Эва Киншоу - Погладить тигра
- Конни... не поймите меня неправильно, я очень хорошо к ней отношусь, но мисс Элисон очень взбалмошная женщина. Может, это присуще всем звездам, но она не разбирается не только в денежных делах, но и в своих чувствах и даже в своей личной жизни. Так что, хотя Гордон мог бы быть отцом Моники, она была вполне уверена что отец - тот, другой человек, которого она безумно любила и который, однако, бросил ее на произвол судьбы, как только узнал, что Конни ждет ребенка.
- Господи! И как же она справилась с этим? - спросила Джейн.
- Помогли ее родители. Они поддерживали ее и морально, и материально. А потом присматривали за Моникой, когда Конни вновь занялась своей карьерой.
- Так что же, Конни до сих пор не знает, кто отец Моники на самом деле? Теперь-то она должна знать!
- Она говорит, что испытала шок, когда поняла это. Поначалу девочка была очень похожа на нее - думаю, это из-за рыжих волос. Она сказала... Бетси помедлила, словно раздумывая. - Она сказала, что сможет когда-нибудь сказать правду Гордону, только если он женится на ней. Женится по своей собственной воле. - Джейн молчала, будто утратив дар речи. - Вы должны принять во внимание характер Конни, Джейн. Она зачастую ведет себя не так, как большинство более рациональных людей. Немного не от мира сего, понимаете? Но она очень благородный человек, и очень любит Гордона...
- Что ж, она, очевидно, считает, что он собирается жениться на ней по собственной воле...
-...А не из благодарности и не из-за того, что не может бросить Монику, вы это хотели сказать, да? Странно, не правда ли? Все вокруг это понимают, кроме нее.
- Может статься, все вы, их друзья, не правы, полагая, что у них ничего не выйдет. Возможно, он не может бросить не только Монику. При всем своем характере Конни, тем не менее, способна сделать его счастливым...
- И поэтому вы решили самоустраниться?
Джейн вздохнула.
- Да. И надеюсь, что, если судьба в кои-то веки решит стать ко мне благосклонной, мне не придется пройти через это снова.
Бетси развела руками.
- Полагаю, теперь вам будет легче избегать встреч с Гордоном, коль скоро наш дорогой Кейт Малком снова с нами.
- Вы знаете больше, чем я. - Джейн поморщилась. - Я думала, он на Гавайях.
- Был. Он вернулся вчера и сразу захотел войти в курс дел.
- Слава Богу! Наконец-то с моих плеч свалится вся эта светская хроника.
- А вы еще над чем-то работаете? - спросила Бетси с любопытством.
- Над несколькими вещами. Сейчас моя главная головная боль - статья о редких почтовых марках.
- Моя дорогая Джейн, вы знаете, что мой отец их коллекционировал? Он собрал неплохую коллекцию, теперь она вся у меня. Может, зайдете на ланч? Мы с вами могли бы посмотреть их. Как насчет понедельника?
***
В воскресенье, ближе к полудню, Джейн услышала звонок в дверь. Это снова был Гордон, но теперь он стоял на ногах и был один, без Криса.
- Что... почему?.. - пролепетала она.
- Позвольте войти, Джейн, - сказал Гордон нетерпеливо. Джейн поколебалась, потом сняла цепочку. - На этот раз не занимаетесь уборкой? осведомился он сухо, следуя за ней внутрь квартиры.
- Если вы пришли, чтобы снова глумиться надо мной, Гордон Стенли...
- Напротив. - Его голос звучал странно. - Я пришел сказать, что был слепцом и круглым идиотом. Это ведь все вы, верно?
- Не понимаю, о чем вы говорите.
Он оглядел ее с головы до ног. Стояла теплая погода, и на ней была легкая юбка, розовая блузка с широким вырезом и короткими рукавами и сандалии; ее волосы были собраны в конский хвост. Он тоже был одет по-летнему - легкие брюки цвета хаки и светло-голубая рубашка. Джейн подумала, что он очень бледен.
- Кто еще мог распространяться об этом? Никто из моих друзей, могу вас уверить! И интересно мне, почему никто из них не попытался меня предупредить... - Он оборвал себя, гневно глядя на нее. - К тому же, вы исчезли вместе с ней вчера вечером.
Джейн вздрогнула. Она начала понимать.
- Вы... имеете в виду... Монику?
- Разумеется, я о Монике, - сказал он, повысив голос. - Мне сказали, что вы заметили это, как только увидели нас рядом - ее и меня. А теперь об этом уже известно всему свету.
Джейн положила руки на спинку кресла, потому что - впервые за свою жизнь - почувствовала, что они дрожат.
- Вы считаете, будто это сделала я? - спросила она едва слышно.
- Почему же иначе мне позвонил сегодня журналист из вашей проклятой газеты и спросил, не хочу ли я прокомментировать слух о том, что Моника моя дочь?
