Кристин Григ - Оправданный риск

- Дорогая, Долорес плохо говорит по-английски, но понимает вполне достаточно. А сейчас, извини, мне придется тебя покинуть. Я долго отсутствовал, и без меня дела почти остановились. Увидимся вечером. - Он подошел к ней, уверенно и вместе с тем бережно обнял за талию и крепко поцеловал в губы. - Не скучай. - Франс помахал рукой, что-то сказал по-испански своей домоправительнице и вышел.

- Я помогать, сеньора, - произнесла Долорес и с любопытством посмотрела на хозяйку. - У господина хороший вкус.

Лаура смущенно улыбнулась.

- Распакуйте чемоданы, а я схожу посмотрю, как там моя девочка. Потом приму ванну и немного отдохну.

- Да-да. - Женщина закивала и указала на еще одну дверь. - Ванная там.

- Вот и отлично. - Лаура кивнула, пересекла гостиную и направилась в детскую, откуда уже доносился голос Чевиты.

Первые два дня прошли в обустройстве на новом месте. Мэри чувствовала себя отлично и на удивление спокойно спала, чего нельзя сказать о Лауре, которая вскакивала по несколько раз за ночь, откликаясь на малейший шум из детской. Няня просила ее не волноваться, но это не помогало.

Конечно, Лаура понимала, что причина ее беспокойства не только в тревоге за девочку. Ей было одиноко, и если днем одиночество отступало перед заботами по дому, кормлениями и прогулками на воздухе, то ночью оно обрушивалось на нее всей своей тяжестью. Она вновь и вновь возвращалась к лондонской жизни, вспоминала Робина и Шейлу, работу, свою уютную квартирку в Челси.

Днем, играя с дочерью или просто наблюдая за ней, Лаура проникалась нежностью к этому крохотному существу, ответственность за счастье которого взяла на себя. Это занимало ее мысли и чувства. А вечерами и по ночам ее мысли уносились к той ночи, когда в ней зародилась новая жизнь. Она не винила в случившемся ни себя, ни Франса. Но не могла простить ему холодности, отчужденности и даже враждебности, столь явно проявившихся в тот день, когда он впервые посетил ее в больнице.

Франс почти не бывал дома. Утром он заходил в детскую, любовался малышкой, разговаривал с няней. А потом завтракал и тут же уезжал по делам и возвращался только вечером. Они обедали, перебрасываясь парой ничего не значащих фраз, и расходились по своим комнатам.

Все изменилось на третий день. Франс вернулся домой непривычно рано и сразу же прошел в детскую, где Лаура только что закончила кормить Мэри.

- Дорогая, мне нужно поговорить с тобой, - сказал он. - Спустимся вниз.

- Хорошо.

Лаура кивнула и, оставив девочку на попечение Чевиты, последовала за мужем. Франс стоял у столика с телефоном в холле и что-то говорил в трубку. Заметив жену, он быстро закончил разговор и повернулся к ней.

- Похоже, наша дочь быстрее освоилась в новой обстановке, чем ты.

- Это вполне естественно. - Лаура пожала плечами. - Что ты хотел мне сказать?

Франс ответил не сразу. Занимаясь в минувшие дни делами, он постоянно думал о том, что перемены в его жизни нагрянули слишком быстро. Конечно, Лауре нужно время, чтобы ко всему привыкнуть, но без желания ничего не получится. Значит, он должен взять все в свои руки, подтолкнуть жену в требуемом направлении и наладить нормальную семейную жизнь. Хватит и того, что Долорес и Хуан уже посматривают на него с сочувствием. Жена должна спать с мужем в одной постели.

- Завтра у нас будут гости. Это мои друзья и соседи. Всего несколько человек. - Он подошел к Лауре и положил руки ей на плечи. - Я хочу, чтобы ты перешла в мое крыло. Долорес и Хуан помогут перенести вещи и...

- Нет, Франс. - Она опустила голову. - Я пока не готова к этому. Дай мне время...

- Я не могу больше ждать. - Франс взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. - Мы ведь поженились. Место жены рядом с мужем.

- Ты прекрасно знаешь, что я не горела желанием выходить за тебя. Я уступила перед угрозами, но не думай, что можешь заставить меня делать все, что тебе угодно. Не дави на меня, Франс.

- Я не требую от тебя слишком многого. - В его голосе послышались резкие нотки. - Но у нас с тобой общий ребенок, общий дом и впереди целая жизнь. Мы должны идти навстречу друг другу. Это единственное разумное решение.

Его настойчивость почему-то возмутила ее. Кроме того, ей хотелось сбросить с себя эти сильные руки, обжигавшие ее сквозь ткань платья.

- У нас нет ничего общего. - Она отступила на шаг и вызывающе посмотрела ему в глаза. - Мы никогда не станем близки, потому что...

