Николай Новиков - Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
— С дурными привычками и скверным характером — красив душой? Так не бывает.
— Именно так и бывает. Поверьте, люди, у которых нет вредных привычек, никогда не бывают прекраснодушными. К тому же… вы ведь сами решили встретиться именно с таким человеком.
— Я же сказала, все дело в моем любопытстве. Захотелось посмотреть на богатого писателя со скверным характером. Ну вот и посмотрела.
— Вам скучно в этом изнывающем от жары городе? Захотелось немного поразвлечься, верно? И вы пошли не в цирк, не в зоопарк, а на встречу с писателем?
И снова она никак не могла сообразить, что ответить. Если он смеется над нею — это одно, если обижается — другое… Какой странный!
— Почему бы и нет? — решительно сказала она. — Вы же развлекаетесь объявлениями в газете.
— Это не развлечение, это поиск единственной и неповторимой. Мне приснился сон, что нужно дать самое глупое объявление, какое только можно придумать, и на него откликнется одна, только одна женщина, и она будет именно той единственной. Во всяком случае, клянусь вам, больше — никаких объявлений.
— Ну а я развлекаюсь. Потому что… Знаете, все это можно выразить одним замечательным стихотворением, которое я когда-то прочитала в «Литературке»: «Превращается жизнь наша в замкнутый круг…»
— «И настолько бесцельно кружение, что живет человек, как без ног и без рук, а потом — вообще без движения», — продолжил Алтухов.
— О, вы тоже знаете это стихотворение? — Светлана с изумлением уставилась на него. — Может, и знаете, кто его написал?
— Я и написал, — просто ответил Алтухов. — Сам удивляюсь, как его напечатали в советской газете. Оно же проповедует упадочнические настроения.
— Вы?! Не может быть!
— Неужели я похож на человека, который присваивает чужие стихи? — нахмурился Алтухов. — Скорее от своего откажусь. И даже если вы отыщете газету за август восемьдесят пятого года и прочтете над стихотворением фамилию «Алтухов», все равно не верьте, что это мое стихотворение.
— Простите, я не хотела вас обидеть… Просто… вы ведь писатель, а не поэт.
— Каждый писатель когда-то был поэтом, и каждый поэт в конце концов становится писателем, то есть прозаиком.
— Да?.. Это замечательное стихотворение, и ничуть оно не упадочническое, напротив… правдивое.
Светлана совсем другими глазами посмотрела на Алтухова. С интересом. Ироническая усмешка погасла, а на ярких и без помады, чуть припухших губах блеснула смущенная улыбка.
— Тогда я жил со своей первой женой, в общем-то совершенно чужим человеком, и часто слушал гениальные вещи Высоцкого. Одна песня, помните: «Я на коне, толкани — я с коня. Только «не», только «ни» у меня…» — и подтолкнула меня к этим стихам. Так вот это и было…
— Вам нравится Высоцкий?
— Нравится — это не то слово, — серьезно ответил Алтухов. — Он был гений. Он заменял нам книги, журналы, газеты, решения партии и правительства, инструкции чиновников, мнения редакторов… Потому что все лгали, а он говорил правду. И как говорил!
Светлана смотрела на него и думала: «Где же твой скверный характер?»
— У меня тоже такое было, — тихо сказала она. — Значит, получается, иногда мы думаем одинаково?
— Или мы вообще родственные души, — смело предположил Алтухов. — Когда я вчера услышал вас… вас… Может быть, мы перейдем на «ты»? Называй меня Юрой, или Алтуховым, или просто Ал.
— Ал? — Светлана улыбнулась. — Почти Аладдин!
— И совершенно точно — Алтухов, — улыбнулся он. — Может, мы пройдемся по берегу, поговорим? А то стоим тут, купальщиков смущаем.
— Пойдем, — неуверенно пожала плечами Светлана. — Именно по берегу?
— Почему бы и нет? У тебя же есть надежный телохранитель, да и я не похож на ужасного насильника. К тому же тебе нравится мое стихотворение, а ценители моего таланта мне дороже родственников. Обидеть такого человека — все равно что руку себе отпилить.
— Поэтому от тебя две жены сбежали? — улыбнулась Света.
— Напротив, потому что им плевать было на мои стихи, а это оскорбляло меня до глубины души. Пришлось сказать: бегите, милые, бегите, для вас нигде преграды нет. Ну что, я убедил тебя в том, что не так страшен, как кажусь?
— А я и не сомневалась в этом!
Они поднялись вверх и по тропинке вдоль берега направились в сторону Филевской поймы. С левой стороны серебрилась в солнечных лучах водная гладь, с правой наверху тянулся бетонный забор с рядами колючей проволоки и низко склоненными шеями фонарей над нею. Билл неторопливой трусцой следовал за ними на расстоянии пяти шагов или двух-трех прыжков.
