Джудит Гулд - Вторая любовь
Она склонила голову к плечу.
— Я как-то сомневаюсь, что вы из тех особей, кто читает светские колонки.
Хант фыркнул.
— Я нет, этим занимается мой помощник. Просто на тот случай, если там появится мое имя и необходимо будет внести ясность по поводу содержания.
Ее голос прозвучал сухо:
— А тут и я. Вдруг выпрыгнула со страницы.
Слабая улыбка тронула его губы.
— А тут и вы, — кивнул он. — Как вы себя чувствуете? Дороти-Энн состроила гримасу.
— Как я выгляжу?
— Честно говоря, неплохо.
— Лжец! Я выгляжу дерьмово, и вы это знаете.
Он засмеялся. Сверкнули белоснежные зубы.
— Ну и что? В больнице никто не выглядит наилучшим образом.
Хант замолчал и торжественно взглянул на нее. Куда-то исчезли легкая непринужденность и шутливая улыбка. Их сменили нежная серьезность, настойчивый взгляд, словно он изучал ее, всю целиком, с задумчивым выражением.
Дороти-Энн вдруг почувствовала себя неуютно. «Что это он так на меня глазеет? Лучше бы ему этого не делать. Я ведь знаю, что выгляжу как ободранная кошка».
И тут она осознала, что одеяло сползло с ее груди, и Хант разглядывает ее ночную рубашку. Это было одно из романтических одеяний с оборочками. Его явно заинтересовала не бельгийская вышивка. Нет, сенатора точно не это интересовало. Его внимание привлекли округлости ее груди, подчеркнутые высокой талией в стиле Империи. Из скромного выреза выполз жаркий румянец, затопляя ее лицо.
Дороти-Энн вдруг захотелось, чтобы Хант ушел. Его присутствие слишком волнует. С одной стороны, Уинслоу не просто привлекательный мужчина — вне всякого сомнения, он самый красивый мужчина, когда-либо виденный ею. С другой стороны, уровень тестостерона в его крови слишком высок, чтобы при нем чувствовать себя комфортно.
И еще один решающий аргумент — его несчастливый брак.
Все в Ханте кричало: Н-Е-П-Р-И-Я-Т-Н-О-С-Т-И. Она просто сойдет с ума, если заведет с ним какие-нибудь отношения. Жизнь и без того достаточно сложна.
«Фредди, — напомнила Дороти-Энн самой себе, — мой Фредди, пропавший без вести…»
На нее навалилось чувство вины, и она немедленно отвела взгляд от Ханта. Молодая женщина быстро подцепила на вилку еще один кусочек пирога, просто чтобы занять себя. Ее рука дрожала, и она заметила, что кусок упал, только когда ее губы коснулись пустых зубцов.
— Черт! — ругнулась Дороти-Энн, оглядываясь. — Я бы не смогла быть более неловкой, если бы даже постаралась!
— Вы его уронили. Подумаешь, большое дело, — Хант чуть привстал и, достав утерянный кусок из простынь, протянул его Дороти-Энн.
Она посмотрела на него и протянула было руку, но потом замешкалась. В этом простом жесте сквозило нечто очень интимное. Женщина быстро отдернула руку и решительно покачала головой.
— Нет. — Ее голос звучал низко и чуть дрожал.
Они оба поняли, что скрывалось в этом нет — категорическое заявление о нежелании какого-либо сближения. Это положило конец любой возможности отношений между ними, пусть даже самых невинных и вывело ее из пределов его досягаемости.
Хант повел себя так, словно ничего не случилось. Он поглубже сел в кресло, бросил кусок пирога в рот и прожевал.
— Очень вкусно. — Последовал одобрительный кивок.
Дороти-Энн положила вилку на тарелку и прямо встретила его взгляд.
— Хант, зачем вы пришли?
Казалось, вопрос его удивил.
— Предложить свои услуги, узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь. После того, как моя жена вела себя на приеме, я решил, что это наименьшее, что я должен сделать.
Выражение лица Дороти-Энн не изменилось.
— Ваша жена знает, что вы здесь?
— Глория? — Уинслоу покачал головой. — Нет.
— И где вы, по ее мнению?
Хант с горечью рассмеялся.
— Все зависит от того, в каком она состоянии. Если пьяна, то почти наверняка уверена, что я с кем-то шляюсь. Если нет, значит, с ее точки зрения, я качаю мускулы или общаюсь с избирателями.
— Но я не ваш избиратель, — спокойно заметила Дороти-Энн. — Я даже не зарегистрирована в списках штата.
— Мой опыт подсказывает в каждом видеть потенциального избирателя. — Уинслоу легко улыбнулся. — Если не сам человек, то его друзья или родственники.
Дороти-Энн тяжело вздохнула.
