Ксавьера Холландер - Поцелуй змеи
Сандра покачала головой.
— Я ничего не понимаю. Когда эта штука поблизости, я чувствую себя совсем иначе, да и ты — тоже. Луи, ты — профессор! Что ты думаешь об этом?
— Секс и волшебство! — засмеялся он. — Совсем не удивительно, что между ними существует связь. Разве секс — это не разновидность магии?
После пирушки они получили новую возможность продолжить дискуссию. В отличие от прошлого вечера Дональд лежал с Сандрой, а профессор со своей студенткой.
— Луи, мой любимый, — умоляла Петра, — постарайся еще разок!
— Но только побыстрее, — согласился он. — Самолеты не ждут любвеобильных женщин.
Дональд и Сандра были абсолютно лишены условностей и самозабвенно отдались любовным наслаждениям.
— Вчерашняя ночь была страстью, но сегодня это настоящая любовь! — шептал Дональд.
Страстный поцелуй доказал ему, что она прониклась его ощущениями. Их соединению ничто не могло помешать, их любовь была подобна огню, в котором они оба горели, достигая полного удовлетворения даже без золотой волшебной реликвии или каких-либо иных искусственных стимулирующих средств.
— Я надеюсь, вам понравилось в Париже? — спросил Халефи, прощаясь в аэропорту имени Шарля де Голля.
— Это было так чудесно, так незабываемо, — томно ответила Сандра. — Я никогда не думала, что профессора египтологии столь темпераментны.
— Береги Золотой фаллос, — напомнил Дональд профессору. — Если мы еще когда-нибудь пойдем в клуб, он пригодится нам.
Сандра и Дональд прошли проверку паспортов, обернулись и помахали своим друзьям на прощание.
Покинув аэропорт, Петра сказала Халефи:
— Прекрасный вечер, мне еще не хочется домой.
Они припарковали машину в городе на незнакомой улице и, взявшись за руки, отправились бродить по бульварам. Они разглядывали нарядные витрины, пили ароматный кофе в маленьких бистро, ужинали во вьетнамском ресторане неподалеку от «Гранд-опера».
А в это время в квартире Халефи от беспрерывных звонков разрывался телефон.
Вечером они сходили в кино, и профессор Халефи подвез Петру к студенческому общежитию, где у нее была комната. Домой он вернулся далеко за полночь. Звонил телефон, но в тот момент, когда он снял трубку, абонент, видимо, положил ее. Халефи сердито тряхнул головой. Ну если что-то очень важное, то обязательно позвонят еще.
Халид дозвонился до него лишь на следующее утро.
— Я не мог с вами связаться ни днем, ни ночью. Вы уезжали на уик-энд? — досадовал египтянин.
— Я был очень занят, — уклончиво ответил Халефи. — Международная конференция. У вас, похоже, что-то срочное, раз вы меня разыскиваете?
Халид сообщил ему о находке в каменном колоссе.
— Вы должны срочно вылететь сюда и осмотреть эту вещь, — настаивал он. — Мне нужно услышать ваше мнение. Как вы знаете, есть легенда о чудесной золотой статуе Осириса, обладавшей сверхъестественной силой. Я, разумеется, считаю все это суеверием, но эта необычная голова несомненно является изображением Осириса.
— Вы уже говорили с кем-нибудь из знатоков древностей?
— Нет еще, — ответил Халид. — Я должен быть уверен, что голова действительно является тем, за что я ее принимаю. Я не могу позволить себе ошибки, иначе с моей карьерой ученого будет покончено. Поэтому-то мне и нужен ваш совет. Голова будет находиться там, где она и была найдена, под охраной, пока я не распоряжусь, чтобы ее доставили в Каир. Ибо если она попадет в Каир раньше, то мы едва ли сможем скрыть находку от общественности. Когда вы сможете прибыть?
— Я должен перенести мои лекции… Не раньше четверга.
— Было бы прекрасно, если бы чуть-чуть пораньше! — умолял Халид.
— Эта история уже попала на страницы газет, — напомнил ему Халефи. — Правда, пока только в виде маленькой заметки. Я не думаю, чтобы кто-нибудь обратил на это внимание, так что днем раньше или позже, едва ли имеет большое значение.
Но оба ученых ошибались. Пока они беседовали, самолет Морибы уже приземлялся в Каире. В здании аэропорта их встретил чиновник.
— Мистер Мориба? — спросил он. — В зале для почетных гостей вас ждут несколько господ.
Во время полета Астоли едва скрывал беспокойство, но теперь его лицо засияло.
— Отлично! — воскликнул он. — Это мой брат и его сотрудники. Он, вероятно, связался с аэропортом и узнал, что мы изменили планы. Но они должны были ожидать в автомобиле, — не очень уверенно добавил он.
— Конечно, — согласился с ним Мориба. — Пожалуй ста, передайте нашим друзьям, что мы встретимся вне здания, — попросил он чиновника.
