Мариена Ранель - Маски сброшены
- Нет! - воскликнула девушка. - Я никогда на это не пойду!
- Ну, Софи, крошка моя, - ласковым, успокаивающим голосом произнес Ворожеев. - От тебя требуется сущая безделица: незаметно подмешать в питье... потом решим, что именно. Все остальное я беру на себя. Это же так просто!
- Нет! Нет! Я не желаю становиться убийцей!
- Вот ты как заговорила! Что это так вдруг в тебе проснулась совесть? А где же была твоя совесть, когда ты отправила на тот свет свою тетку?
- Что вы такое говорите?
- Ты думаешь, я поверю в то, что она умерла своей смертью?
- Она была очень больна! И вам это известно!
- Но мне также известно, что она умерла именно после того, как ты дала ей какое-то лекарство.
- Я дала ей лишь то, что купила у аптекаря!
- Но ты спокойно могла подмешать в лекарство, купленное у аптекаря, какую-нибудь отраву.
- Я этого не делала!
- Тем более, что тебе досталась её лавка. А уж как не любила ты свою тетку! Впрочем, её любить-то было не за что. Она была сварливой скупердяйкой и обращалась с тобой, как с рабыней. Кому, как не тебе была на руку её смерть?
- Я этого не делала! - взмолилась девушка. - Да, я её не выносила, но я её не убивала!
- Все это весьма странно и подозрительно!
- Что вы от меня хотите?
- Тебе это хорошо известно, моя очаровательная крошка!
- Нет! - жалобно молвила девушка.
- Подумай о последствиях! Ты займешь её место. А я верну себе то, что она у меня украла. Мы будем жить в роскоши и богатстве. Разве тебе не хочется стать княгиней Ворожеевой?
- Я не убивала свою тетку!
- Расскажешь об этим следователю, - хладнокровно произнес Ворожеев. Только не думаю, что он тебе поверит.
- Вы донесете на меня? Как это подло! Но почему?
- Ты не оставляешь мне другого выбора. Я не прощаю предательства! Либо мы заодно, либо мы по разные стороны.
Софи была в полном смятении, нерешительности и страхе. Взглядом обреченной и молящей о пощаде жертвы она посмотрела в глаза Ворожеева, но, увидев в его глазах непреклонность, сразу же отвела взгляд. Ворожеев с удовольствием наблюдал за ней. Все говорило ему о том, что он почти добился своего: если не уговорами и соблазном, то запугиванием и шантажом.
Он обнял девушку и утешительно похлопал её по спине. Это было цинично! Но в его стиле.
- Вы ужасный человек, князь, - подавленным голосом произнесла она.
- Да, - коварно усмехнулся тот. - Разве ты этого не знала? И разве не это привлекло тебя во мне?
Она отрицательно покачала головой. Ворожеев крепче её обнял и принялся расстегивать её платье: сначала медленно и осторожно, затем быстро и решительно. Очевидно, ему пришла в голову идея: после напряженного и удачного этапа своих действий немного расслабиться.
- Ты не можешь отрицать, что мы без ума друг от друга, - сладким голосом произнес он.
Он властно поцеловал её в губы. Она подчинилась его поцелую, как побежденный подчиняется победителю. Затем он, словно вампир, впился губами в её шею. Она беспомощно вздохнула.
- Ты без ума от меня, так же как я от тебя, - самодовольно сказал он.
- Я уже не знаю, - подавленно и разочарованно сказала она.
- Ты без ума от меня. И я тебе сейчас это докажу.
В качестве доказательства он принялся осыпать её вожделенными поцелуями. Затем он осторожно опрокинул её на диван и принялся снимать с неё одежду, освобождая себе путь к объекту своей похоти. Девушка механически отвечала на его ласки, подчиняясь скорее привычке, чем желанию.
- Тебе нравится, как я тебя целую, как я глажу твои плечи, твои маленькие грудки, твой прелестный животик... - шептал он, сопровождая свои слова действиями. - Твое тело страстно дрожит при каждом прикосновении моих рук. Ты желаешь меня! И я желаю тебя! Я так желаю тебя!
Он овладел ею прямо в гостиной на диване, на котором несколько минут назад у них происходил спор о способах устранения неугодной жены. Софи чувствовала огромную пустоту, словно из неё выкачали последнюю энергию, которая давала ей возможность противостоять. Она отвернулась от своего любовника и тупо уставилась на обшарпанный паркет. Уже в который раз она задавалась вопросом: почему этот человек имел над ней такую власть? Она твердо была уверена, что не испытывает к нему ни любви, ни страсти и вообще, ничего похожего. Что же тогда снова и снова бросало её в его объятия?