- Это не так... - Она осеклась и начала снова: - Единственный человек, с кем я разговаривала об этом, была Бетси. Вчера вечером, когда та отвозила меня домой.
- Так вы утверждаете, что не заметили это тогда, когда увидели нас вместе? - Он все еще был бледен, от гнева, осознала Джейн.
- Заметила! - крикнула она. - Но Бетси первая заговорила об этом, а вовсе не я! И о том, как слепы могут быть мужчины. Не поэтому ли вы так беситесь, Гордон? Вас выставили дураком, да? А вы теперь ищете крайнего, чтобы сорвать злость!
На миг Джейн показалось, что он ударит ее. Но Гордон, прислонив свою трость к спинке кресла, неожиданно шагнул к Джейн и сжал ее в объятиях.
- Я хотел сделать это с тех самых пор, когда впервые увидел тебя, пробормотал он и принялся целовать ее.
Джейн не ответила на поцелуй, но и не сопротивлялась. Она вдруг с удивлением отметила, что не пытается вырваться только из опасения, что какое-нибудь резкое ее движение заставит его потерять равновесие. Когда же он оторвался от нее, она проговорила:
- Если вы закончили, я думаю, вам пора идти.
Но Гордон и не подумал отпустить ее. Он прислонился спиной к стене, прижал Джейн к себе и проговорил с непередаваемым ехидством в голосе:
- Вот почему ты все еще девица, Джейн. Холодна, как лед.
- Нет. - Она с трудом сдержала гнев. - Вы что, действительно ожидали, что я поддамся на грубую силу и оскорбления? Вы рисковали, мистер Стенли. Это только из-за вашей больной спины я не стала использовать те методы, которые мои братья рекомендовали применять в подобных ситуациях.
Он рассмеялся.
- Какой-нибудь прием карате? - предположил он.
- Гораздо грубее.
- Ах, как страшно, - сказал он насмешливо.
- Отпустите меня, - велела Джейн, - иначе...
- Что "иначе"? Моя спина такая же больная, как и две минуты назад. И мне будет нелегко снова встать на ноги, если я упаду, должен вас предупредить.
- Прекратите! - потребовала Джейн. Сейчас она была, пожалуй, так же бледна, как и он сам. - Вы вломились в мой дом и начали обвинять меня в ужасных вещах! Вы считаете, что имеете право целовать меня, когда вам взбредет в голову...
- Целовать тебя, даже когда ты во гневе, Джейн, - это неземное блаженство. Так же, как и обнимать. Так ты отрицаешь обвинение?
В глазах Гордона не было больше ни гнева, ни насмешки. Он смотрел на нее серьезно и изучающе. Джейн, однако, разозлилась еще больше.
- Черт возьми, - сказала она сквозь зубы, - что вы о себе возомнили? Я не собираюсь ни о чем с вами разговаривать в подобной ситуации, не собираюсь перед вами оправдываться и что-либо вам объяснять. Если вам что-то не нравится, вас здесь не задерживают, мистер Стенли.
- Ты дрожишь, - сказал он спокойно и провел рукой по ее спине, не давая ей, однако, никакой возможности вырваться.
- Да! От желания врезать вам по роже!
- А если я скажу, что прошу прощения?
- Попросите - и можете проваливать к дьяволу!
Он помолчал. Потом сказал едва слышно:
- Я уже все равно что в аду. - И вновь поцеловал ее.
Глава 5
- Нет... - запротестовала было Джейн, но Гордон не услышал.
Его губы скользнули по ее щеке, по подбородку и, наконец встретившись с ее губами, захватили их в плен - нежно и в то же время страстно. И у нее пропало желание сопротивляться. Злость прошла, канули в небытие раздражение и обида.
Джейн прильнула к его груди, покоряясь ему, позволяя делать все, что он хочет, - и чувствуя, как каждое движение его рук и губ наполняет ее неземным блаженством. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. В промежутке между поцелуями их взгляды встретились, и Джейн вдруг показалось, что мир исчез, что не осталось ничего, кроме этих бездонных темных глаз, и тонет, растворяется в них.
Ее тело с неожиданной готовностью отзывалось на его ласки. Руки, словно живя собственной жизнью, легли ему на плечи; грудь напряглась; она задрожала, изнывая от желания. Ее бросило в жар. Он целовал ее снова и снова, и она пылко отвечала ему. Волна наслаждения накрыла ее, подхватила, закружила. Джейн застонала в экстазе. Ей хотелось, чтобы все это длилось бесконечно.
Но вот они оторвались друг от друга. Он опустил руки, Джейн - на короткое, сладкое мгновение - положила голову ему на грудь, а потом отошла. Гордон опустился в кресло. Джейн, обняв себя за плечи, смотрела в окно.
- Прости, - сказал он наконец. - За все. За то, что подозревал тебя. Я был просто потрясен, когда все это случилось.
