Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II
— Нет уж, извини, товарищ грабитель. Невежливо так покидать обчищенную квартиру. Мы с тобой непременно выпьем по чашечке кофе, и ты мне объяснишь, что происходит.
Она уже начала догадываться, что странное появление Марциса в доме как-то связано с внезапным исчезновением Артура ночью и его подозрительно легкомысленным звонком из Риги.
— Марта, пощади! — взмолился измученный своей двусмысленной ролью Марцис. — Не надо кофе… В общем, Артур попросил меня эту штуковину вернуть в клуб.
— Ах, Артур! — Марта подозрительно прищурилась. — Тем более будет интересно тебя послушать. А то в последнее время он довольно странно себя ведет — исчезает из дому, ночует неизвестно где… Вижу, тут не обошлось без твоего участия…
— Марта, отпусти, бога ради… Не знаю я его дел. Он меня только магнитофон просил Ивару отнести, — и Марцис сделал еще одну попытку проскользнуть мимо Марты.
— Стой! — с неожиданной резкостью приказала она.
Он послушно остановился, а она подошла к телефону.
— Что ты собираешься сделать?
— Ничего особенного. Позвоню в клуб Ивару — пусть поможет тебе донести награбленное.
Она сама не ожидала такого эффекта от своей нехитрой уловки. Марцис аж побледнел и дрожащими руками поставил на стол воровскую добычу. Этого безалаберного весельчака таким она еще никогда не видела. Ей самой стало не по себе.
— Марта, дорогуша, послушай меня, — потерянно проговорил он глуховатым голосом. Бережно взял ее за руку и отвел подальше от телефона, словно боялся, что она ненароком заденет и спихнет его со стола.
— Прошу тебя, не делай ничего. Ни один человек не должен ничего знать. Иначе погубишь Артура, поверь мне!
При этих странных и зловещих словах ужас внезапно охватил Марту, противным холодком пробежал по спине. Она, наконец, поняла, что неизвестная, но страшная опасность нависла над Артуром. Но при чем здесь Марцис?
Марта пристально, жестко посмотрела ему в глаза. И по тому, как он поспешно отвел их, как сам он был напуган и растерян, поняла — его вина. Марцис виноват в том, что Артуру грозит беда. Она подошла к столу, взяла злополучный магнитофон и сунула ему в руки.
— Возьми! И уходи отсюда сию же секунду. Не хочу тебя видеть. Убирайся!
Глава 8
Ночь. Редко всплеснет полусонная волна. Отвечает ей еле слышный шепот прибрежных сосен. На сером бетоне причала ни души. Слабо мерцая сигнальными огоньками, клюют носом темные туши рыболовецких судов. Одинокий луч прожектора втыкается во влажную береговую мглу.
В этот глухой час, выбрав место, куда не попадал свет, на пирсе возился человек. В низко надвинутом просторном капюшоне зюйдвестки он смахивал на неуклюжее мрачное привидение. Впрочем, прислушавшись к тяжкому кряхтенью и невнятной ругани, в нем нетрудно было признать Марциса. В кромешной тьме, скрючившись в неудобной позе, он что-то усердно прилаживал.
— Ну как, хорошо прикрутил?
Марцис испуганно вскочил на ноги. Увлекшись своим таинственным делом, он даже не услышал, как подошел Артур.
— Господи, Артур… И правда ты! Все-таки отпустили! — Рыжебородый бригадир бросился к председателю и долго тряс его руку в своих заскорузлых клешнях. — А я уж думал…
— Старый паникер, — проворчал Артур недовольно, словно не было ничего необычного в ночной их встрече на берегу. — Передачу мне еще не собрал? Жену, понимаешь, перепугал до смерти.
— Тьфу, ешкин хек! — Марцис обиженно отвернулся. — А что было делать? Ждать, когда они сюда ищеек напустят? Хенька с утра звонил, такого наговорил… Все, думаю, хана, надо следы заметать.
— И куда ж ты их заметать собрался?
— На дно! Утоплю — и дело с концом! — зловредно пообещал Марцис и вернулся к прерванному занятию. — Хватит, натряслись из-за него. Пускай теперь рыбки музыку слушают!
Он присел на корточках перед объемистой картонной коробкой и сильными руками прикрутил к ней здоровенное чугунное грузило. Артур спорить не стал. Подошел поближе, посмотрел на аккуратную надежную работу и приказал:
— Разматывай!
Не вставая, Марцис уставился на него снизу вверх.
— Давай-давай, разматывай! Мы эту штуковину, между прочим, не украли, родину за нее не продавали. К тому же, если всерьез начнут копать, это тебя не спасет, только хуже будет… Или заодно давай тралы утопим, поршни, вкладыши, масло шведское сольем…
— Да? Тогда сам и разматывай! — сердито засопел Марцис. — Хороший ты мужик, но дурной. Родину он не продавал! Никак в толк не возьмешь — нельзя доказать, что ты не верблюд. Особенно если ты не верблюд!
