Тереза Крейн - Райский уголок. По велению сердца
Она швырнула окурок через открытую дверь на веранду.
— Ничего не понимаю, — устало пробормотала Кэрри.
— Это мое единственное утешение, — с горечью сказала Анжелика.
— Лео? Лео убил Артура? Чтобы я унаследовала дом?
Анжелика смотрела на нее.
— А потом пытался убить меня, потому что, — Кэрри запнулась, пытаясь отыскать в этом кошмарном уравнении какую-то логику, — потому что…
— Потому что он был твоим единственным родственником, и по итальянским законам — ты ведь не отдавала никаких иных распоряжений — дом перешел бы к нему.
— Но у него и так был этот дом. И Лео знал об этом. Я отдала бы ему все, что он только захотел бы.
Не отвечая, Анжелика повернулась и подошла к двери. Она стояла, глядя на мирную картину, что открылась ее взору.
— Может быть да. А может быть и нет. Приходило ли тебе в голову, маленькая сучка, что он, возможно, не хотел делить его с тобой? Возможно, он хотел разделить его со мной? Ты не думала об этом? — Она шагнула на террасу и обернулась, оказавшись спиной к солнцу. Яркий свет окружал ее гибкую фигуру огненным ореолом. — Скажи мне, просил ли тебя Лео снова выйти за него замуж? После возвращения?
— Нет.
— Вот видишь. Потому что не видел в этом необходимости. Потому что понял — поскольку он твой единственный живой родственник, то нет необходимости совершать еще одно преступление.
— Какое преступление?
— Двоеженство. — Анжелика замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом. — Лео не мог жениться на тебе, маленькая сучка, хотя сначала и собирался это сделать. Он не мог жениться на тебе, моя глупенькая Кэрри, по одной простой причине — он был уже женат. На мне! — Она смерила Кэрри презрительным взглядом, — Не думаешь же ты, что найдется такой мужчина, который оставил бы меня ради тебя?
— Я не верю тебе… — безжизненно произнесла Кэрри, изо всех сил пытаясь унять мучительную боль, которую причиняла ей Анжелика.
— Тебе придется поверить.
— Он любил меня. Любил! Он говорил мне.
— Но мой бедняга Лео всегда был лгуном. Разве ты не замечала? — Анжелика прислонилась к косяку, сложив на груди руки. — Он, наверное, говорил тебе, что любил свою бабушку?
Ошеломленная Кэрри уставилась на нее, Анжелика покачала головой.
— На самом деле он ненавидел ее. Не мог простить ей, что она все оставила тебе, а ему — ни гроша. Лео не говорил тебе о своих карточных долгах? А, вижу, что нет. Бедняжка, ты еще многого не знаешь… — Она улыбнулась с притворным сочувствием.
Сквозь распахнутую дверь веранды в догорающих лучах заката Кэрри вновь увидела большую хищную птицу, парящую в небе.
— Он, наверное, говорил тебе, что ходил на могилу бабушки? Постоянное место паломничества, так сказать. — Она язвительно рассмеялась.
Кэрри отвернулась, на минуту прикрыв глаза.
— Я догадалась, что он там не был, — задумчиво сказала она. — Когда мы разговаривали о кладбище, он отвечал невпопад и я догадалась, что он не ходил на могилу.
— Вот как? Может быть, ты не совсем глупа. Почему же тогда ты не поймала его на этом?
Кэрри опустила голову.
— Я не хотела смущать его. Это было не так уж и важно. Я не придала этому большого значения.
Анжелика тихо рассмеялась, явно наслаждаясь растерянностью соперницы.
— Как ты ошибалась. Как ошибалась! Скажи, о чем ты еще догадалась?
— Не понимаю, о чем ты…
— Знаешь ли ты, что бабушкины вещи были положены, им в шкаф специально? А потом Лео сделал вид, будто случайно обнаружил их и попросил тебя примерить.
— Зачем? Зачем он это сделал?
Анжелика равнодушно пожала плечами.
— Это была своего рода игра. Вот и все. Просто игра, чтобы воскресить прошлое. Позже он пожалел об этом. После того, как ты начиталась этих дурацких дневников и познакомилась с этой старухой, ты стала отождествлять себя с бабушкой, и все пошло не так — игра была испорчена.
— Игра… — прошептала Кэрри.
— Да, игра, — злорадно подтвердила Анжелика. — А тот горшок с цветами, что упал с балкона? Он чуть не убил тебя, помнишь? Ты в самом деле поверила в случайность этого?
Глаза у Кэрри сами собой закрылись. Обе женщины долго молчали. Потом Кэрри подняла голову и спросила.
