Герман Воук - Марджори
Миссис Моргенштерн не хотела полагаться на судьбу. В одно августовское утро она сказала Марджори за завтраком:
— Эта погода становится невыносимой. Как ты относишься к тому, чтобы поехать в Прадо на неделю?
— В Прадо?
— Если ты можешь отвлечься от своих занятий драматургией, то…
— Конечно, я могу, но почему туда? Прадо — курорт для миллионеров…
— Это неверно. Многие мои друзья отдыхают там. Они хорошо отзываются о нем, и они не миллионеры.
— Я бы с удовольствием, но Прадо…
— Хорошо, посмотрим. Я поговорю с папой.
На следующее утро они уже ехали в душном поезде, в багажном вагоне которого находился прекрасный багаж Марджори, состоящий из трех чемоданов. Мистер Моргенштерн остался в городе: лето было самым горячим временем в его работе. Они на короткое время заглянули к нему в офис, чтобы взять немного наличных денег. Марджори чуть не потеряла сознание в офисе, где не было ни одного окна, вдыхая сильный запах чернил, несвежего кофе и специфической пыли от перьев, пуха и соломы, упакованных в тюки. Мистер Моргенштерн в сером галстуке и пальто, несмотря на убийственную жару, с лицом таким же серым, как и пальто, покрытый каплями пота подобно термосу, стоящему позади его стула, безвольно выдал им несколько банкнот и пожелал приятно провести время.
Прадо встретил новых гостей зелеными лужайками, ухоженной мощеной дорогой, широкими террасами и теннисными кортами. Корты цвета красной глины перекрещивались с новыми белого цвета. Громадный голубой плавательный бассейн был полон загорелыми молодыми людьми; они ныряли, брызгались и смеялись. Позади отеля и его необъятных садов лежал белый изогнутый берег, сверкало волнующее море. Не так давно это был фешенебельный отель, куда не было доступа евреям. Но обычаи изменились и подобное отношение искоренялось на острове. Некоторые христиане, преимущественно политики и театралы, все еще ездили в Прадо, но теперь он уже был известен как еврейский курорт. Единственное, что требовалось, чтобы останавливаться там, — это достаточное количество денег для оплаты счетов. Такое ограничение позволяло поддерживать в отеле порядок, роскошный и Элегантный вид, несмотря на социальную пестроту гостей.
Проходя по персидским коврам мимо мраморных колонн, мимо прекрасного собрания скульптур и картин, Марджори не заметила сидящего за конторкой отеля Сэнди Голдстоуна, пока он не окликнул ее:
— Привет, Мардж.
У него через плечо была перекинута белая брезентовая сумка гольф-клуба, а сам он был коричневый, как мексиканец. Он стоял под руку с маленькой пухлой, с проседью в темных волосах женщиной, одетой в элегантное белое спортивное платье. Она подняла висевшие на изящной цепочке очки в серебряной оправе и посмотрела на миссис Моргенштерн:
— Да это же Роза! Ты здесь! Привет!
— Привет, Мэри, — сказала миссис Моргенштерн. — Сэнди, как вы поживаете?
— Спасибо, хорошо. Какой сюрприз! Почему ты не дала мне знать, что вы приезжаете? — спросила миссис Голдстоун. — Ты же знала, что мы здесь. Мы бы договорились о ленче…
Марджори посмотрела на мать, которая внезапно стала робкой и смущенной.
— Все дело в том, что мы решили приехать под влиянием минуты. Мистер Моргенштерн не позволил нам остаться в городе; там так ужасно. Мне кажется, что вы не знакомы с Марджори. Марджори, миссис Голдстоун.
Женщина в очках с серебряной оправой повернулась и посмотрела на девушку.
— Здравствуйте!
Рука была холодная и сухая, рукопожатие — кратким.
Сэнди пригласил их поиграть в гольф парами.
— Мы не играем в гольф, — ответила Марджори.
— А я всегда хотела научиться, — сказала миссис Моргенштерн, — нам понадобится немного времени, чтобы зарегистрироваться и переодеться, но…
— Мам, я не хочу учиться играть в гольф сию минуту, — проговорила Марджори, раздельно произнося слова; она выстреливала их, словно пистолет пули.
— Может быть, мы сможем вместе провести ленч, — предложила миссис Моргенштерн. — За каким столиком вы сидите?
Миссис Голдстоун улыбнулась:
— Боюсь, мы не вернемся к ленчу. Мы перекусим в клубе. Но уверена, что мы еще много раз увидимся с вами. До свидания!
Пока миссис Моргенштерн заполняла регистрационные документы, пока она и дочь поднимались по эскалатору, Марджори, сердясь на мать, кусала нижнюю губу. На лице миссис Моргенштерн сияла невинная улыбка.
