Кристин Сэлингер - Семейные тайны
— А чем отличается тот первый человек от остальных?
— У него инстинкт самосохранения менее развит, чем склонность к состраданию. Или же он более импульсивный по натуре.
— То-то и оно. Он живет полноценной жизнью, а не проходит по ней стороной. Он живет, а не существует.
— По-твоему, если я наблюдаю, значит, я не живу, а существую?
— Не знаю. Но думаю, быть участником событий гораздо интереснее и полезнее, чем наблюдать за ходом жизни издалека.
— Я занимаюсь наблюдениями и нахожу это занятие вполне интересным и полезным.
Не обращая внимания на официанта, расставлявшего перед ними чашки с кофе, Филипп приблизил к ней свое лицо и заглянул в глаза.
— Но ведь ты ученый. Опыты — твоя стихия. Почему бы тебе самой не принять участие в эксперименте? С моим участием.
Сибилл опустила глаза, глядя, как он кончиками пальцев теребит ее пальцы. По телу медленно разливался жар.
— Впервые слышу, чтобы приглашение в постель выражалось в столь своеобразной иносказательной форме.
— Вообще-то я имел в виду другое, но… если ты ответишь согласием, я буду только признателен. — Филипп сверкнул улыбкой, встречая ее настороженный взгляд. — На самом деле я хотел предложить прогуляться по набережной, когда допьем кофе. Но если ты предпочитаешь лечь со мной в постель, мы будем в твоей гостинице уже через пять минут.
Сибилл не стала отворачиваться, когда он склонил к ней лицо и принялся целовать ее с ленивой невозмутимостью, обещавшей обратиться в страсть. Стоит ей только захотеть. А она хотела. Очень хотела. И удивлялась себе. Потому что ей требовалось вот в это самое мгновение ощутить взрыв жгучих чувств, в котором сгорели бы все ее тревоги, сомнения и внутренняя напряженность.
Но она всю жизнь вырабатывала в себе привычку укрощать свои несвоевременные желания и потому сейчас положила ладонь ему на грудь и легонько оттолкнула, прерывая поцелуй, отдаляясь от соблазна.
— Я предпочитаю прогуляться.
— Тогда пошли.
Он желает большего. Следовало сразу сообразить, что несколько коротких поцелуев только разожгут в нем аппетит. Но он не ожидал, что будет чувствовать влечение к ней так остро. Может, виной тому задетое самолюбие, размышлял Филипп, ведя ее за руку по набережной. Ведь она реагировала на его ласки с полнейшим самообладанием. Вот бы соскоблить с нее защитный покров благоразумия и рассудительности, слой за слоем, и отыскать под ним женщину. Докопаться до голых чувств и рефлексов.
Филипп едва не рассмеялся над собой. Конечно, в нем говорит самолюбие. Насколько он может догадываться, доктор Сибилл Гриффин намерена держать его на расстоянии.
Что ж, он принимает вызов. Трудно отказать себе в удовольствии потягаться с таким противником.
— Теперь я понимаю, почему бар Шайни столь популярен среди местных жителей. — Сибилл искоса глянула на него и улыбнулась. — Еще нет и половины десятого, а все магазины уже закрыты, суда пришвартованы, улицы почти пусты. Все готовятся ко сну.
— Летом здесь чуть оживленнее. Ненамного, но все же. Холодает. Ты не замерзла?
— Нет. Мне тепло. Приятный ветерок. — Она остановилась, глядя на покачивающиеся мачты. — Ваш парусник тоже здесь?
— Нет. У нас свой причал возле дома. А вон парусная шлюпка Этана.
— Где?
— Это единственная парусная шлюпка в Сент-Крисе. Таких всего штук двадцать во всем заливе. Вон та, — жестом показал Филипп. — С одной мачтой.
Сибилл все парусные суда казались одинаковыми. Разумеется, они отличались одно от другого размером и степенью ухоженности, но по сути все это были парусники.
— А что собой представляет парусная шлюпка?
— Производное от плоскодонных краболовных скифов. — Рассказывая, Филипп притянул ее ближе. — Только парусные шлюпки больше и с V-образным днищем. Строить их легче и дешевле.
— Значит, на них ловят крабов?
— Нет. Крабов ловят в основном на моторных катерах. На парусных шлюпках добывают устриц. В начале девятнадцатого века в Мэриленде вышел закон, согласно которому добыча устриц разрешалась только с парусных судов.
— Во имя сохранения вида?
— Да. В результате на свет появились парусные шлюпки, и они до сих пор находят применение. Правда, их осталось немного. И устриц здесь тоже мало.
— И твой брат ходит на ней за устрицами?
— Да. И надо признать, это занятие не из приятных. Тяжелая противная работа на собачьем холоде.
