Тереза Крейн - Райский уголок. По велению сердца
— Лео? Ты хорошо себя чувствуешь?
Несколько мгновений он молчал, словно не слышал вопроса.
Потом повернулся к ней со своей ослепительной улыбкой, и у нее чуть было не остановилось сердце.
— Да. Разумеется. — Легко и грациозно словно дикая кошка он поднялся с камня и со свойственным ему изяществом подал ей руку. — Ну, что ж, пора подниматься.
Кэрри уже успела забыть, каким крутым и головокружительным был этот подъем, а вино, которое она выпила по настоянию Лео, никак не облегчало эту задачу. И в этот раз, как ни странно, Лео не помогал ей, словно не замечая, как ей тяжело. Он устремился вперед, быстрый и решительный, твердо стоящий на ногах. Но ей пришлось проглотить обиду и, спрятав свою гордость, дважды окликнуть его, чтобы он подал ей руку. Камни выскальзывали из-под нот и, скатываясь по поверхности скалы, с грохотом падали вниз, в зияющую пропасть, которая разверзлась под ними в двух шагах и невольно притягивала взгляд. Кэрри стало страшно, и неожиданно она осознала, какой опасности себя подвергала. Все это уже не казалось увеселительной прогулкой. Когда она одолела только половину подъема, ноги уже предательски дрожали от слабости, а руки стали холодными и липкими от пота, хотя камни, за которые она цеплялась, нагрелись на солнце.
Наконец она вскарабкалась на выступ и оказалась на вершине. Мысль о том, что не было другого пути назад, кроме той самой тропы, по которой она только что с таким трудом взбиралась, не давала ей вздохнуть с облегчением.
Лео уже сбросил рюкзак и, повернувшись к ней лицом, поджидал ее. Стройный, худощавый и неулыбчивый.
Опасный. Кэрри усмехнулась про себя. Внезапно это слово вспыхнуло в ее мозгу тревожным сигналом. Да. Опасный.
— Лео? — Она не узнала свой тонкий испуганный голос. Предательская дрожь в ногах усилилась. Она медленно отступила от него назад и оказалась прижатой к скале. — Почему ты так странно смотришь на меня? Что случилось?
Он разглядывал ее.
Она не понимала, что с ним происходит и постепенно впадала в панику. Кэрри пыталась заставить себя успокоиться, говорить мягко, но твердо, так как прекрасно понимала, что дрожащий голос выдаст ее страх.
— Лео, извини меня, но я боюсь. Пожалуйста, давай спустимся вниз.
Он протянул к ней руку.
— Иди сюда.
Она отчаянно затрясла головой, еще сильнее прижавшись к скале.
— Кэрри. Иди сюда, — приказал он.
Наступила долгая мучительная пауза. Кэрри не двигались, словно ноги ее приросли к месту.
Тогда он сам медленно приблизился, обнял за плечи, привлек к себе и наклонился, ища губами ее губы. Тело ее мгновенно узнало его, вкус его губ, терпкий мужской запах и потянулось к нему. Мгновенно в ней вспыхнул огонь желания, как это случалось всегда при его прикосновении. Лео!.. Ее любимый… А вовсе не тот опасный незнакомец, которого следовало бояться и от которого надо бежать.
И в тот самый момент, когда она доверчиво расслабилась в ожидании его ласк и поцелуев, он резко повернул ее и теперь уже сам стоял спиной к скале. Она ошеломленно взглянула на него и поняла, что совершила ошибку. Увидев его враждебное лицо, Кэрри испуганно вскрикнула и отшатнулась. Теперь отступив от него с бешено колотящимся сердцем, она оказалась почти на самом краю пропасти.
Он медленно двинулся к ней навстречу.
Она сделала еще шаг назад. Гравий посыпался из-под ее ног.
— Лео. Лео! Что ты делаешь?
А ты еще не догадываешься, любовь моя? — свистящим шепотом проговорил он. — Я убиваю тебя… — голос его дрогнул.
— Но почему? Почему? Ведь ты говорил, что любишь меня.
— Ах да!.. Любовь… Какая сладостная и коварная штука, эта любовь. Мне не стоило об этом забывать…
Он сделал еще один шаг к ней. Объятая ужасом, не сознавая того, как близка она к краю пропасти, Кэрри решила не сдаваться.
— Любовь, — повторил он и на мгновение устало прикрыл глаза, словно от мучительной боли.
Кэрри сама от себя не ожидала такой прыти, но инстинкт выживания оказался сильнее страха. В тот момент, когда он отвлекся, она метнулась к нему, заставив его отшатнуться к скале, и вцепилась в его лицо ногтями.
Изловчившись, он схватил ее за запястья по-кошачьи цепко, отталкивая от себя. Доведенная до отчаяния, она каким-то чудом сумела устоять на ногах и дернулась в сторону, ударившись спиной о скалу. От острой боли перехватило дыхание, на глазах выступили слезы и скатились по щекам, оставляя мокрые дорожки. По спине стекало что-то мокрое и липкое. Кровь… Некоторое время они стояли тяжело дыша, лицом к лицу. Руки Лео крепко сжимали ее запястья, как это бывало и прежде. Долгое, мучительно долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза. Что было в его взгляде? Гнев? Немой укор? Раскаяние? Вдруг он изменился в лице, словно судорога пробежала по нему Лео отпустил ее, потом медленно поднял руку и стер с ее щеки непрошенные слезы. Не отводя от нее печальных глаз, он отступил назад.
