Донна Кауфман - Танго в раю
— Я бы хотел получше узнать вас, почаще общаться с вами. И после того, что произошло сегодня под деревом, вы едва ли станете утверждать, что мой интерес является односторонним.
— Я действительно хотела, чтобы вы поцеловали меня, если вы это имеете в виду. Но я вовсе не собираюсь чувствовать себя виноватой из-за того, что понравилась Вам. Да и сама я не горю желанием увлечься вами, это только внесет сумятицу в мою жизнь, что совершенно не входит в мои планы. И вы не можете отрицать, что я была с вами совершенно откровенна. Я не знаю, что произойдет с нами в будущем, но в любом случае не собираюсь скрывать от вас то, что думаю.
Черт возьми, она так резко бросала эти слова, что заставила его нервничать. Джек чувствовал себя так, словно на цыпочках пробирался по самому краю гигантской, зияющей во льдах расселины, едва удерживая равновесие. Стоит сделать одно неверное движение, и он полетит в пропасть.
— Если на то пошло, то я даже не пытался скрывать своих намерений, когда приглашал вас сюда. Я просто неправильно истолковал ваше поведение. Честно говоря, у меня было такое впечатление, что вам хотелось продолжить то, что мы начали с вами на улице, в более уединенном месте. А вообще-то, разве можно все в жизни запланировать и распланировать?
Он положил руки ей на бедра и слегка сжал их. И это прикосновение к ее упругому телу, которое он держал сейчас в своих больших ладонях, заставило его физически ощутить, какой она была маленькой и хрупкой по сравнению с ним. Она не пыталась высвободиться, она даже не шевелилась, и ему невероятно захотелось почувствовать ее всем своим телом. Притянув ее к себе, он стал медленно-медленно прижиматься к ее плоскому животу своей взволнованной, начинающей бунтовать плотью.
— Вы хотите, чтобы я был откровенен с вами? Так вот, посмотрите, что вы делаете со мной. И это происходит каждый раз, когда вы смотрите на меня, говорите со мной. Даже когда вы сердитесь на меня. Знаете, мне тоже все это не нравится, Эйприл. Мне не нравится терять над собой контроль. Но я не собираюсь противиться самому себе.
Эйприл подняла руки и схватилась за плечи Джека, чтобы не упасть, с трудом сумев сделать вдох и наполнив воздухом легкие. Каким горячим было его сильное тело! И она почувствовала жгучее, острое желание. Как ей хотелось, чтобы его руки приподняли ее сейчас и его возбужденная плоть сомкнулась с ее пульсирующей томительно-щемящей болью там, между ног. Почему он не сделает этого?
— Джек? — ее голос был низким и слегка хрипловатым.
— Что, mi tesoro?
Мое сокровище. Эти слова прозвучали одновременно и грубо — оттого что он хотел ее, и нежно — оттого что беспокоился о ней.
— Я хочу тебя, хочу! — Она едва не захлебнулась воздухом, когда из его груди вырвался стон блаженства и он еще крепче сжал ее бедра, еще сильнее прижался к ней.
— Но мне кажется… — Она наклонила голову. Как невероятно приятно было ощутить, наконец, его тело своим. — Что если я возненавижу себя потом за это?
Рука Джека медленно поднялась по ее спине, потом его пальцы дотронулись до ее подбородка, и, откинув ее голову назад, он посмотрел ей в глаза.
— Ты не пожалеешь об этом, Эйприл. Но если ты боишься, останови меня прямо сейчас.
— Я бы сначала хотела поужинать.
— Что? — в его голосе прозвучало крайнее удивление. — Ты хочешь есть? Правда?
— Нисколько!
— Наверное, мы оба сходим с ума, Эйприл.
Она коснулась дрожащим пальцем его губ.
— Я имела в виду совсем другое. Мне просто не хочется, чтобы все произошло так быстро. Итак, решайте, сэр, все или ничего?
Джек сделал глубокий выдох, борясь со своим желанием немедленно овладеть ею, и провел пальцем по ее подбородку.
— Я не в силах сказать «ничего». Я знаю тебя меньше недели, но мне требуется собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы не повалить тебя прямо здесь на этот кафельный пол, чтобы не забраться под твою юбку и не сотворить всего мыслимого и немыслимого, от чего бы ты стала просить, умолять меня проникнуть в тебя, проникнуть как можно глубже.
При этих словах зрачки Эйприл стали вдруг расширяться, постепенно поглощая радужную оболочку ее карих глаз. Джек не мог отвести взгляда от ее дрожащего горла, мышцы которого судорожно сжимались при тщетной попытке ответить ему. Он посмотрел на ее грудь и едва сдержался, чтобы не нагнуться и не дотронуться губами до ее напрягшихся сосков, бугорки которых рельефно выступали сквозь тонкую ткань блузки.