Софья Немянова или же просто Софи была владелицей дамской лавки, торгующей различными предметами женского туалета. И стала она её владелицей всего лишь несколько месяцев назад после смерти своей родной тетки по отцовской линии. До этого Софи была одной из работниц, и несмотря на родственные узы, не пользовалась никакими особыми привилегиями.
С князем Дмитрием Ворожеевым Софья Немянова познакомилась полгода назад. Он был старше её не менее чем на двадцать лет. Своим внешним видом он олицетворял образ поизносившегося ловеласа: редеющая шевелюра, отеки под глазами, красноватый цвет лица и начинающее расплываться тело. О том, что когда-то он был стройным, великолепным блондином, обольстившим немало женщин своими лживыми серыми глазами, можно было только предполагать. Однако не внешностью покорил Ворожеев Софью Немянову. Он покорил её своим громким именем, своим происхождением, своей обходительностью, своими сладкими и льстивыми речами. Простой лавочнице никогда не дарили красивых букетов и не говорили комплиментов, да ещё князья. Подобное обхождение не могло не тронуть сердце девушки. А затем смерть тетки, наследство, козни против княгини Ворожеевой...
Внезапно её словно осенило. Она вдруг поняла то, что не желала или боялась понимать раньше. Она поняла, что именно вынуждало её быть с этим человеком, уже давно ставшим ей в тягость. Это был страх. Именно под влиянием страха, а не преданности, не честолюбия и тем более не любви, она делала то, что было ей неприятно, и делала только потому, что этого требовал от неё Ворожеев. И если раньше этот страх находился где-то в подсознании, то теперь он был в полной мере ею осознан.
- А ведь это вы... - испуганно и нерешительно произнесла она. - Вы вполне могли подмешать моей тетушке что-нибудь в лекарство. Вы были там.
- У тебя богатое воображение, - усмехнулся он. - Зачем мне это нужно?
- Не знаю. Но вы на это способны. И потом, вам тоже было выгодно, чтобы мне досталась её лавка. И, думается мне, это не единственная причина. Это ещё и удачный шанс проверить надежность избранного способа, а заодно и потренироваться.
- А ты не так глупа, как я думал, - пришел к выводу Ворожеев, ничуть не смутившись, что его изобличили в преступлении. - Однако это всего лишь твои предположения. Если ты кому-либо о них расскажешь, ты сделаешь хуже только себе. Я буду все отрицать. О нашей связи вряд ли кто знает. И сама посуди: какая выгода может быть у князя Ворожеева от смерти какой-то лавочницы?
- Вы все продумали.
- Что делать! - заметил он. - Когда на кон поставлено все, приходится продумывать тоже все.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Елизавета сидела за роялем в своей гостиной и играла печальную мелодию. Музыка проникла ей в душу и передала свою печаль. Эта печаль отразилась в её прекрасных глазах. Они сияли каким-то необыкновенным светом. Этот свет и эта музыка создавали вокруг себя чарующую атмосферу духовности, под влияние которой попал бы каждый, кто хоть немного разбирался в прекрасном. И под это влияние не мог не попасть Владимир Вольшанский, который в этот момент сидел в кресле неподалеку от Елизаветы и, затаив дыхание, с чувством преклонения и восхищения слушал её игру.
После того, как Владимир Вольшанский получил приглашение из уст Елизаветы пожаловать в её дом, он не замедлил явиться. Елизавета приняла его очень тепло и дружелюбно. Они завели увлекательный разговор, начатый ещё во время их знакомства на рауте Марианны Пилевской. Владимир рассказывал ей о своих путешествиях: о странах, в которых он побывал, о нравах и обычаях народов этих стран, об их удивительных и необычайных ритуалах. Чтобы его рассказ был более оживленным, Елизавета вставляла свои лепты: восторженные восклицания, вопросы, измышления. Их разговор сопровождался веселым смехом и нежными взглядами. Все было так чудесно!
Владимир заговорил с Елизаветой о её музыкальных талантах, которые восхвалял её сын, и попросил продемонстрировать их. Она с удовольствием согласилась сыграть для него. Едва её пальцы прикоснулись к клавишам рояля, как зазвучал прекрасный мир звуков. Она первая вошла в этот мир и увлекла за собой его. И пока играла музыка, казалось, они вместе и порознь переживали волнующие и печальные моменты прошлого и настоящего.
Когда Елизавета окончила свою проникновенную игру, между ними установилась трогательная тишина. В продолжение этой тишины она старалась успокоить свои эмоции, а он - подобрать нужные слова, чтобы выразить свое восхищение.
- Ваш сын был прав, - произнес Владимир. - Вы прекрасно играете! Я не помню, чтобы когда-нибудь музыка производила на меня такое впечатление.