— Что еще мне неизвестно? Давай, рассказывай…
— Да много чего. — Анжелика решительно оттолкнулась от косяка и сунула руки в карманы брюк. Жестко улыбнулась одними губами. — Но ты никогда об этом не узнаешь. Никогда. Это будет моим утешением. Ты убила Лео! И я молю бога, чтобы до конца твоих дней его смерть преследовала тебя!
— Анжелика, я не… — в который раз начала было Кэрри.
Но той уже не было в комнате. Ее шаги послышались на ступеньках, а затем, едва слышные, прошуршали по гравию подъездной дороги.
И перед тем, как все стихло, Кэрри показалось, что до нее донесся смех.
Она не хотела верить тому, что услышала. Все пыталась убедить себя в том, что Анжелика лгала ей, потому что сама страдала и хотела побольнее задеть соперницу. Но чем больше Кэрри думала об этом — а эти мысли целиком завладели ее умом — тем больше верила в дурное. То, что Лео не стал бы колебаться относительно Артура, вполне могло оказаться правдой. И по времени все совпадало е тем, что рассказала Анжелика. Артур умер за два дня до того, как обнаружили его тело, потребовалось еще двадцать четыре часа для того, чтобы до нее долетело известие о его смерти. Так что по времени Лео мог это сделать и вернуться обратно, чтобы оказаться с ней. Более того, то, что он говорил, стоя на скале в день смерти, теперь приобретало особый смысл.
«Знаешь, сколько, оказывается, существует способов убить человека голыми руками?» И еще: «Но беда в том, что я оказался человеком с подорванной репутацией. Настолько порочным, что неизбежно разрушу жизнь и счастье той, которую люблю больше всех на свете…»
«…той, которую люблю больше всех на свете.»
К этим словам она возвращалась снова и снова. Они были единственным спасением от мучительных душевных страданий.
«…той, которую люблю больше всех на свете.»
Анжелика была права. Кэрри многого не знала о Лео. Многого, что вызывало в ней разочарование и жгучую боль. Но в одном Анжелика ошиблась. Как бы то ни было, Кэрри не убивала Лео. Он предпочел умереть сам, чтобы уберечь Кэрри. А это означает только одно — он любил ее. Чувство его было сложным, необычным и противоречивым. Но если Кэрри была в чем-то уверена, так это в его любви к ней. Сознание этого облегчало бремя ее страданий и одиночества.
Анжелика больше не появлялась ни в ее доме, ни в Багни. К спокойствию Кэрри ока исчезла после того мучительного разговора, словно никогда и не существовала.
Только ее слова оставили в душе Кэрри неизгладимый след. Ей не давала покоя мысль о том, что Анжел? ке, по-видимому, известно еще мноюе из того, что Кэрри должна была бы знать, но не знала. Вместе с исчезновением Анжелики исчезла и сама возможность раскрыть эти тайны. Кэрри старалась не вспоминать о прошлом. Еще одна раскрытая тайна, еще одна ложь любимого означали бы для нее новую боль и переживания. Все! Лучше не знать об этом.
Но она ошибалась.
Однажды утром, спустя три недели после встречи с Анжеликой, Кэрри заставила себя войти в башенную комнату. После смерти Лео это было в первый раз. Убирая в комнате, она обнаружила под кроватью знакомый кожаный чемодан.
Она положила его на кровать, бережно стерла с него пыль и долго не решалась открыть его. Глазам стало горячо от подступивших слез. Это было все, что осталось у нее на память о Лео. Единственная вещь, принадлежащая Лео. Он уходил с ним, когда оставлял Кэрри, и приносил обратно, когда возвращался. Именно этот чемоданчик стоял в углу той комнаты, когда они занимались любовью в тот день шесть или семь недель назад в баре Сан-Марко. Казалось, прошла делая вечность!..
Она осторожно погладила кончиками пальцев поцарапанную поверхность. Он здесь касался. Она притронулась к потертой ручке. Тут часто лежала его рука. Острое любопытство заставило ее решительно щелкнуть замочком и открыть чемодан.
Почти сразу же Кэрри обнаружила письмо.
Глава четырнадцатая
— Сеньора Стоу.
Навстречу Кэрри вышел щегольски одетый, франтоватый молодой человек. Его твердые шаги эхом отдавались в высоком просторном помещении.
— Добро пожаловать в галерею братьев Лазале.
Он взял ее руку своими тонкими гибкими пальцами и склонился над ней, слегка касаясь губами. Кэрри с трудом удержалась от непроизвольного желания вырвать руку. Лоснящаяся, напомаженная темноволосая голова поднялась и Кэрри убедилась, что предназначенная ей улыбка весьма напоминает волчий оскал.
— Меня зовут Джузеппе Лазале. Мы были очень рады получить ваше письмо. — Яркой белой полосой мелькнули в улыбке острые зубы. — Насколько я понимаю, вы узнали о нас от мистера Свона?
