Лесли Пирс - Секреты
— Мама всегда говорила: чертов день стирки — каждый понедельник, — ответил он.
Потом она прочитала им первую главу «Острова сокровищ», а когда прозвенел звонок к чаю, она была очень довольна собой, потому что оба урока прошли так хорошо.
Этот первый день был единственным, когда Адель удалось привлечь внимание класса. По мере того как дни шли, их поведение становилось все хуже. К концу недели все они шумно резвились во время урока, и Адель получила взбучку от миссис Мэйкпис за то, что они так шумят.
И вдруг Адель оказалась без друзей, потому что все дети посчитали ее шпионкой миссис Мэйкпис и исключили из своих игр и разговоров. Даже младшие дети держались на расстоянии. Ложась в постель на чердаке, она слышала, как девочки болтают и смеются вместе, и чувствовала, что они смеются над ней. В довершение ко всему миссис Мэйкпис относилась к ней сейчас с сарказмом и на любые вопросы отвечала: «Ты же у нас умная, сама разберись». Медленно прошло целых четыре недели, и Адель чувствовала себя все более несчастной и одинокой. Иногда она боялась, что мистер Мэйкпис уехал навсегда, потому что его жена оказалась такой злой, и Адель чувствовала, что она просто умрет, если он не возвратится.
Однажды утром, когда она чистила картошку на обед, во дворе раздался звук его подъезжающей машины. Конечно, она не осмелилась выбежать к нему, но ее сердце застучало, и она бросилась к окну посмотреть на него.
Адель подумала, что он выглядит красивым, как кинозвезда, в своем темно-сером костюме и фетровой шляпе; его лицо загорело от солнца. Он увидел ее в окне и улыбнулся, при этом его зубы сверкнули ослепительной белизной.
Миссис Мэйкпис подала детям обед, предупредив их, чтобы они хорошо вели себя в ее отсутствие, и забрала свою тарелку и тарелку мужа в гостиную. Она снова появилась через час, как раз когда Адель заканчивала мыть посуду. Остальные дети убежали играть во дворе, а Берил катала Мери в коляске, пытаясь укачать.
— После того как закончишь, иди в классную комнату, мой муж хочет поговорить с тобой, — сказала резко миссис Мэйкпис, с шумом ставя поднос, нагруженный грязной посудой и стаканами.
Адель лишь кивнула. Мрачного выражения на лице женщины было достаточно, чтобы понять, что что-то расстроило ее.
Когда Адель в конце концов пришла в классную комнату, мистер Мэйкпис сидел на подоконнике и курил трубку. Она кинулась к нему и обняла его.
— Вас не было так долго, и без вас так ужасно! — выпалила она.
Он мягко рассмеялся.
— Мне нужно уезжать почаще, если меня так встречают, когда я возвращаюсь, — сказал он.
— Я так скучала по вам, — сказала Адель, расплакавшись, и начала рассказывать, что она ничему не смогла научить малышей и что у нее во всем доме нет ни одного друга.
Он пересел на стул и притянул ее к себе на колено.
— Я уверен, что это не было так уж плохо, — сказал он, вытирая ей глаза платочком.
— Было, было, — настаивала она. — Это было невыносимо.
Он прижал ее к себе и раскачивал в своих объятиях.
— Я тоже скучал по тебе, — сказал он. — Но мне иногда нужно уезжать, этого требуют мои дела.
Когда он начал целовать и гладить ее, Адель была так счастлива, что он снова с ней, что уже не возражала, как раньше. Он сказал, что ему хотелось бы взять ее с собой, и, может быть, когда она будет немного старше, он сможет это сделать.
Берил поджидала в коридоре, когда Адель через час вышла из классной комнаты.
— Учительская собачка, — злобно прошипела на нее Берил.
— Тебе просто завидно, — возразила Адель. — Что я могу поделать, если он меня любит, потому что я единственная из всех, кто хочет чему-то научиться.
— Он тебя не за это любит, — отрезала в ответ Берил, и ее маленькое личико было полно злобы. — Он любит всех, кто позволяет ему засунуть руку себе в трусы.
Адель остановилась как вкопанная, в шоке от того, что сказала младшая девочка.
— Так гадко говорить, — охнула она.
— Он сам гадкий, — пожала плечами Берил. — Он подъезжает ко всем старшим девочкам, Джулия из-за этого сбежала.
Адель прошла мимо нее, задрав нос. Она не поверила Берил и не собиралась доставить ей удовольствие, показав, что расстроена.
Но пока она помогала миссис Мэйкпис готовить чай, намазывая маргарин на хлеб и расставляя на столе чашки и тарелки, она все еще размышляла над словами Берил.
