостойна, однако же дерзаю, надеяся на его благоутробие, аще и грешная. Ей, всегда того прошу, чтобы света моего в радости видеть. По сем здравствуй, свет мой, о Христе навеки неищетные. Аминь".
Он отвечал. Гонцы привозили почту, где он сообщал о своих новых успехах. Софья тут же, с гонцом отправляла новое письмо:
"Свет мой, батюшка, надежда моя, здравствуй на многие лета!.. Я брела пеша от Воздвиженскова, только подхожу к монастырю Сергия Чудотворца к самым святым воротам, а от вас отписки о боях; я не помню, как взошла, идучи, не ведаю, чем его света благодарить за такую милость его, и матерь его пресвятую Богородицу, и преподобного Сергия чудотворца милостивого... Бог, свет мой, ведает, как желаю тебя, душа моя, видеть, и надеюсь на милосердие Божие, которое велит мне тебя видеть, надежда моя. Чем вам платить за такую службу, наипаче всех твои, света моего, труды, если б ты так не трудился, никто б так не сделал".
В ночь с 13 на 14 июня ей приснился страшный сон. Горят крымские степи, огонь приближается к лагерю русского войска, вспыхивают палатки, шум, крик. Воины в панике, ржание лошадей, и в огне - лицо Василия. Он кричит: "Софья, Софья, зачем ты послала меня на смерть?" Она проснулась в холодном поту и услышала собственный крик: "Вася! Васенька!" Когда осмотрелась по сторонам, вытерла пот со лба и вздохнула с облегчением: это только сон. Но тревога камнем легла на сердце.
