Хавьер Моро - Индийская страсть
Инструктор всегда позволял молодой испанке прогуляться вне манежа, и она, следуя по дорожке, которая проходила по берегам прудов и маленьких лесных озер, затем поднималась и спускалась по холмам парка. Анита уже выезжала сама и всегда возвращалась в восторге. Она испытывала настоящее наслаждение оттого мига свободы, который проводила наедине с лошадью и пышной природой.
В то утро Анита впервые осмелилась проехать рысью и коротким галопом. Она наслаждалась переходом из одного аллюра в другой, который Пятнашка совершала точно и мягко. Ей нравилось чувствовать контроль над лошадью и осознавать, что она сама наконец-то полностью избавилась от страха. Все это, да еще сила ветра, бьющего в лицо, создавали ощущение опьянения.
Однако в определенный момент, когда Пятнашка внезапно возбудилась, всаднице пришлось сильно потянуть за поводья, чтобы животное не бросилось в галоп. При этом ей стоило немало усилий, чтобы удержать лошадь. «Что она могла увидеть? — спросила себя Анита. — Почему она стала вырываться?» Чуть позже она получила объяснение: за ней следовал всадник. Услышав рысь другой лошади, которая быстро приближалась к ней, Анита изо всех сил натянула поводья, пытаясь остановить Пятнашку. Но на этот раз ее усилия не дали результата и произошло то, чего Анита всегда так сильно боялась: Пятнашка перестала слушаться ее команд и понесла, бросившись в полный галоп через поле, о чем не раз предупреждал инструктор. Анита почувствовала, как ее охватывает паника, но, вцепившись в седло, она все же сумела сохранить равновесие. Она хорошо помнила, что следовало делать в таких случаях, и мягко потянула за поводья в одну сторону, чтобы лошадь пошла галопом по кругу — вначале по широкому, а потом по более узкому, пока не остановится. Но у нее не было времени сделать это до конца, поскольку всадник, ехавший за ней, настигал ее. Она уже слышала шумное дыхание его лошади. Анита стала ругать его, вспомнив весь свой набор андалузских проклятий, а тем временем всадник обогнал ее и схватил за поводья
Пятнашку, замедляя бешеную скачку, пока обе лошади не перешли в рысь, а потом и вовсе пошли шагом.
— Ты должна быть жестче с Пятнашкой, — произнес знакомый голос. — Ведь управляешь ты, а не она.
Это был раджа. Он приехал в Париж накануне ночью, побывав в Ницце на крещении сына Альфонса XIII и «англичаночки». Он попросил мадам Дижон организовать для него встречу с Анитой в Булонском лесу. Компаньонка не заболела: она была сообщницей патрона, который захотел преподнести сюрприз своей любимой таким романтичным способом.
Анита побледнела. Испуг и волнение от новой встречи ошеломили ее.
— Я не собирался пугать тебя, но эти животные очень любят состязаться. Не забывай, что Пятнашка была победительницей на скачках, поэтому ей не нравится, когда ее перегоняют. А в остальном ты держишься очень хорошо и в прекрасном стиле.
— Спасибо.
Раджа улыбался, глядя, как Анита восстанавливает дыхание. Она была очень красива с распущенными волосами и раскрасневшимися щеками. На ее висках блестели капельки пота.
— Мадам Дижон сообщила также, что ты очень хорошо выучила французский. Я горжусь тобой, Анита, — добавил он все еще несколько покровительственным тоном.
— Merci, Altesse. Я хотела оправдать то доверие, которое вы…
Она репетировала эту фразу тысячу раз, потому что тысячу раз представляла себе момент их встречи. Но сейчас она показалась ей пустой, поэтому Анита заговорила другим тоном:
— Я очень рада снова видеть вас, Ваше Высочество. Я уж было подумала, что вы полюбили другую, более красивую и остроумную, чем я, и что вы не вернетесь…
— Я не переставал думать о тебе ни на миг, Анита, — сказал ей раджа, весело смеясь.
— А я о вас, Ваше Высочество.
Это был первый день, который они провели вместе, tete а-tete, как говорят французы.
Вечером они поужинали «У Максима», где был, как утверждали, лучший во всем Париже французский канкан. Анита сияла. Ей сделали искусную прическу, а изумрудные серьги, которые ей подарил раджа, притягивали свет к ее бледному красивому лицу. Конечно же, она была не такой, как несколько месяцев тому назад. Ее жесты, манера есть, смотреть, подносить вилку ко рту или отрезать мясо имели мало общего с прежними манерами девушки из варьете. Уроки вдовы дипломата не прошли даром. Иными словами, она стала более грациозной, чем раньше, и мило смешивала испанские слова, вплетая их в не очень правильный французский.
Казалось, раджа был очень горд «своей работой». Ему удалось изменить девочку, хотя в действительности в этой одежде и с таким макияжем, как в тот вечер, она не казалась девочкой. Анита была блистательной молодой женщиной. Но что ее саму больше всего поразило, так это интерес к принцу и его делам, который она впервые ощутила. Она задавала ему вопросы о Капуртале, о его недавних поездках, о его здоровье и его вкусах. Ее будто бы растормошили, и, возможно не отдавая себе отчета, Анита разговаривала с ним как женщина с мужчиной. Раджа с трудом скрывал свое ликование.