Ее объял ужас.
— Лео! Лео!
— Любовь, — снова произнес он — Кто бы мог поверить, что она существует?
Еще один шаг назад.
Она рыдала, не в силах совладать е собой, дрожа от ужаса и потрясения.
— Лео, нет, нет! Не делай этого!
Его голос звучал отстранение, взгляд голубых глаз был устремлен вдаль.
— Наверное, они тоже кого-то любили, во всяком случае, некоторые из них. Те люди, которых я убивал на войне. — Он вытянул руки и задумчиво посмотрел на них. — Знаешь, сколько оказывается существует способов убить человека голыми руками?
— Лео, пожалуйста, отойди оттуда, там опасно. Ты нездоров. Любимый, ты болен. Пожалуйста, отойди, пожалуйста, не делай этого.
— Болен. Да, видимо, ты права. А здоровы ли те, кто подчиняет тебя своей власти, выжимает из тебя все соки и посылает убивать других? А потом отбрасывает, как ненужный хлам. И ты остаешься наедине с ночными кошмарами и со своей совестью… Я тоже попробовал добиться своего теми методами, которым меня обучили.
— Лео, я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Разумеется, не понимаешь. — Он сделал еще один шаг к пропасти и стоял на самом краю, с трудом сохраняя равновесие. — Я верю, что не понимаешь, и молю бога, чтобы так было всегда.
Из-под его ног покатился камень, он зашатался. Но когда сумел обрести равновесие, улыбнулся ей нежной, немного печальной улыбкой.
— Лео! — крикнула она что есть мочи.
— Итак, в чем же заключается величайшая трагедия жизни, моя любимая? В том, чтобы не исполнилось желание сердца? Или в том, чтобы оно исполнилось? Но беда в том, что я оказался человеком с подорванной репутацией. Настолько порочным, что неизбежно разрушу жизнь и счастье той, которую люблю больше всех на свете…
— Лео, умоляю тебя!
Он хотел еще что-то сказать, но — последнее неосторожное движение и камни градом посыпались в пропасть, увлекая Лео вслед за собой. Он вскрикнул лишь раз, когда его тело упало на острые скалы.
Потом наступила тишина. Ничего, кроме беспощадно яркого солнца и тишины, которая вторила эхом каждому шороху.
Глава тринадцатая
Солнце уже клонилось к закату, но было еще довольно светло, когда Кэрри, оглушенная свалившимся на нее несчастьем, с опухшим от слез лицом добралась по горной тропе к деревушке Монтефегатези. К тому времени, когда она, часто спотыкаясь и падая, дошла до деревенской площади, она уже выплакала все слезы.
Деревне, расположенной высоко в горах, не однажды приходилось бывать свидетелем несчастных случаев.
Потрясенную молодую женщину, потерявшую близкого человека, утешили, как могли. Тело погибшего подняли из ущелья и завернули в саван. Были сделаны необходимые приготовления, чтобы отправиться в Багни-ди-Лукка.
Ни у кого не вызывал сомнений тот факт, что произошла трагическая случайность. Рассказывая о случившемся, Кэрри не стала упоминать о попытке Лео убить ее. Зачем? Если бы она сделала это, неизбежно посыпались бы вопросы, на которые она сама не находила ответа.
Почему? Почему?
Звук ее шагов гулко раздавался в опустевшем доме. В комнатах за закрытыми ставнями было жарко и душно. И пусто…
Почему?
Британская община, осуждавшая Лео при жизни, казалось, перестала преследовать свою жертву после смерти. Во всяком случае, назойливая Мэри Уэббер, вечно сующая нос не в свои дела, не осталась в стороне и на сей раз превзошла сама себя. Впервые за все время Кэрри была ей благодарна. Не прошло и нескольких часов после возвращения Кэрри, как энергичная миссис Уэббер, забыв прошлые обиды, решила подняться на виллу и со всей своей решительностью и неистощимой энергией принялась помогать ей.
— Ну что же, разумеется вы не должны оставаться здесь в одиночестве. Я даже слышать об этом не желаю. Пойдемте со мной, дорогая, сейчас я приготовлю вам необходимые вещи. Без сомнения, будет намного лучше, если вы поживете несколько дней со мной в «Континентале», по крайней мере, до похорон. Отель в самом деле очень удобный, и я уверена, что смогу добиться для вас льготной оплаты — в койне концов, я давнишний постоялец сеньора Донителло. А вы пережили такую трагедию, ужасную трагедию. Вам надо побыть среди людей, которые могли бы разделить ваше горе. Вы не должны оставаться здесь в одиночестве и предаваться горестным размышлениям, просто не должны. Ну, моя дорогая, крепитесь. Пойдемте, покажите мне, что положить в вашу сумку.
