Любовь Рябикина - Жизнь на Земле
— Как вы себя чувствуете?
Андрей зачарованно смотрел на нее. Так же тихо ответил:
— Нормально, только слабость во всем теле. Вы кто?
— Лесничиха. Зовут Таня.
Он подумал, что врать не имеет смысла и назвал себя:
— Андрей. Зови на «ты», ведь ты спасла меня…
Женщина мягко улыбнулась, чуть порозовела лицом и кивнула, вставая:
— Проспала я сегодня! Надо скотину кормить, да печку топить. Сготовить что–нибудь. Тебе поправляться надо. Если хочешь, помогу перебраться на кровать. У меня не хватило силы затащить тебя на нее вчера.
Он отказался:
— На полу прохладнее.
— Тогда отдыхай.
Таня ушла, но вскоре вернулась с охапкой дров. Чем–то громыхнула за тонкой дощатой стенкой. Затем подошла к дремлющему Андрею с чашкой:
— Это отвар из трав. Он тебе силы вернет и раны залечит.
Опустилась на колени рядом. Приподняв голову, напоила душистым горьковатым настоем. Андрей морщился, но послушно глотал. Таня ушла и он мгновенно заснул. Она несколько раз, между делами, наклонялась и смотрела, как он спит. Горин проснулся от ее рук. Открыл глаза. По солнцу понял, что день подходит к обеду. Прохладная женская ладонь снова лежала на его лбу. Увидев, что он проснулся, девушка заговорила:
— Температура пропала, кровотечения нет и выглядишь ты намного лучше, чем вчера. Сейчас я тебя покормлю.
Помогла ему сесть, прислонив спиной к стене и подоткнув дополнительно подушку. Смутившись от вида полуголого мужского тела, прикрыла до пояса одеялом и торопливо скрылась на кухне. Вернулась с деревянным подносом, на котором стояла тарелка с густым мясным супом. Поставила Андрею на колени и протянула ложку:
— Если самому тяжело, ты не стесняйся, скажи. Хлеба свежего у меня нет и я сухари в супе размочила. До ближайшей деревни здесь больше пятнадцати километров. Я редко езжу.
Ее слова озадачили Горина, но он решил ни о чем пока не расспрашивать. Несколько ложек съел сам. А затем его рука бессильно упала на одеяло. Сил не было даже поднять ложку. На лбу от усилий выступила испарина. Таня присела рядом на пол и начала медленно кормить его. Тарелка быстро опустела. Андрей расслабленно откинулся головой на стену, а женщина унесла посуду на кухню. Вернулась с тарелкой пареной с мясом картошки и двумя свежими молоденькими огурчиками, разрезанными пополам и посыпанными крупной солью:
— А теперь второе поедим…
Горину казалось, что вкуснее этой картошки он еще никогда и ничего не пробовал. Он осторожно разглядывал лицо женщины и все больше понимал, что видел это лицо раньше, но где и когда вспомнить никак не удавалось. После еды Таня снова заставила его выпить чашку отвара. Помогла лечь. Он спросил:
— Ты что, здесь одна живешь? — Она кивнула и посмотрела на него с грустью, ни слова не сказав. Андрей решил выяснить мучивший его вопрос: — Обо мне еще кто–нибудь знает?
Она остановилась возле маленькой печки и оглянулась:
— Нет. Я не стала сообщать, хотя у меня есть рация. Мне почему–то кажется, что тебе реклама не нужна.
Он кивнул и попросил:
— Не говори обо мне никому, ладно? Я тебе потом все расскажу.
— Хорошо.
Андрей устало вздохнул и прикрыл глаза. Таня внимательно посмотрела на него и вышла из дома, чтобы поворочать почти сухое сено.
Прошла неделя. За это время Горин начал ходить сначала по дому, а затем выбрался на улицу. Все–таки крови он потерял не мало и слабость сказывалась до сих пор. Пытался по мере сил помогать Тане по хозяйству, особенно в те дни, когда она уходила на обход территории. Стараясь не шевелить раненой рукой, мыл за собой посуду в большом тазу, помогал разбирать принесенные лекарственные травы. Наблюдал за девичьими руками, когда она вечером меняла повязку на его плече. Они почти не разговаривали. Лишь изредка перебрасывались словами.
Лесничиха спала в чуланчике на мосту, а он в доме, на высокой кровати с двумя матрасами. Даже в ее отсутствие Андрей не смел заглянуть в этот закуток. Часто сидел на скамеечке возле крыльца и ждал ее, мучительно ломая голову, откуда это лицо знакомо ему. В конце концов решил, что Татьяна просто похожа на кого–то из его знакомых.