После окончания представления они вышли из ресторана и отпустили шофера. Они возвращались пешком через площадь Согласия на этот раз вдвоем, «как обрученные на всю жизнь», но это уже не имело значения, потому что теперь этого хотела Анита. На улице была замечательная погода, и Париж казался самым романтичным городом в мире. Она открыла ему свое сердце, выплеснув поток мыслей и эмоций, которые сдерживала несколько месяцев, подобно тому, как выпускают воды плотины, когда открываются шлюзы, и не посмела испортить удовольствия первого и единственного дня их интима.
Они поднялись в апартаменты гостиницы «Мерис», и в тепле мраморного камина, стоявшего в спальне, раджа начал первые ласки. Он делал это так осторожно, что ей показалось вполне естественным, когда он предложил ей расстегнуть одежду. Пока она это делала, раджа вышел в ванную комнату, а затем вернулся в белом как снег халате, который слетел с него, прежде чем он скользнул в кровать. Она последовала за ним, как покорная лань. Он взял ее за руку, прижатую от страха к груди, чуть прикусил ей пальцы, а потом погладил ее по изгибу шеи, по пушку на руках… так что она невзначай ощутила прикосновение его труди. Анита почувствовала, как от удовольствия у нее по всему телу побежали мурашки, и обрадовалась, что в спальне очень темно и он не видит румянца на ее щеках. Потом она отдалась, без страха, но с болью, оставив на простыне, свидетельнице этой ночи любви, красное пятно от крови.
11
Вокзальные часы в Джаландхаре пробили десять утра, когда на станции показался объятый клубами пара поезд. О его приближении возвещали пронзительные свистки, которых не жалел щедрый машинист. Маленький вокзал был украшен сине-белыми флажками, как и подобает, если в городе расквартированы британские войска. Джаландхар, прежде небольшое селение, после строительства здесь вокзала начал разрастаться. Раджа не хотел, чтобы железная дорога, которая вела на запад, проходила через город Капурталу, поскольку боялся, что ему придется приезжать на вокзал всякий раз, когда какой-нибудь высокопоставленный британский или индийский чин будет следовать через него, то есть почти каждый день, так как Пенджаб являлся перевалочным пунктом в Среднюю Азию. Джагатджит Сингх не желал нарушать свою спокойную жизнь монарха, поэтому использовал свои связи в столице, чтобы дорога прошла через Джаландхар.
Как только поезд остановился, офицер в форме армии Капурталы вошел в вагон и, засвидетельствовав свое уважение досточтимым пассажирам, попросил их подождать несколько минут. Поезд прибыл раньше срока, и не все еще готово. «Это для меня?» — спросила Анита, увидев, как четверо индийцев раскатывали красный ковер между двумя рядами пальм, образующих коридор.
— Yes, memsahib… — ответил ей офицер. — Welcome to Punjab[11].
Как только она сошла с подножки вагона, ей сразу же надели на шею гирлянду из белых цветов, это оказались туберозы. Анита зажмурилась. Их благоухание напомнило ей духи «Tuberose», которые раджа привез ей из Лондона. «Так пахнет Капуртала зимой, — сказал он. — Если тебе понравится, мне было бы приятно, если ты будешь ими пользоваться». Всю свою оставшуюся жизнь Анита отождествляла запах туберозы с первыми годами своего пребывания в Индии. От этого аромата, распространяющегося вокруг, ей показалось, что напротив нее стоит принц; но нет, его нигде не было. Каждые два шага ее приветствовали либо индиец в тюрбане, либо женщина, либо девочка. Они вешали ей на шею гирлянду из цветов, а потом, сложив ладони, радостно произносили: «Намастие!»
Сколько улыбок, теплых взглядов, острого любопытства! И музыка. Оркестр, размещенный под крытой колоннадой, исполнял гимн Капурталы, а тем временем подразделение солдат из гвардии раджи эскортировало ее с обеих сторон до зала ожидания. Анита повернула голову в поисках знакомого силуэта, но так никого и не увидела. Вокруг нее были незнакомые лица, люди, не перестававшие вешать ей на шею гирлянды, которых становилось все больше и больше, так что они уже почти закрыли ей лицо. При входе в зал ожидания, где она встретилась с высшими чиновниками Его Высочества и членами местного правительства, на нее полился дождь из лепестков. Что говорить? Что делать? Наступил момент некоторого замешательства, потому что все замерли, остановившись в пестром холле. Потом какая-то женщина подошла к Аните, чтобы помочь ей освободиться от груза гирлянд. Почувствовав облегчение, испанка повернулась и сразу же заметила стоящего за дверью раджу, который смотрел на нее со своей неизменной улыбкой. Раджа следил за реакцией испанки и очень смеялся над ее помпезным прибытием.
