Роуэн Коулман - Случайная мама
— А можно я дорасскажу вам сказку про летающего волшебного пони? — спросила Белла. Она начала рассказывать эту сказку — видимо, собственного сочинения — еще прошлой ночью. История оказалась на удивление захватывающей, но сейчас было неподходящее время для прослушивания третьей главы.
— Нет, оставим ее на завтра, чтобы Иззи тоже могла послушать. Давай, иди.
Белла с подозрением оглядела Марию Костелло, прежде чем наконец прошлепала в спальню. Софи нервно улыбнулась внушительной женщине и вдруг почувствовала себя очень маленькой. Она ждала Марию почти весь день и после девяти уже оставила всякие надежды увидеть ее сегодня. Софи была неподготовлена. Она не переоделась в свою представительскую одежду. На ней была пижама со Снупи — единственная дань повседневной одежде, — а она не могла произвести внушительного впечатления.
— Э-э-э… выпьете что-нибудь? — предложила она, подразумевая чай, кофе или, на худой конец, какао.
— Виски есть? — с надеждой спросила Мария. Виски у Софи не было. У нее была опорожненная на треть бутылка «Бейлиса», подаренная ей на Рождество Лайзой. Выпила эту треть сама Лайза на полу в кабинете Софи и долго рыдала из-за одного типа, который не поцеловал ее под омелой. За прошедшие пару дней Софи уже подумывала о том, чтобы приложиться к этой бутылке, но пока еще не поддавалась соблазну. Теперь же, когда она была не одна, это было вполне приемлемо.
— У меня есть «Бейлис», — предложила она.
— Двойную порцию, — сказала Мария, и Софи покорно разлила в две кружки ликер цвета кофе с молоком. Конечно, бокалы у нее были, но кружки почему-то показались более подходящими. По телевизору все частные детективы пьют виски или «Бейлис» из потрескавшихся кружек.
— Итак, — Мария уселась на диван, аккуратно скрестив свои золотые каблучки, — вы в курсе, что от вашего дивана пахнет…
— Да, — ответила Софи. — Так вы сможете его разыскать?
Мария кивнула и сделала большой глоток «Бейлиса», подержав его несколько секунд на языке.
— Давайте сразу все проясним. Значит, этот парень бросает свою несчастную беременную жену и сбегает в неизвестном направлении в поисках своего «я», ну, и заодно — чтобы трахать кучу девок. Я правильно все поняла?
Софи чуть было не выронила свою кружку. По счастью, она очень дорожила своим «Бейлисом».
— Ну, в принципе — да.
Судя по всему, Кэл посвятил Марию в подробности данного дела в своем собственном безапелляционном стиле.
Софи торопливо объяснила Марии, как обстоят дела в реальности. Лицо Марии смягчилось, и она стала кусать свои накрашенные блеском губы.
— Бедные малышки, — мягко произнесла она.
Софи едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза и не ответить: «Да, да, конечно, болтай, болтай чепуху… ну, а как же бедная я?»
— Да, конечно, — торопливо сказала она. — Это все ужасно. Понимаете, я взяла их только на время, потом они перейдут на попечение социальной службы, так что дело срочное…
— Почему? — спросила Мария.
Софи была ошарашена.
— Потому что чем меньше времени они проведут в приюте, тем лучше для них, почему же еще? — ответила она на этот глупый вопрос.
— Нет, я не о том. Почему вы взяли их только на время?
Софи тщательно подбирала слова:
— Просто — я не тот человек, который может… который умеет обращаться с детьми. Это было бы нечестно по отношению к ним.
Мария внимательно разглядывала ее, опрокинув остатки «Бейлиса».
— Поверьте мне, нужно быть настоящим дерьмом, чтобы вас сочли хуже тех приютов, которые мне доводилось видеть. И потом, мне показалось, что вы прекрасно справляетесь.
Софи молча выдержала взгляд Марии, решив не развивать тему о том, какой она человек. Просто Мария — очередной представитель целой кучи людей, жаждущих понять, что же ею движет. Мать Софи неизменно заводит свою мантру при каждой встрече: почему? почему? почему? Кэл целыми днями только тем и занимается, что рассуждает о ее личных недостатках и даже придумывает несуществующие, которые вписываются в ее напускную таинственность. Даже Джейк, вероятно, думает, можно ли, если как следует постараться, растопить ее сердце снежной королевы? А теперь еще эта женщина желает знать, действительно ли она способна отправить двух маленьких детей в приют, только бы не рисковать собственным душевным равновесием.
Софи устала от того, что ее постоянно рассматривают. Она устала от того, что люди постоянно пытаются вычислить, что у нее на уме. По крайней мере, в этом случае клиент — она, а клиент всегда прав.
Мария, наконец, пожала плечами.
