Ларри Макмертри - Вечерняя звезда
— По-моему, мне хочется чего-то такого, что у меня было или мне только кажется, что было, — сказала Рози. Слова Авроры немного пристыдили ее. В конце концов, дети ее так долго добирались к ней сюда со всех концов Техаса, чтобы только повидаться с ней несколько часов. Возможно, Аврора была права. Возможно, ей слишком многого хотелось.
— Им бы подождать и приехать на похороны, — сказала она. — Им будет тяжело проделать этот путь дважды.
— Рози, не смеши меня. Пусть все в твоей семье горюют так, как им хочется.
Эти визиты были очень утомительны, и следующие несколько дней Рози много спала. Но она ужасно не хотела видеть, как наступала ночь. Чтобы подбодрить ее, Аврора вкрутила в люстры стопятидесятиваттные лампы, чтобы в доме и ночью было светло как днем.
Вот уж кого из навещавших ее ужасно хотела видеть Рози, так это Шишарика, хотя тот вел себя совершенно безудержно, как малыш Бастер, когда ему было столько же, сколько теперь Шишарику. Несмотря на все предосторожности Авроры, Джейн и Тедди и даже когда они все вместе опекали его, Шишарик в какой-то момент мог улизнуть от них. Он скакал на постели или с разбегу врезался в тумбочку и опрокидывал все лекарства Рози на пол. А один раз он заполз под кровать и никак не хотел вылезать оттуда.
— Я — страшилище, и я живу под кроватью, — заявил он своей Большой Бабуле, когда та потребовала, чтобы он вылезал.
Рози рассмешило, что такой маленький мальчик знал такие слова, как страшилище.
— Он сильно напоминает мне Эмму, — сказала она Авроре. — В его возрасте Эмма была такая же шалунья.
— Это точно, мне никогда не удавалось с ней управиться, — вспомнила Аврора. — Если бы не твоя помощь, я уверена, что мне не удалось бы и того, что я сумела сделать.
— По-моему, дети все такие, — сказала однажды Рози, глядя на Шишарика, который раздобыл где-то ложку и пытался отворить ею окно.
— Я хочу впустить птичек, — оправдывался он, когда ему велели прекратить это. — Птички хотят прилететь и посмотреть на Рози.
— Да, с детьми так, — согласилась Аврора с замечанием Рози.
Потом, когда Рози уже вся высохла и не могла больше подниматься с кровати без чьей-либо помощи, Джейн и Тедди забеспокоились, как бы Шишарик не расшалился и не сделал бы ей больно. С неделю они не брали его с собой, но Рози соскучилась по нему и стала ворчать.
— Я умираю, неужели он может помешать? — сказала она. — У меня почти ничего не осталось в жизни, кроме Шишарика. Дайте мне хоть ему доставить радость. В старости так приятно видеть малыша, у которого на уме нет ничего, кроме наслаждения жизнью.
— У Шишарика много чего есть на уме, — не согласился Тедди. — Например, он размышляет, как бы переломать все, что попадется на глаза.
— Да, но это не совсем то, о чем я думала, — сказала Рози. Аврора стала на сторону Рози, и Шишарика стали снова приводить наверх во время их визитов.
10
Однако вскоре все посещения прекратились. Однажды Рози даже Артуру сказала, что ему не нужно больше переходить через дорогу.
— Извини, дорогой, но так получилось, — шепнула она ему, — ну, то есть с женитьбой и со всем остальным.
Артур был так ошеломлен, что не нашелся что сказать. Он покачал головой, потом заплакал. Потом медленно-медленно пошел домой.
— Знаешь что, мне совершенно не нужно такого сочувствия, — сказала Рози Авроре. — Я буквально не могу совладать со своими чувствами. Меня это изматывает.
— Я понимаю. Раз не можешь, то и не надо.
В следующую ночь Рози боялась заснуть. Она начала рассказывать о своей молодости в Боссьер-Сити. Она рассказала Авроре, как ее укусила гремучая змея; как ее младшую сестренку насмерть сбило машиной; как она однажды смотрела на своего отца, который сидел за столом напротив нее, и вдруг его лицо стало таким странным — и он умер от сердечного приступа. Она рассказывала о Джоди Уайте, своем первом парне, — тот погиб у Айво Джимса, и о том, что первый муж ее старшей сестры Луизы полез приставать к ней как раз в тот день, когда ее старшая сестра вышла за него.
— И не только в этот день, а вообще каждый раз, когда он видел, что я одна, — призналась Рози.
— Боже мой, — сказала Аврора. — По-моему, мне нужно было свои семейные воспоминания сосредоточить на твоей, а не на своей жизни. Твоя жизнь была более красочной.