- Вот как? - Его глаза вспыхнули, на скулах заиграли желваки. - Мы уже были близки, забыла? Тогда тебе не понадобилось много времени, чтобы улечься в постель с незнакомцем. - Лаура вздрогнула, как от удара, но не успела ответить - Франс угрожающе подступил к ней. - Завтра ты переберешься в мое крыло. А вечером познакомишься с нашими гостями. Они будут к восьми. Надень что-нибудь длинное.., женственное. Это приказ. - Он понизил голос:

- Или просьба, если тебе угодно.

- Ты варвар! - негромко, но с силой сказала Лаура. - Ты просто дикарь. Я ошиблась, согласившись приехать сюда.

- Успокойся. - Франс, похоже, уже успел взять себя в руки. Он снова обнял ее и неожиданно поцеловал в губы. Она попыталась вырваться, но эти попытки ничего не дали. Франс сам оборвал поцелуй. - Все проблемы между мужем и женой легко решаются ночью.., в постели, - с легкой усмешкой сказал он и опять поцеловал ее в губы, но теперь медленно и с большим чувством.

Лаура невольно задрожала, ощущая тепло его желания. Ее губы раскрылись, впуская его жадный язык, а из груди поднялся стон пробуждающейся страсти. Почувствовав, как ее руки обвивают его шею, Франс нехотя развел их и сделал шаг назад.

- Ты сказала, что между нами нет ничего общего, но это не так. Может быть, того, что есть, не столь уж много, но у других нет и этого. - Он провел рукой по ее щеке, горлу, груди, и она вздрогнула, когда его пальцы стиснули ее набухший сосок. - Ты еще попросишь меня взять тебя, Лаура. Обещаю.

- Нет, - дрожащим шепотом ответила она, - клянусь, что не попрошу. Не дождешься.

Он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в шею.

- Посмотрим завтра вечером.

Глава 7

Стоя у окна в спальне, Лаура наблюдала за тем, как Долорес и Хуан освобождают комнату от последних ее вещей.

Сначала она пыталась остановить их, говоря, что не нужно подчиняться приказам дикаря. Оба делали вид, что не понимают ее, хотя Хуан знал английский. К тому же, похоже, и он, и домоправительница прекрасно осознавали суть ситуации.

Лицо Долорес горело от стыда. Пару раз Лаура ловила ее извиняющиеся взгляды, словно женщина хотела сказать, что сожалеет о доставшейся ей роли, но ничего не может поделать.

Никогда еще Лаура не чувствовала себя такой беспомощной и не испытывала такой злости. Даже в то злосчастное утро, когда поняла, что была лишь "девушкой на одну ночь" для человека, ставшего теперь ее мужем.

Прекратив сновать туда-сюда, Хуан и Долорес остановились наконец у дверей. Хуан неловко поклонился. - Сеньора.

В одном слове целая речь. Оно означало, что с работой они закончили. Пустой шкаф с открытой дверцей. Пустые ящики письменного стола. Ванная без привычных женских безделушек. Как будто она никогда и не жила в этой комнате.

Она взглянула через плечо на Хуана, все еще стоявшего у двери. Ничего не выражающее лицо, опущенные руки - словно ждет дальнейших указаний. Похвалить его за работу? Или просто отпустить?

Франс с самого начала дал понять, что в его доме у нее нет никаких прав, что она всего лишь собственность, вроде его лошадей и его земли. И вот теперь его слуга ждет, чтобы она его отпустила? Это просто смешно!

Лаура, пряча бушевавший в душе гнев, повернулась к Хуану.

- Идите. Ступайте отсюда.

Слуга еще раз неловко поклонился и вышел, а домоправительница замешкалась. Похоже, она хотела что-то сказать. Но что можно сказать после того, как Великий Мендес вынес свое решение?

- Все в порядке, - устало буркнула Лаура. - Правда.

- Он хороший человек, - пробормотала Долорес. - Добрый... Она запнулась, подыскивая подходящее слово, и, не найдя, постучала себя по груди. - Добрый здесь. - И, улыбнувшись на прощание, торопливо вышла в коридор.

Хороший человек с добрым сердцем? Но это ничего не объясняет. Сходным образом можно отозваться, например, о Нероне. Ее так и тянуло рассмеяться, но любое проявление эмоций могло положить начало цепной реакции. Надо держать себя в руках.

Впрочем, что толку смеяться, плакать или жалеть себя? Этим ничего уже не поправишь.

Она пришла к такому выводу еще тогда, во время перелета, когда сидела у окна, чувствуя, что покидает свой мир или что мир уходит от нее. Мысли носились в голове, как мыши по лабиринту. А потом усталость взяла свое, и она погрузилась в беспокойный, тяжелый сон. Но затем ей стало уютно и спокойно Франс обнял ее за плечи и согрел теплом своего тела.

Она снова взглянула в окно - там, за садом, тянулись поля, виднелась роща, а еще дальше поднимались пологие холмы.