Астоли занервничал, будто ему предстояло пройти контроль иммиграционной службы. А Мориба тянул время. Он взял пилота под руку, отвел в сторону и велел ему быть готовым в любой момент к возвращению.
— Разместитесь в гостинице. Я сообщу службе контроля аэропорта, когда мы полетим обратно.
— Ожидание — дело дорогое, — предупредил пилот.
— Неужели я похож на того, кто мелочится? — иронично спросил Мориба.
— Мы здесь долго не задержимся, — заверил пилота Астоли. — Пошли, Мориба. Мне не терпится представить тебе моего брата!
Перед входом в помещение для почетных гостей стояли два черных «мерседеса». Когда они проходили мимо машин, пара дюжих молодчиков по знаку Морибы втолкнула Астоли на заднее сиденье переднего автомобиля.
— Минуточку, что это? — запротестовал тот. — Это же не мой брат!
— И не мой! — ухмыльнулся Мориба.
Протестующий крик захлебнулся, лимузин медленно отъехал. Мориба с Анной пошли ко второму автомобилю.
— Что все это значит? — спросила она.
— Неужели непонятно? — пожал плечами Мориба. — В Египте и в других странах мира есть люди, которые помнят о том, что я когда-то для них сделал. Вместо того чтобы отдать себя в руки людей Астоли, я повернул острие копья в обратную сторону. Когда будет выкрадена ценная антикварная вещь, власти вспомнят о прибытии из Италии известного гангстера. Правда, он снова исчезнет и, вполне возможно, вместе со своими сообщниками. И мы, таким образом, получим в Риме неограниченный контроль над делом, к сожалению, погибшего Пино Астоли, который будет обвинен в воровстве золотой головы.
А в это время на другом конце африканского континента президент Милос с легкой усмешкой выслушивал Исиду, объявившую ему, что она вместе с Эндрю Друммондом полетит в Лондон, а Йозеф Грунвальд отправится в Египет.
— Сожалею, но я должен вас разочаровать. Сегодня никто из вас не покинет Саламба.
— Это что, угроза? — насмешливо спросила Исида.
— Ни в коем случае! Просто я приглашаю вас отметить вместе со мной и народом Саламба национальный праздник. В этот день будут закрыты все магазины и банки, а также аэропорты и железная дорога. Я боюсь, что вы вынуждены будете отложить ваш отъезд до завтрашнего дня.
Вечером на большом празднике в качестве гостей Милоса были и приверженцы Исиды. После торжественного банкета они вышли на воздух, где для них был сооружен подпертый деревянными столбами соломенный навес, напоминавший огромный корабль. Повсюду стояли кресла, а на полу лежали подушки. Вдали от навеса толпились тысячи местных жителей, которые возбужденно пели, танцевали, о чем-то спорили.
Солнце уже давно зашло. Везде горели воткнутые в землю факелы. Они отбрасывали огромные пляшущие тени на высокие деревья. Со всех сторон неслась монотонная дробь военных барабанов. Атмосфера становилась все напряженней, все чего-то ожидали. И вдруг на середину обширной поляны вышел худощавый человек. Он был очень высок, и это еще более подчеркивалось украшением на его голове, состоявшим из страусовых перьев, выкрашенных в красный и зеленый цвет. На нем было мало одежды, своим видом он символизировал прошлое страны. Он пел на одном из африканских диалектов песню, в которой европейцы не понимали ни слова. Милос переводил гостям его пение:
— С возникновением мира Великий Бог Мтили отправился по всем странам, от глубокого моря на юге до высоких гор на севере. Он искал самые плодородные долины, чтобы дать родину храбрейшим мужчинам. Когда он достиг Саламба, то сделал остановку, ибо понял, что это обетованная земля. Затем он кликнул к себе Ндану, свою жену, самую красивую из всех богинь, чтобы она жила с ним и заботилась о продолжении их рода. Воины Саламба должны были быть храбрыми, как львы и быстрыми, как газели. И тогда Мтили стал львом, а Ндана — газелью. Они встретились на этом месте, а плодом их любви стал народ Саламба. Наше представление сегодня реконструирует божественную брачную ночь и рождение нации.
Пение закончилось, и около сотни мужчин выскочили из-под деревьев и стали исполнять горячий эротический танец. Все они были высокими и мускулистыми. На шеях сверкали необычные желто-коричневые ожерелья. Милос объяснил, что они выполнены из волос гривы льва, которого каждый из этих воинов сразил своим копьем или задушил собственными руками. Их набедренные повязки тоже были сделаны из волос львиной гривы. В диком ритме они притопывали ногами, и это вскоре начало возбуждать и Исиду, и ее последователей. Затем танцоры ускорили темп. Он стал напряженнее и импульсивнее, и в этот момент на площадке появилась группа юных девушек. Их движения соблазняли. Без всякого смущения они выставляли свои груди. На них были юбки из травы, а на головах — венки, сплетенные из цветов гибискуса. Их рослые, восхитительные тела излучали неотразимую чувственность.