Разобравшись с хозяйством, Таня решила сменить бинты на подживших ранах Андрея. Тот послушно уселся на стуле посреди горницы. Девушка осторожно размотала хлопковые ленты. Он искоса, очень внимательно следил за ее огрубевшими руками. Ее пальцы осторожно коснулись раненого плеча и руки. Розовая кожа затянула ранки полностью. Не было даже коростин. Горин удивленно посмотрел на Таню:
— В больнице заживает дольше. Мне бы пришлось проваляться месяца полтора минимум. Одни перевязки бы измучили. А ты за неделю меня вылечила…
Она махнула рукой. Порылась в кармане халатика и протянула ему пулю:
— Так–то в больнице… Держи. Я ее сама вытащила. Она у тебя под кожей на спине застряла. Если не хочешь, можешь ничего не говорить. Все нормально.
Горин опустил голову, а потом резко поднял ее и встретился со взглядом Тани. Его взгляд был по–волчьи насторожен, а ее спокоен. Девушка улыбнулась одними губами и снова эта улыбка показалась Андрею очень знакомой. Он был уверен теперь, что где–то уже видел это лицо, только очень давно. Мужчина силился припомнить и не смог. Он несколько дней ломал голову над этой загадкой. Все расставил по своим местам июньский теплый вечер.
Он сидел на крылечке, откинувшись спиной на перильца и гладил Дружка, который растянулся у его ног и легонько хватал зубами за пальцы. Пес признал мужчину за своего. Собака и человек успели подружиться. Время от времени Андрей поглядывал в сторону шумевшего леса и пытался представить, а как все выглядит зимой. Таня сидела на ступеньке чуть повыше и связывала собранные днем травы в пучки. Горин уже знал, что большую часть собранного она сдает в аптеку и заготконтору. Какое–то время молча наблюдал за ловкими руками, потом спросил:
— Почему ты живешь здесь одна? Красивая девушка. Ты ведь не была замужем. Верно?
Лесничиха вздрогнула и недовязанный пучек вывалился из рук. Андрей увидел смятение на ее лице и уже пожалел о заданном вопросе. Хотел извиниться, но она решительно встала и молча ушла в кладовку. Вышла с портретом и протянула ему. Горин с удивлением увидел на фотографии лицо погибшего друга и разом постаревшее лицо Тани, ее усталые глаза и ссутулившиеся плечи. Она глухо выдохнула:
— Из–за него. Ты ведь был его другом в Афганистане, верно? Я не смогла примириться с его гибелью. Я тебя узнала сразу…
Она ушла в дом, а Андрей так и остался сидеть на крылечке с портретом в руках. Смотрел на улыбавшееся лицо друга. Словно вспышка пронеслась в голове: это же ее фотографии Сашка Шелехов носил у сердца. И ее письма друг получал почти каждый день. Он читал и перечитывал их по многу раз на зависть всей роте. Шел второй год службы, а поток писем для Шелехова не иссякал. Он обещал всех пригласить на свадьбу и познакомить с его замечательной Танюшей. И как он только ее не узнал! Для Горина многое стало ясным, но на душе от этого стало пусто. Подумал: «Она его до сих пор не забыла и надо же такому случиться, что я именно к ней попал! Какую боль причинил, можно лишь догадываться… Дурак, дурак! Ну какой же я дурак! Надо было еще тогда, после Афгана, к ней ехать. Эх!..». Он покрутил головой и аж застонал от боли в груди. Вышла Таня. Пряча глаза, протянула ему документы и деньги. Половину пачки он молча протянул ей, но она отказалась:
— Не надо. Что я с ними делать буду посреди леса? Оклада лесника мне вполне хватает. Да и много ли надо одной? В августе шиповника с рябиной насушу, калины наломаю, грибов наношу, лекарственные травы соберу. Сдам заготовителям, вот тебе и приработок. Здесь заготовители каждую осень приезжают ко мне. В магазин за мукой, крупами и сахаром я раз в месяц выбираюсь. Молоко, мясо, шерсть, яйца — все свое. Осенью и зимой охочусь на зайцев, разную птицу…
Андрей, не настаивая, спрятал деньги в карман и спросил:
— Значит, ты с самого начала знала, кто я… Я уверен, что своим появлением причинил тебе немало боли. Но если можно, я хотел бы остаться здесь еще немного.
Она кивнула:
— Живи, сколько захочешь. А насчет боли… Она была лишь в первую минуту. Когда перевернула твое тело…
Он встал и навалившись на перила, посмотрел на лес. Напряженно спросил:
— Ты до сих пор его ждешь?
Она присела на ступеньку и снова принялась вязать пучки из трав. Тихо ответила:
— Нет. Я похоронила его, но он всегда со мной. В старых письмах, в фотографиях, в моей памяти…
— Тогда почему ты здесь? Одна!
Горин яростно обвел рукой окрестности и взглянул на женщину. Таня мягко улыбнулась, глядя в его злое лицо:
— Я не одна. У меня скотина есть, работа. Родители иногда приезжают. Я ушла сюда, чтобы боль в душе залечить, а сейчас к людям уже не тянет. Мне хорошо…