— Я… — начала она и покачала головой. Потом сложила руки на коленях. — Прошу прощения. Вы должны извинить меня, Хант. Я боюсь, что слишком быстро устаю. Эти болеутоляющие и все прочее…
Он улыбнулся и поднялся на ноги.
— Понимаю. В любом случае, если вы передумаете, вот моя карточка. — Изящным жестом фокусника, словно из воздуха, он извлек визитку. Положил ее на приставной столик. — Если вам что-нибудь понадобится — все, что угодно, — Уинслоу постучал по карточке, — звоните, не раздумывая. Вы же знаете, у меня есть кое-какое влияние.
— Я это запомню, — отозвалась Дороти-Энн.
— Без подвоха, — добавил он.
Дороти-Энн улыбнулась.
— Спасибо за визит, Хант. Цветы прелестные.
— Никаких шариков и мишек. — Уинслоу подмигнул. — Поправляйтесь скорее.
— Постараюсь.
Как только посетитель ушел, улыбка Дороти-Энн увяла. Она откинула голову на подушки и закрыла глаза.
Вот моя карточка… Если вам что-нибудь понадобится… У меня есть кое-какое влияние…
Дороти-Энн тяжело вздохнула. Хант мог оставить карточку у себя. Подвох или нет, но она не собирается нарываться на неприятности, завязывая с ним отношения. Она соблюдет правила приличия и пошлет ему записку с выражением благодарности за цветы и точка. Все прочее может быть неправильно истолковано, и она не хочет давать ему повод.
Я счастлива в браке. У меня трое прекрасных детей. Чего мне еще желать?
Живого и здорового Фредди.
Ведь я не так много и прошу, верно?
Дороти-Энн услышала шаги и негромкий голос Венеции:
— Дорогая, ты не спишь?
Она открыла глаза и кивнула.
— Хорошо. Пришел доктор Чолфин.
Молодая женщина взглянула мимо Венеции. Прямо у двери стоял хирург, его халат был так накрахмален, что стоял бы и сам по себе.
— Добрый день, миссис Кентвелл, — поздоровался он. — Как вы себя чувствуете?
— Все относительно, доктор. Почему бы вам не сказать мне?
Берт Чолфин даже не улыбнулся.
«Веселый человек, — язвительно подумала Дороти-Энн. — Он бы просидел весь фильм с братьями Маркс[9] и ни разу не фыркнул».
Она смотрела, как врач закрывает дверь, делает несколько шагов вперед, берет в руки ее карту, висящую в изножье кровати. Каждое его движение выглядело точным и продуманным заранее. Даже то, как он просматривал ее историю болезни, кивая время от времени головой в такт своим мыслям, как размеренно достал свою золотую шариковую ручку, отвернул колпачок и начал писать, делая четкую запись, как аккуратно повесил карту на место на спинку кровати, удостоверившись, что она висит абсолютно ровно.
— Ну как? Жить буду? — пошутила Дороти-Энн.
— Да, определенно, — совершенно серьезно ответил хирург. — Вы хорошо идете на поправку. Мы вас очень скоро выпишем.
— Это первая хорошая новость за последнее время.
Доктор Чолфин закрыл колпачок ручки и положил ее в нагрудный карман. Потом нахмурился и задумчиво взглянул на пациентку.
— Мисс Флуд говорила мне, что она ваш самый близкий ДРУГ.
Дороти-Энн с любовью посмотрела на подругу и улыбнулась.
— Да, это так.
— Значит, вы не станете возражать, если она будет присутствовать? Если услышит то, что я собираюсь вам сказать?
Взгляд Дороти-Энн метнулся к нему.
— А что? — неожиданно начиная волноваться, спросила она. — В этом есть необходимость?
— Вовсе нет. Но я понял, что есть ситуации, когда для пациента лучше, чтобы рядом был либо член семьи, либо близкий друг.
Дороти-Энн ощутила, как внутри поднимается неприятное чувство. От насыщенного аромата цветов ее затошнило и в комнате стало невыносимо душно. Сердце забилось быстрее, ударяя частой барабанной дробью.
Она посмотрела на Берта Чолфина.
— В чем дело, доктор? — прошептала женщина. — Что со мной не так?
Врач посмотрел на Венецию.
Венеция взглянула на него.
Потом они оба перевели взгляд на Дороти-Энн.
— Ради всего святого! — выпалила та. — Кто-нибудь скажет мне, что здесь, черт возьми, происходит? Ведь это мое тело!
7
В субботу после обеда Джимми Вилински позвонил Джоэлу, своему букмекеру, из телефона-автомата на Центральном вокзале и сказал, что хочет поставить пять кусков на «Малыша» Родригеса в сегодняшнем бою в Гардене. «Малыш» являлся аутсайдером, и против него ставили двадцать к одному. Но если он выиграет, Джимми получит целых сто тысяч баксов. Именно так.