Чем дальше уходили они от Филевского парка, тем больше Светлана чувствовала себя царевной Будур или принцессой Жасмин из диснеевского мультфильма. И лишь потому, что рядом шагал человек по имени Ал. Странно, что, глядя на него, слушая его мягкий баритон, она понимала, что это не любовь с первого взгляда, не страсть, которая может внезапно захлестнуть душу женщины. Просто ей было хорошо.
День чудесный, солнечный, тенистая тропинка меж высоких лип и кленов, интересный разговор. Хорошо.
— Ты загадочная женщина, — неожиданно сказал Алтухов. — Прекрасная незнакомка… Даже писателю трудно понять, почему у такой красивой женщины возникает чувство одиночества? Что заставляет ее звонить незнакомому и явно странному человеку, встречаться с ним? Ведь не деньги же.
— Почему ты так считаешь? — Светлана подумала, что он прав и лучше было бы не хитрить, а сразу сказать, что она старается для своей подруги, которая не знает, как прожить на учительскую зарплату. Но в последний момент что-то остановило ее.
— Это видно невооруженным глазом. У тебя есть муж, семейная жизнь не ладится, и ты решилась немного развлечься?
Он сказал то, в чем она даже себе не могла признаться. Надо же, какой проницательный! Прямо телепат.
— А у тебя есть жена, но ты снял квартиру, чтобы там уединяться с какой-нибудь экстравагантной дамой? Может быть, ее зовут Мариной? — вопросом на вопрос ответила она, вспомнив, что лучшая защита — нападение.
— A-а, ну да, я поначалу принял тебя за Марину. Это жена моего приятеля, бывшая жена. Она сбежала с директором банка, а теперь хочет вернуться обратно. Но дороги назад нет, это я и хотел сказать ей.
— Жена приятеля звонила тебе?
— Она его повсюду разыскивает, — не задумываясь, соврал Алтухов. — А у меня жены нет. Были… две, но теперь нет.
— А у меня… муж был. А сейчас все так, как ты написал в стихотворении. Поэтому оно и нравится мне. А какие ты еще книги написал?
— И сколько мне за них платят?
— Да, и это интересно.
— Четыре-пять тысяч баксов, — Алтухов вспомнил, что говорил Данилов о нынешних гонорарах. — Пару месяцев — и роман готов. Так что насчет оплаты все нормально.
— Их продают на лотках, да? Или только в книжных магазинах? Что-то я не встречала такой фамилии — Алтухов.
— И не встретишь. Пока. Потому что я пишу под псевдонимом. Когда-то меня считали чуть ли не наследником Юрия Казакова, журналы просто гонялись за моими рассказами. А сейчас Алтухов никому не нужен. А кто нужен? Даниэла Стил, Виктория Холт и прочие забугорные кумушки. Такие романы я могу писать левой пяткой. Два месяца — и пожалуйста, читайте новый роман Аманды Брех, якобы английской писательницы.
— Не жалко талант свой тратить на чужие имена? — живо спросила Светлана, обрадованная, что разговор ушел от опасной темы семейных проблем.
— Света! Ты не только красивая, но еще и умница! — воскликнул Алтухов. — Ну конечно, жалко, просто до слез жалко. Можно я тебя поцелую? Никогда не встречал женщины, которая так понимала бы страдания писателя в современном мире.
— Не раньше, чем я потрачу первые две тысячи долларов, — довольно усмехнулась Светлана. Две тысячи — замечательный предлог, чтобы остановить любое нежелательное действие.
— Пожалуйста! — Он достал из кармана брюк смятую пачку денег, пятьсот тысяч, которые остались от вчерашнего гонорара. — Пошли прямо сейчас тратить. Говори, что мы будем делать.
— Пожалуйста, Ал… — Она улыбнулась, покачала головой. — Извини, я нечаянно так назвала тебя.
— Не надо извиняться, мне нравится эта кличка. Ну так что? Здесь не две тысячи, немного меньше. Но, я думаю, на поцелуй хватит.
«Вот я и лишилась главного своего козыря», — подумала Светлана, но почему-то не огорчилась.
— Ты считаешь, что мои поцелуи можно купить?
— Я так не считаю, ты сама об этом сказала. Тогда я просто выброшу эти деньги в Москву-реку, и будем считать, что оба правы: я выполнил свое обещание, а ты не продала поцелуй, а подарила его мне.
— Пожалуйста, спрячь деньги и не говори глупостей. — Светлана уверенно взяла его под руку. — Ты всегда такой невоздержанный?
— Так у меня же скверный характер, забыла, что ли? — Алтухов покачал головой и сунул деньги снова в карман.