— Как все это удивительно и странно, правда? — Его глубокий волнующий голос проникал в каждую клеточку ее тела.
— Ты даже не имеешь представления, — наконец выдохнула она. Произнеся эту загадочную фразу, Эйприл высвободилась из его рук и пошла на кухню.
Джек с неохотой отпустил ее, понимая, что она права — спешить не стоит. То, что только что произошло между ними, заставило его растеряться не меньше, чем ее. Он смущенно откашлялся и последовал за ней на кухню. Прислонившись к стойке бара, он посмотрел на свою корзинку с продуктами и сказал:
— Если вы действительно хотите поужинать, то, я думаю, мы можем сделать это на пляже. Как я понял, вам известны здесь все укромные уголки. — Она уколола его взглядом, и он быстро добавил: — А также многолюдные места.
— Мне кажется, нам лучше отправиться на общий пляж, — сказала она ровным сухим голосом, но на губах у нее появилась улыбка, и Джек облегченно вздохнул. Для большей безопасности он решил вновь прибегнуть к силе своего обаяния, позволявшего расположить к себе собеседника, держа его при этом на необходимом расстоянии. Усмехнувшись, он подмигнул Эйприл и сказал:
— Но вы должны помнить, леди, что за мной остался поцелуй. Вы не боитесь так рисковать?
Джек стоял достаточно близко к ней, чтобы заметить мелькнувшую в ее карих глазах вспышку желания, на какую-то долю секунды замутившую их, прежде чем она успела отвести взгляд, и чертыхнулся, мысленно выругав себя за то, что дразнил ее. А потом подумал, что ей следовало сменить юбку на шорты, если они собирались отправиться на пляж.
— Не нужно отвечать, — сказал он и, взяв в руки корзину, добавил: — Я потащу провиант, а вы понесете одеяло. По рукам?
— По рукам! — Свернув узорное хлопчатобумажное покрывало, она повернулась к дверям, и он отступил в сторону, чтобы дать ей пройти. Она спустилась с крыльца и, не оглядываясь, зашагала вниз по дорожке.
Эйприл мельком взглянула на часы и снова принялась следить за происходившей на пляже игрой. Ей самой не верилось, что вот уже два часа, как она валяет дурака. Но мысли о том, что у нее масса проблем, а она бездельничает, мгновенно куда-то улетучились, как только она посмотрела на Джека. Его обнаженная грудь распрямилась, а рука превратилась в комок мышц, когда он, взлетев в воздух, с силой послал волейбольный мяч через сетку. Судья засчитал этот удар за нарушение правил, и Эйприл, не помня себя от возмущения, вскочила на ноги, крича и улюлюкая вместе с толпой многочисленных зрителей.
Не слыша себя, она выкрикивала в адрес судьи какие-то ругательства, пока до ее сознания, наконец, не дошло, что все это время она грозилась уволить его, если он не изменит своего решения. Она быстро огляделась, но никто не обращал на нее внимания. Все глаза были прикованы к волейбольной площадке и вот уже целый час не отрывались от нее.
С какой-то идиотской улыбкой на лице Эйприл снова плюхнулась на одеяло и принялась вертеть в руках последний кусочек манго.
После того, как они не спеша закончили свой ужин, состоявший из салата из тунца и свежих фруктов, приправленный непринужденной беседой на отвлеченные темы, Джек предложил прогуляться по пляжу. Эйприл отказалась. Не потому, что ей не хотелось этого. Наоборот, ей очень хотелось пройтись с ним по побережью. Но она подумала, что Джек, должно быть, прав, говоря о самоконтроле. Наверное, и в самом деле, не следует давать волю своим чувствам, так быстро воспламенявшим их, когда они находились рядом. Даже несмотря на то, что в течение всей их трапезы Джек был настоящим джентльменом, ее сердце не переставало бешено колотиться.
Она намеревалась и дальше вести себя с ним честно и открыто, но так как у нее совсем не было уверенности в том, что она сможет спокойно идти с ним рядом, держа его за руку, и не попытается затащить его в первую же попавшуюся им пустую кабинку для переодевания, чтобы там подставить ему губы для поцелуя, то ей пришлось отказаться от прогулки. Он только улыбнулся и не стал уговаривать. Она не знала, как расценить такой ответ, но, когда сразу после разговора Джек ушел на волейбольную площадку, она почувствовала себя не в своей тарелке. Эйприл с трудом дождалась конца первой партии, но Джек решил продолжить игру.
Проследив за его еще одной эффектной подачей, в результате которой его команда стала выигрывать, Эйприл принялась укладывать корзинку. Целый час она провела на этом одеяле, почти что влюбленным взглядом наблюдая за великолепно сложенной фигурой Джека. Пора было подумать о работе.