— Ну хорошо, лучше расскажите мне все, что вам известно о Луисе Грегори, чтобы мне было проще напасть на его след, — сказала она.
— А вы уверены, что у вас это получится? — спросила Софи. — Даже полиция и социальная служба потерпели неудачу.
— По большому счету все они — дилетанты. — Мария зажгла сигарету и, заметив вожделенный взгляд Софи, протянула сигарету и ей. — Я его найду, и довольно быстро, — сказала она, выпуская дым. — Не переживайте, дорогая. Я знаю способы.
После ухода Марии Софи сидела на диване, тупо разглядывая потухший экран телевизора. Просто поразительно, размышляла она, как быстро люди приноравливаются к необычным ситуациям. Девочки спят в ее постели всего только третью ночь, очередную бессонную для нее ночь, однако она довольно быстро свыклась с тихими размышлениями и отчаянием.
По крайней мере, она делает хоть что-то, чтобы помочь им всем. Пусть даже это стоит ей 55 фунтов в час плюс НДС и расходы. Как только они найдут Луиса и вернут его обратно в Великобританию, с нее автоматически снимут ответственность за девочек. Она поступит правильно по отношению к Кэрри и к ним, и вообще — ко всем и сможет снова выйти на работу в новеньких туфельках, и все будут счастливы, особенно — Джиллиан. Если, конечно, не считать того, что она передаст девочек на поручение человеку, которого едва знает и который бросил их не задумываясь.
— Господи, как же я его люблю! — сказала Кэрри в ту ночь, когда позвонила Софи, чтобы известить подругу о том, что она не только беременна, но и собирается замуж. — Ему достаточно посмотреть на меня своими невероятными черными глазами, и у меня просто лопаются трусики — я не шучу!
Софи прекрасно запомнила это выражение только потому, что ей самой, если уж говорить откровенно, за всю ее жизнь не доводилось переживать подобное.
— А ты уверена, что это именно любовь, а не банальная похоть? — спросила ее Софи со своей типичной осторожностью. — Ну, ты уверена, что хочешь выйти за него замуж? Ты ведь его едва знаешь.
Кэрри рассмеялась:
— Ох, Соф, а как тут отличишь одно от другого? Ты испытываешь влечение только к тем, кого ты не можешь заполучить. И потом, я знаю о нем все, что мне нужно знать. Он чертовски великолепен, и у него прекрасное чувство юмора. К тому же я беременна, задержка уже шесть недель. Когда я сказала ему, мне было по-настоящему страшно, что он бросит меня, и это будет конец, но он правда хочет, чтобы мы оставили ребенка, Соф. Я пошла на риск, но что-то мне подсказывало, что он этого хочет. Все будет чудесно. У нас все будет чудесно. Поверь мне.
Софи поверила Кэрри, потому что, невзирая на всю ее импульсивность и опрометчивость, она отличалась невероятной нацеленностью на счастье и еще никогда в жизни не казалась Софи столь счастливой, как в тот момент.
— Ну, раз ты так уверена, то я очень рада за тебя, Кэрри, правда, рада, — искреннее сказала Софи.
— Он — прекрасный человек, Соф. Как только ты узнаешь его получше, ты тоже его полюбишь, я обещаю.
Если, конечно, не считать того, что Софи так и не удалось узнать Луиса получше, и вообще, она встречалась с ним всего один раз. Потом он бросил жену с детьми и сбежал в неизвестном направлении.
— Почему ты мне ничего не рассказала, Кэрри? — тихо произнесла Софи в мерцающий экран. — Ты же знаешь, что я бы тебя не оставила. Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось. — Эти слова прозвучали как-то бесцветно в пустой комнате. Софи вдруг почувствовала, насколько же хрупкая вещь дружба, которая распалась у нее на глазах, подобно тому, как могла бы порваться в ее руках паутинка, а она этого даже не заметила.
Интересно, думала Софи, где же Кэрри сейчас. Ее интересовали не рай или ад и даже не морские глубины, окружающие Корнуоллское побережье. Ее интересовало, какое место оставила Кэрри в ее душе, потому что даже по истечении трех дней она так и не смогла оплакать подругу. У нее попросту не было времени на то, чтобы тосковать. Просто, если Софи и испытывала настоящую тоску, то между самой Софи и тем местом в ее душе, где обитала умершая любимая Кэрри, было еще столько всего, что она попросту не смогла бы все это распутать.
Софи на секунду прикрыла глаза и изо всех сил постаралась ощутить скорбь. Ей хотелось заплакать, но слез не было. Может быть, все ее чувства притупили многочисленные слои самоизоляции, потому что она вообще не могла припомнить, когда в последние годы по-настоящему что-то чувствовала. Давно-давно, в день, когда кремировали ее отца, она испытывала настоящую скорбь.