Артур молчал, смотрел исподлобья. Скрестил на груди руки в невольном жесте защиты, протеста против обиды, несправедливости, с которыми теперь сталкивался он что-то уж чересчур часто.
— Сдохнуть мне на этом месте, Марцис, но я докажу, что не верблюд. — Артура неожиданно задела за живое нехитрая житейская мудрость. — И ты не верблюд, и все остальные ребята тоже. Ведь можем не только горбы под вьюк подставлять и за вожаком топать, сами думать тоже умеем. Должен я это доказать, иначе… — Он вдруг замолчал, смутился от внезапного, неуместного здесь пафоса и с грустной усмешкой закончил: — А то, понимаешь, неохота всю жизнь в верблюдах ходить…
Артур склонился к коробке и принялся распутывать немыслимые морские узлы, приговаривая для бодрости:
— Размотаю-размотаю, не беспокойся. Завтра же Ивару в клуб поставлю, как договаривались. Так и будет…
Эдгар выпрыгнул из машины на бетонные плиты аэродрома. Стащил с головы шлемофон. Еще крутившийся по инерции винт рождал ветер, и тот трепал светлые волосы пилота. Сдерживая довольную улыбку, к нему подошел Лапин, хлопнул по затянутому в кожу плечу.
— Недурно, молодой человек! Похоже, не все из головы у тебя выветрилось.
В свою очередь, Эдгар сделал вид, что не придает значения похвале. Эти двое почти не говорили друг с другом, между ними наладилась прочная внутренняя связь, не нуждавшаяся в словах. Да, по правде, и разговаривать здесь было невозможно — ревели моторы, взлетали и садились вертолеты, туда-сюда сновали служебные машины.
Они пошли к краю поля. Там их уже ждали — Минк и несколько мужчин с официальными физиономиями. Каждый сдержанно пожал руку пилоту, и только Минк улыбнулся своей обаятельной, теплой улыбкой.
— Благодарю, Банга, красиво и даже элегантно работаете. Мы получили удовольствие.
Остальные члены комиссии одобрительно откашлялись.
— Я тоже получил, — непринужденно улыбнулся Эдгар в ответ, чем слегка озадачил Минка. — Соскучился по машине, — доверительно пояснил он.
Минк слегка насупился, покосившись на стоявшего рядом сухопарого седого генерала, хотя ответ пришелся ему по душе.
— Что ж, думаю, теперь скучать вам не придется. До парижского авиасалона всего три недели. Надеюсь, Николай Сергеевич погоняет вас по манежу как следует.
Эдгар вопросительно глянул на Лапина, потом на Главного, но спрашивать ни о чем не стал, посчитал неудобным. А Минк слегка наклонился к Лапину, пожал ему руку, давая понять тем самым, что беседа с ними окончена.
Когда вдвоем с Лапиным они приближались к проходной, Эдгар все же не утерпел:
— Николай Сергеевич, а что это за юмор насчет Парижа, авиасалона какого-то?
— А разве Главный ничего тебе не говорил? — удивился тот. — Там каждый год устраивают что-то наподобие международной выставки или ярмарки всякого летающего железа.
— Понятно, но я-то при чем?
— Ты-то? — Лапин лукаво прищурился. — Главный лично выяснил — в этом сезоне в Париже особенно популярными будут рослые блондины. Так что нужно постараться не ударить в грязь лицом…
У бронированной двери с зарешеченным оконцем молодой вооруженный охранник долго и придирчиво изучал пропуск Лапина. Видно, у него была такая манера — по нескольку раз переводить взгляд с фотографии на оригинал. Однако взяв пропуск у Эдгара, он всего раз посмотрел ему в глаза и убрал корочки в свой сейф.
— Вам придется на время оставить пропуск здесь.
— Как это оставить? — возмутился Эдгар. — Для чего?
Поворачивая ключ в дверце сейфа, лейтенант безразлично пожал плечами.
— У меня распоряжение.
— А в чем дело? — вступил в разговор Лапин. — Может быть, мне тоже свой пропуск сдать?
Офицер еще раз пристально посмотрел на него, словно давая понять, что сарказм здесь неуместен.
— Нет, вам не нужно.
— Премного благодарен, — с издевкой поклонился ему раздраженный Лапин. — В таком случае я забыл кепку. Подожди меня здесь, — бросил он Эдгару, скрываясь за дверями.
В просторном, роскошном — дубовые панели и кожа — кабинете Минка с двух сторон длинного, для совещаний, стола сидели двое — Лапин и особист, тот самый, что встречал его на «Чайке».