Ксения Васильева - Любовник из провинции
Когда он вышел, как говорят у нас в России, - за порог, то даже остановился, - так прямо и откровенно било в глаза солнце и воздух казался напоенным ароматами райских садов, хотя это был всего-навсего Нью-Йорк.
Митя решил пройтись, - наверное, - в последний раз!
Защемило сердце, сжалось, нашла какая-то неведомая туча и все померкло вокруг в предчувствии беды. Но он отогнал это ощущение,
- уже умел.
Первым делом он направился в бывшую лавку грека, - того нет, но может племянник напоит кофием и это как-то сгладит грусть.
Лавка была закрыта и унылый краснорожий племянник подметал плитчатый тротуар перед ней. Видимо узнав Митю, племянник поднес руку к старой полисменской фуражке без эмблем, Митя ответил молчаливым поклоном и вдруг почувствовал свою загадочность, раздвоенность и, появившуюся внезапно, рысью настороженную повадку.
Ветровку он скинул и повесил на плечо - жарить стало заметно.
В заднем кармане джинсов ощутил какую-то тяжесть... - оказалось, нож-наваха. Когда он засунул сюда нож?.. Не упомнить.
Однако присутствие навахи возбудило его и взбодрило.
Еще вкрадчивее стала его походка, бледнело и юнело лицо с высокими скулами и раскосыми глазами, трепетали тонкие ноздри, будто предвосхищали добычу. А улицы вели его и кружили, и он отдался их хитросплетениям и тайным замыслам.
Дома становились старее, беднее, вот промелькнуло варьете, где когда-то, - тысячелетие назад! - выступала стриптизерка Анна Шимон...
Дальше пошло незнакомое. Митя шел, не торопясь, - у него была уйма времени до встречи с "птицей"
А Нэля подождет, - он вполне может взять ее шубы завтра.
Из подъезда, зазвенев стекляннометаллической дверью, вышла девочка лет пятнадцати. Та девочка из театра абсурдистов! - ка
кой должна быть его дочь, которую он назовет - вопреки всем недовольным родственным шорохам - Джоан, или на русский манер,- Джанной.
Прошло много лет, а девочка находилась все в том же возрасте
- но это не удивило Митю, - девочка была та самая! Та же курчавая, будто резиновая толстая косичка на спине, то же белое крахмальное платье, шелестящее о смуглые тоненькие ножки.
Она бесстрашно и открыто посмотрела на Митю круглыми черными глазами со стрельчатыми ресницами. На мочках ее ушей топорщились и цвели крахмальные хризантемы, а белые туфли как пленка обливали узкие ступни. Очаровательная крахмальная девочка-цветок с пружинистой косой на прямой узкой спинке. Митина дочь. Джоан.
Митя пошел за ней, непроизвольно улыбаясь, а она изредка оборачивалась и строила смешные гримаски. Они как будто затеяли какую-то игру между собой...
Девочка неожиданно исчезла за углом.
Митя пропустил этот момент.
Он помчался за угол, но там никого не было. Ему стало невыносимо грустно и он поклялся себе, что найдет эту девочку и спросит, как ее зовут. Это имя и станет именем его дочки, решил он.
Эта улица оказалась тупиком. В конце его Митя увидел вывеску
- "БАР" - и ступеньки, ведущие в подвал. Сюда она и зашла!
Митя незамедлительно спустился по битым ступеням и очутился в подвальном кафе, чистом, пустом и обычном, даже обыденном, и
ничуть не загадочном.
За стойкой бара появился высокий худой человек, похожий скорее на пастора, чем на владельца увеселительного заведения.
- Что будет угодно, сэр? - Спросил бармен постно.
Митя заказал яичницу с беконом, - он уже проголодался, шастая по улицам, и портвейна. Хозяин принес все и вблизи совсем не казался таинственным переодевахой, а просто был, видно, унылым неудачником.
Митя поел, выпил портвейна и почувствовал себя великолепно. Он снова подозвал хозяина, заказал еще портвейна и спросил,
не его ли дочка прелестная юная чернушка, забежавшая сюда? Хозяин помрачнел и отрицательно покачал головой: у него нет
детей и никто сюда не заходил, кроме господина. И ушел во внутренние помещения, а а смену ему вышел здоровый амбал с мрачной рожей и направился к Мите.
Это становилось интересным!
Амбал сказал довольно дружелюбно: сэр, кафе закрыто. Вам надо уходить.
... Та-ак! Они хотят спрятать от Мити девочку с черной косичкой!
Не выйдет, господа! И Митя плотнее и вальяжнее расселся на стуле.
Тогда амбал вынул из кармана ручищу с намотанной на пальцы и запястье цепью, - что могло являться и украшением и оружием.
Митя схватился за задний карман.
Сердце у него билось в горле и восторг заполнил все клетки и клеточки его органона.
Парень заметил его движение и, близко продвинувшись к Мите, почти навис над ним.