— Да уж, красочная, зато и трудная. Но единственное, о чем я сейчас думаю — это о том, что можно бы и побольше всего этого. Жалко, что все эти годы я не ходила в церковь, — шепнула она Авроре немного погодя. — А что ты думаешь об этом?
— Рози, если ты размышляешь о вечности, я должна признаться, что, по всей видимости, я не уделяла этому должного внимания. У меня было так много всего здесь, в этом доме, что мне было не до этого.
— Со мной то же самое, — призналась Рози. — Дело в том, что воскресное утро — это самое лучшее время для стирки. Все то время, что следовало отдать посещению церкви, я потратила на стирку простынь и наволочек. — Она едва заметно улыбнулась. Глаза ее на миг посветлели. — Я только надеюсь, что если там, на небе, я встречу генерала, на нем, по крайней мере, хоть штаны будут, — прошептала она.
— Аминь, — сказала Аврора.
11
Ближе к концу потребовалось присутствие сиделки и некоторое количество медтехники. Рози согласилась, что ей поставят капельницу, но сиделку просто перепугала, кидая на нее злобные взгляды.
— Твоя спальня больше не похожа на твою спальню, — сказала она. — Надо было отправить меня в больницу. От меня все равно, кроме костей, уже ничего не осталось.
— Да, но ты — это мои любимые кости, и это твой дом, — сказала Аврора.
Как раз в этот момент у них был Тео. Ему позволили заглянуть к Рози. Он привез цветы и поднял букет перед собой, чтобы Рози увидела его.
В тот же вечер, около часу ночи, когда Тео с Василием пересчитывали чеки и готовились закрыть «Акрополь», зазвонил телефон.
— Моей бедной девочки больше нет, — сказала Аврора. Хотя голос ее звучал спокойно, Тео с Василием помчались к ней через весь город. Аврора угостила их виски, и было много чаю, и они втроем сидели на кухне, говоря о Рози и о разных разностях, пока не встало солнце.
12
Дети Рози не слишком-то хотели хоронить ее в Боссьер-Сити. В конце концов, ни один из них там не жил, никто из них даже близко не жил от этого места. Когда Аврора спросила их, можно ли похоронить ее вместе с остальными членами семьи Гринуев, они быстро согласились.
— Возможно, это и эгоистично, но ее детям, кажется, все равно. А мне не все равно, — сказала она Пэтси. — Если кто-то и поддерживал меня, то именно Рози Данлэп.
— Вы и сами многих поддерживали, — сказала ей Пэтси. Они стояли у могилы. Дул ветер, деревья раскачивались и шумели. Аврора заметила крупную человеческую фигуру позади небольшой кучки людей, пришедших на похороны. Человек переминался с ноги на ногу. Это был Вилли Коттс, одетый в костюм, который совершенно ужасно сидел на нем.
— Вилли, где это вы были все эти месяцы? Мы обе ужасно беспокоились, — сказала Аврора, подойдя к нему, когда закончилась служба.
Где он был? Он работал продавцом в магазине для проезжавших водителей на улице Литтл-Йорк, всего в пяти милях от дома Авроры, хотя, по правде говоря, это был уже другой район города.
— Я понимаю, что мне нужно было бы звякнуть, — сказал Вилли. В своем ужасном костюме он казался не только огорченным, но просто убитым горем. Он заслуживал сожаления.
— Я думал об этом миллион раз, но никак не мог набраться храбрости, — продолжал он. — Чувствовал себя таким виноватым за то, что сбежал. Ну, то есть я никогда бы не подумал, что она возьмет и умрет от этого, — сказал Вилли таким безнадежным тоном, что Аврора обрадовалась, что Рози не было на свете и она не слышала этого. — Я просто думал, что она так и будет жить в Ривер-Оуксе и работать у вас, а я соберусь с духом и как-нибудь позвоню.
— Ничего, Вилли, — поторопилась сказать Аврора, обнимая его. — Боюсь, что и я в чем-то вела себя так же, как вы. Мне тоже и в голову не могло прийти, что она умрет.
ЧАСТЬ 5
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ. ПЕРВАЯ УТРАТА
1
В ту ночь, когда у Авроры случился сердечный приступ, ей приснилось, что на нее напала бешеная собака. Это была свирепая черная собачонка, и она налетела на нее, когда Аврора сидела у себя в саду на коленках, выдергивая сорняки из клумбы. Перепугавшись, Аврора не могла сдвинуться с места, и свирепая черная собачонка набросилась на нее, кусая ее руки и грудь. Даже когда собачонка растворилась и она поняла, что это был кошмарный сон, ей не хотелось просыпаться. Какое-то время сон казался даже более убедительным, чем ее мысль, что это был просто кошмар. Ей даже подумалось, что, когда она проснется, нужно будет пойти ко врачу и сделать уколы против бешенства.