— Ты говоришь, как настоящий профессионал.
— Мне тоже пришлось на ней попотеть. — Филипп остановился у носа шлюпки и обнял Сибилл за талию. — Ходить в море под парусом в феврале, в штормовую погоду, когда промозглый ветер швыряет тебя как щепку, продувая насквозь… В общем, Балтимор мне больше по нраву.
Сибилл хмыкнула, разглядывая судно, на вид старое и грубое. Прямо пережиток древних эпох, подумала она.
— Я, пожалуй, соглашусь с тобой, даже не пробуя ступить на нее. Так почему ты ходил в море в штормовую погоду, если Балтимор тебе больше по нраву?
— Чтобы мозги проветрить.
— Надеюсь, ты не на этой шлюпке приглашаешь меня покататься завтра?
— Нет. У нас есть симпатичный прогулочный парусник. Плавать умеешь?
Сибилл выгнула брови.
— Это намек на твои капитанские способности?
— Нет. Предложение. Вода холодная, но купаться в ней можно.
— Я без купальника.
— Ну и что?
Сибилл рассмеялась и вновь зашагала по набережной.
— Я удовлетворюсь завтрашней прогулкой под парусом. А сегодня мне нужно еще поработать немного. Спасибо за ужин. Я получила большое удовольствие.
— Я тоже. Позволь проводить тебя до гостиницы.
— В этом нет необходимости. Гостиница за углом.
— Все равно.
Сибилл не стала спорить. В любом случае провожать ее до номера она не позволит. И в номер тоже не пригласит. Она чувствовала себя уверенно. Ей казалось, что она грамотно манипулирует и Филиппом, и трудной запутанной ситуацией. Чем быстрее она уединится в своем номере, тем больше времени у нее будет, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах перед новой встречей с ним.
А поскольку парусник пришвартован прямо возле их дома, весьма вероятно, что она опять увидит Сета.
— Я приду утром. — Она остановилась у входа в вестибюль. — Часов в десять?
— Прекрасно.
— Что-нибудь взять с собой? Кроме аэрона.
— Я обо всем позабочусь, — улыбнулся Филипп. — Приятных сновидений.
— Спокойной ночи.
Сибилл приготовилась принять прощальный поцелуй, и, как она и ожидала, он коснулся ее губ ласково и нетребовательно. Довольная собой и Филиппом, она расслабилась и отступила на шаг, собираясь уйти.
И вдруг почувствовала на затылке его руку. Он чуть склонил голову, и на одно ошеломляющее мгновение его поцелуй обратился в нечто жгучее, исступленное и угрожающее. Ее ладонь, лежавшая на его плече, сжалась в кулак, цепляясь за его пиджак. Ноги подкосились, рассудок затуманился, голова закружилась, в висках гулким эхом отдавалось биение сердца.
Она услышала стон — низкий, гортанный, протяжный.
Поцелуй длился всего несколько секунд, но он поверг ее в шок. Встретив ее взволнованный потрясенный взгляд, Филипп едва не задохнулся от всколыхнувшего все его существо желания.
Не такая уж она холодная и сдержанная, отметил он. Один слой счищен. Он провел большим пальцем по ее подбородку.
— До встречи утром.
— Да… спокойной ночи. — Сибилл быстро взяла себя в руки и, улыбнувшись ему, пошла прочь. Но, шагая по вестибюлю к лифту, она держала трясущуюся ладонь на животе, пытаясь унять внутреннюю дрожь.
Недооценила она его, призналась себе Сибилл, стараясь дышать ровно и глубоко. Он вовсе не такой рафинированный и безвредный, как представляется на первый взгляд. Под элегантной привлекательной оболочкой кроется нечто первобытное и хищное. И что бы это ни было, ее оно непреодолимо влечет.
ГЛАВА 6
Будто он мчится на мотоцикле. Или занимается сексом. Ощущения равноценные, думал Филипп, скользя против ветра на паруснике к свободному слипу на набережной. Судов в заливе встречалось мало. Он уже и не помнил, когда последний раз ходил один под парусом, но, как это делается, не забыл. Запамятовал другое: восторг и ликование, распирающие все существо, когда несешься по голубым волнам солнечным воскресным утром под аккомпанемент пронзительных криков чаек.
Да, отвык он от простых удовольствий. Но, поскольку сегодня впервые за два месяца у него выдался целый свободный день, он уж постарается наверстать упущенное.
И сполна насладится несколькими благословенными часами в обществе загадочной Сибилл Гриффин.
Филипп обратил взор на гостиницу, пытаясь определить окно ее номера. Из слов Сибилл он знал, что она снимает апартаменты с видом на залив, откуда может отстраненно наблюдать за кипением жизни на набережной.