Митя совершенно трезво подумал, что, пожалуй, завтра или сегодня его хватятся дома и в миссии. Станут разыскивать и никто, ничего, никогда, - не узнает. А сам Митя будет лежать где-нибудь в черном блестящем мешке, - на дне ли Гудзона, в куче ли свезенного на свалку мусора...
Но, как ни странно, это еще больше восхитило его уже пьяноватую и потому лихую и безответственную голову.
Но парень не собирался его убивать, он только хотел выставить этого "факин" надоеду за дверь. Он сгреб Митю за воротник и поволок к выходу, но у двери ослабил хватку и Митя, собрав все свои силы ( в основном духовные, - он не терпел поражений и оскорблений), вывернулся, птицей взмыл на ближайший столик с кри
ком - ОЛЕ! - и почему-то закричал амбалу по-испански: дубина.
Глупый фонарный столб! Ты связываешься с тореро! Я сегодня гуляю! Вашу дыру я выбрал из-да девочки с косой! Она похожа на мою дочь!
Парень неясно посмотрел на него и ушел во внутренний коридор. А Митя гордо сел на свое место и отпил добрый глоток портвей
на. Инцидент с вышибалой необыкновенно поднял его тонус. Ему хотелось еще такого, а то и покруче. И женщин. Женщин зрительниц, восторженных женщин, которых нужно любить и которым можно позволить себя обожать.
А день начал склоняться к своей середине. И кафе почти все время пустовало.
Митя сидел, пил, и чего-то ждал. Хозяин не показывался. Девочка... была ли он? Или вовсе ее не было?...
Один амбал стоял за стойкой и в который раз уже взглядывал на Митю. Тогда Митя, не выдерживая одиночества, крикнул ему: эй,
посиди со мной!
Парень молча присел за столик.
Митя налил в бокалы портвейна и грустно сказал: что за дела? Посидеть, выпить не с кем. А у меня такой день. Я завтра улетаю на родину, в Испанию. У меня последний вечер здесь и неужели нельзя отнестись ко мне по-доброму?
Парень не отпил из бокала, а долго изучал Митю и сказал: ладно, посижу с тобой.
На это Митя, поняв, что как-то чуток завоевал доверие парня, брякнул: послушай, пригласи ту девочку, что похожа на мою дочь.
Я просто посмотрю на нее. Моя - очень далеко и я ее вряд ли увижу...
Парень молча встал и ушел, а Митя стал нетерпеливо ждать.
И вдруг из внутреннего коридора вышли все трое: еще более унылый хозяин, парень и крахмальная девочка, но без косы, с короткими кучерявыми волосами.
Хозяин стал за стойку бара, а парень и девочка подсели к митиному столику.
Парень, мрачно глядя на Митю сказал: я - Питер Боул, а это моя сестра Пег. И если ты станешь к ней приставать, то я оторву тебе башку, кто бы ты ни был, о,кей?
Митя представился: Даймон. Барселона.
Парень заржал: я сразу понял, что ты представляешься! У меня жена испанка и они говорят совсем по-другому. Думаешь, что девчонки клюнут на испанца! Но они теперь умные! Это в твоей
юности были такие, сейчас их нет. Нынешним наплевать, кто ты,
были бы денежки, понял?
Митя вяло кивнул.
... Вот она, проверка на вшивость! Никто не верит, что он испанец, хотя говорит он бегло и с каталонским произношением... Дерьмо это все, если первый же дебил понял...
Но вслух он сказал: я - испанец. Просто слишком долго здесь жил, была причина. Я убил трех быков и одного врага. Теперь я - везде и нигде. Но срок прошел и я возвращаюсь. А она так похожа на мою дочку, которую я давно оставил...
Девочка повернулась к парню и сказала: мне его жалко...
Парень пожал плечами: конечно, мужик врет, но вам, женщинам, такое нравится.
И он тяжело поднялся из-за стола.
Митя и Пег остались вдвоем. У нее была курчавая темнокоричневая головка, веснушки на щеках и носу и белая кожа. Забавная девчушка лет шестнадцати. Курила она по-мужски, умело и много.
- Выпьешь? - Спросил Митя, отходя от своего упадочного состояния, и становясь самим собой.
- Выпью, - ответила она, с любопытством разглядывая Митю.
- Тебя зовут Пег? - Спросил снова Митя, которому совсем не нравилось это имя, а он дал себе слово, что назовет дочку именем этой девочки.
Та расхохоталась: вовсе нет! Меня зовут Кончита, Конча.
- И он тебе не брат? - Вдруг по наитию спросил Митя.
- Нет! - Взвизгнула девочка, радуясь как ребенок этой игре в угадайки.
- И ты здесь работаешь. - Захотел определить ее статус Митя, чтобы знать, как вести себя с ней.
- Нет! - снова взвизгнула она. И вдруг сказала: а ты старый?.. Митя поежился: вот так вопросы задают ему юные существа! А