Марджори захлопнула за собой дверь номера и встала к ней спиной.
— Мама, мы сейчас же уезжаем домой.
— Что? Ты что, сумасшедшая? — сказала мать мягко, снимая свою шляпку перед зеркалом. — Мы же только приехали.
— Как ты могла, мама? Как ты могла?
— Могла что? Что я могу поделать, если Голдстоунам нравится Прадо. Неужели это должно означать, что нам нельзя ездить сюда? Это пока что свободная страна, даже если Сэнди в Прадо!
Двое коридорных в алых с позолотой костюмах втащили в номер чемоданы. Марджори подошла к окну и остановилась в молчании и гневе, пока миссис Моргенштерн весело указывала коридорным, куда поставить и как открыть багаж, включая чемоданы Марджори. Как только они ушли, Марджори повернулась к ней.
— Я сказала, что уезжаю. Какой смысл открывать все это?
— Ты ведь хочешь почиститься и помыться, не правда ли? Не имеет смысла возвращаться назад в этот знойный день.
— Я хочу уехать прямо сейчас.
Миссис Моргенштерн стянула через голову платье.
— Отлично, я не останавливаю тебя. Я иду купаться перед ленчем.
Она взяла свой купальный костюм в ванную, бросая новый костюм Марджори на кровать.
— Лично я думаю, что ты очень глупа. Что плохого, если в отеле есть парень, которого ты знаешь? Это могло бы стать не только развлечением…
— Боже мой, мама! Какая же ты толстокожая! Разве ты не видела, как его мама посмотрела на нас?
— Мэри Голдстоун — прекрасная особа. Она на всех так смотрит. Она немножко близорука.
— Она считает, что ты расставляешь сети для Сэнди. И это как раз то, чем ты занимаешься. Я не буду в этом участвовать.
— Послушай, Марджори, ты меня не обманешь. Тебе нравится этот мальчик.
— Ну и что из этого следует? Самое бессмысленное дело последовать за ним в отель…
— Дорогая, ведь ничего хорошего не вышло из того, что ты не преследовала его.
— Мама… Мама, я такими делами не занимаюсь. Ты когда-нибудь поймешь это?
Миссис Моргенштерн в купальном костюме, шлепая тапочками, вышла из ванной с полотенцем, наброшенным на шею.
— Иногда одно небольшое подталкивание все меняет. Идешь купаться?
— Нет.
Миссис Моргенштерн открыла дверь и сказала:
— Увидимся за ленчем, конечно, если ты не отправишься домой. Если ты все-таки поедешь обратно, передай привет отцу.
Марджори в возбуждении ходила взад и вперед по номеру. Белое и горячее солнце заглянуло в комнату. Под окном был бассейн, а в нем — веселые молодые люди. Она смотрела на их взъерошенные после купания черные волосы. Марджори перестала кружить по номеру и потрогала свой новый купальный костюм. Он был сшит по последней моде. Телесного цвета материал, приятный для кожи, на расстоянии двадцати футов создавал впечатление совершенной обнаженности. В комнате было невыносимо жарко…
После обеда на террасе с видом на море были танцы. Целых четыре часа Марджори танцевала с Сэнди. Потом они пошли погулять по морскому берегу при свете луны. И когда обогнули небольшой мыс, за которым скрылся отель, они сели и стали лениво беседовать в бархатной темноте ночи, глядя на звезды и пропуская песок между пальцами. А волны с шумом катились прямо к их ногам. Спустя некоторое время Марджори нерешительно провела пальцем по тыльной стороне ладони Сэнди. Эффект был подобен взрыву. Когда через полчаса они вернулись в отель, их взаимоотношения достигли того же уровня, что и у Марджори с Джорджем Дробесом. У молодых людей кружилась голова; они были сконфужены, нерешительны, оживлены и чрезвычайно довольны собой.
5. Устремления Сэнди
Рыжевато-коричневый «понтиак» весьма сильно отличался от «Пенелопы»: красные кожаные сиденья, сверкающие хромовые ручки, двигатель, который при скорости шестьдесят миль в час производил меньше шума, чем шуршащие по дороге шины. Машина принадлежала Сэнди, а не его отцу. Он так водил ее, как будто сливался с автомобилем в единое целое; одна рука Сэнди небрежно лежала на выступе окна. Джордж всегда сидел прямо, управляя машиной, словно гонщик.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сэнди.
Марджори, поправляя розовую косынку на вскинутой голове, ответила:
— А как ты?
Поверх купальника она была одета в розовое хлопчатобумажное платье и крошечные золотистые сандалии. Сэнди и Марджори ехали купаться на небольшую необитаемую бухту в десяти милях от Прадо вниз по шоссе.