Адель вспомнила, что вскоре после того, как она приехала в «Пихты», миссис Мэйкпис отчитывала нескольких детей, потому что они сказали, что девочка по имени Джулия убежала. Миссис Мэйкпис сказала, что они говорят чепуху и что Джулия вовсе не убежала, а уехала, потому что ей было четырнадцать лет и она была достаточно взрослой, чтобы получить работу.
Адель была совершенно уверена, что Берил состряпала свою версию о Джулии с помощью Руби. У новой девочки были грязные мысли, она всегда говорила мерзости, и Берил смотрела ей в рот.
— Что, Господи помилуй, с тобой происходит?
Адель подпрыгнула от сердитого голоса миссис Мэйкпис.
— Что вы имеете в виду? — спросила она.
— Ты только посмотри, какой слой маргарина ты намазала на этот кусок хлеба, — сказала она, угрожающе замахав на Адель столовой ложкой.
Адель взглянула и увидела, что намазала столько маргарина, что было бы достаточно на несколько кусков.
— Извините, — сказала она. — Я задумалась.
— Тогда перестань думать, — рявкнула женщина. — Для девочек в твоем положении думать вредно. Тебе нужно научиться работать и делать это быстро, вот и все.
В ту ночь Адель, вздрогнув, проснулась, услышав скрип на лестнице, ведущей на чердак. Она села на кровати и посмотрела на дверь, но ничего не увидела, потому что свет на лестничном пролете внизу был выключен.
Лестница снова скрипнула, и вдруг она увидела в дверном проеме большую темную фигуру. Она собиралась закричать, но вдруг почувствовала знакомый запах лавандового масла.
— Это вы, сэр? — прошептала она.
— Да, моя радость, — прошептал он в ответ. — Тише, пожалуйста, мы же не хотим всех разбудить.
— Что-то случилось? — спросила Адель, когда он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
— Нет, я просто хотел побыть с тобой, — ответил он.
Когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела, что он в пижаме; он сел на кровать рядом с ней, и кровать скрипнула.
— Ты украла мое сердце, Адель, — сказал он, взяв ее руку и потирая в своих. — Я могу думать только о тебе.
Адель не знала, что сказать. Он тоже украл ее сердце, но ей казалось неправильным, что он пробрался в темноте, чтобы говорить о таких вещах.
— Можно мне лечь рядом с тобой? — спросил он. — Я просто хочу обнять тебя.
Адель подвинулась, но кровать была очень узкой, и места для него было мало.
— Вы не должны быть здесь, — осмелилась сказать она, занервничав, потому что вдруг снова подумала о том, что сказала Берил.
— Почему, моя дорогая? — сказал он, обхватывая ее руками. — Разве ты никогда не забиралась к папе в постель, чтобы приласкаться?
— Нет, — сказала она. — Мне не разрешали.
— Но тебе ведь хотелось?
Адель вспомнила, что Памела часто забиралась в постель к родителям, особенно когда плохо себя чувствовала. Адель всегда завидовала ей. Она сама пыталась сделать это несколько раз, когда ей было пять или шесть лет, но мать всегда велела ей возвращаться к себе в постель.
— Да, мне хотелось, — призналась она. — Но с вами — это другое.
— Но почему? — сказал он, целуя ее в лоб. — Я люблю тебя, как любил бы свою родную дочь.
Все было правильно, и она расслабилась на его груди, а пока он держал ее близко, от тепла и спокойствия его рук у нее начали слипаться глаза.
Когда Адель проснулась, то обнаружила, что одна в постели и первые лучи солнца как раз пробиваются через окно. На мгновение она подумала, что он ей просто приснился, но, повернув лицо к подушке, она почувствовала запах лавандового масла и поняла, что это был не сон.
Позже в тот же день на уроке вместе с другими старшими детьми он улыбнулся ей какой-то заговорщической улыбкой, а когда урок был окончен, попросил ее остаться в классе на минутку.
Когда остальные ушли, он подошел к ней и нежно погладил по голове.
— Ты уснула, прежде чем я смог объяснить, зачем пришел, — сказал он. — Видишь ли, я не могу продолжать наши частные уроки.
— Почему? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Мне нужно проводить больше времени с другими детьми.
По спине Адель пробежал холодок. Ей хотелось спросить, означает ли это, что она уже не особенная для него, но она не осмелилась.
— Не смотри так, — сказал он. — Что я могу сделать? Другим нужна моя помощь больше, чем тебе.
Ее глаза наполнились слезами, он протянул руку и вытер слезинку большим пальцем.
