Мор Йокаи - Золотой человек
Старцу назвали мою фамилию, и он долго смотрел на меня; лицо его заметно вспыхнуло.
Должно быть, ему приходилось слышать это имя, поинтересовался мой друг. Старец промолчал.
Деодат поспешил объяснить: отец его вот уже сорок лет понятия не имеет о том, что творится на свете, он ничего не читает, кроме книг по сельскому хозяйству и садоводству.
И тут я, по обыкновению людей, ремесло которых состоит в том, чтобы, едва успев самому узнать что-нибудь, тотчас передать другим, воспользовался случаем блеснуть своею осведомленностью и принялся пересказывать ему мировые новости.
Первым делом сообщил о важнейших событиях в жизни отечества: Венгрия при помощи коротенького словечка "и" оказалась соединена с Австрией.
Он, попыхивая трубкой, выпустил густые клубы дыма, как бы говорящие: "Мой остров к этой стране не относится!".
Я рассказал о тяготах, обременяющих наши карманы.
Облачко дыма ответило мне: "На моем острове поборов не взимают!".
Я поведал ему о грандиозных война, прогремевших за четыре десятилетия у нас на родине и во всем мире.
Облако дыма презрительно пыхнуло: "А мы ни с кем не воюем".
Как раз в ту пору на нашем денежном рынке разразилась крупная инфляция, прославленейшие торговые дома банкротились один за другим. Я попытался было объяснить старику наше бедственное положение.
"У нас на острове деньги не в ходу", - вылетело очередное облачко дыма.
У меня была в запасе еще одна тема: наша межпартийная борьба. Сколько горя народу причиняют эти религиозные и национальные распри, властолюбивые устремления отдельных партий!
Старик выбил трубку: "У нас нет ни епископов, ни министров, ни вербовщиков голосов!".
Под конец я попробовал заинтересовать его дальнейшей судьбой страны: как укрепится ее мощь, если нам удастся осуществить все задуманное!
...Маленькая Ноэми уснула на руках прадедушки. Надо было унести ее в дом и уложить - забота куда более важная, чем все мои, вместе взятые. Спящий ребенок перекочевал на руки к прабабушке, и когда жена ушла, старец вдруг обратился ко мне с вопросом:
- Где вы родились?
Я сказал.
- Какое у вас ремесло или служба?
- Романист, - ответил я.
- Что это значит?
- Романист - это человек, который по развязке истории может воссоздать все события в целом.
- В таком случае опишите мою историю! - воскликнул он, схватив меня за руку. - Был однажды человек, который оставил мир, где ему поклонялись, и создал себе другой мир: где его любят.
- Позвольте спросить ваше имя? - вырвалось у меня.
При этих словах старец выпрямился, словно бы став на голову выше, и положил дрожащую руку мне на голову. И в этот момент мне почудилось, будто бы когда-то, в бытность мою белоголовым мальчонкой, эту руку клали мне на голову и лицо это склонялось надо мной.
А на мой вопрос он ответил:
- Мое имя - Никто!
Старец повернулся, ушел в дом и, пока мы оставались на острове, так больше и не показался.
Так выглядит "ничейный остров" на сегодняшний день.
Привилегия, предоставленная этому клочку земли двумя государствами и позволяющая ему существовать вне всяческих границ, остается в силе еще пятьдесят лет.
А за пятьдесят лет бог знает сколько воды утечет!
Послесловие
Творческая деятельность Мора Йокаи охватывает свыше шестидесяти лет. За это время им было написано множество романов, повестей и драм, его наследие насчитывает более ста объемистых томов. Первые стихотворения Йокаи появились в печати, когда их автору было всего лишь девять лет, последние романы написаны глубоким старцем, до конца дней не утратившим взволнованного интереса к судьбам людей и событиям истории.
Мор Йокаи родился 18 февраля 1825 года в городе Комаром (ныне г. Комарно, ЧССР). Его отец - адвокат и опекун сиротского приюта - происходил из знатного, но обедневшего дворянского рода. Человек либеральных взглядов и безукоризненной честности, располагавший довольно скромными средствами и не стремившийся к обогащению, он пользовался всеобщим уважением среди горожан самых различных общественных слове, называвших его "отцом сирот", защитником слабых и обездоленных. Еще мальчиком Йокаи имел возможность наблюдать не только быт дворянства, но и ремесленников, крупных и мелких торговцев, спекулянтов всех мастей - внезапно разбогатевших или же разорившихся, - волей-неволей ставших клиентами отца. В доме Йокаи любили народные сказки и легенды, от моряков и контрабандистов мальчик слышал самые диковинные истории об их путешествиях в дальние края, аферах и порой мошеннических сделках. Таинственная, непонятная жизнь этих людей будоражила богатую фантазию впечатлительного, нервного, на редкость развитого ребенка. Особенно волновала Мора загадочная судьба одного из них - чудом разбогатевшего, удачливого и энергичного Домонкоша, внезапная смерть и пышные похороны которого вызвали самые невероятные сплетни и пересуды. Ходили слухи, будто вместо него погребен совсем другой человек, а сам он куда-то уехал и живет под другой фамилией. Есть предположение, что Домонкош впоследствии послужил прообразом Михая Тимара - главного героя романа "Золотой человек", а его история легла в основу сюжета этой книги.
Очень рано к увлечению Йокаи литературой прибавилась страсть к живописи; уже первые его пейзажи и портреты свидетельствовали о незаурядном даровании. Однако профессией своей Йокаи выбирает не живопись и не литературу, ему кажется, что и то и другое - лишь "благородные страсти", которые сулят, быть может, славу, но не надежный кусок хлеба. Гордый и свободолюбивый юноша не хочет слышать ни о каких "покровителях", всесильных меценатах, в зависимость к которым в те годы часто попадали начинающие писатели. Как и большинство юношей его круга, Йокаи изучил право и получил диплом юриста, однако вскоре призвание одержало верх над "здравым смыслом".
Уже в 1842 году рассказы Йокаи были отмечены поощрительной премией, а год спустя его первая драма - историческая трагедия "Еврейский юноша" - привлекает внимание крупнейших венгерских поэтов того времени - Йожефа Байзы и Михая Верешмарти. Покровительству М. Верешмарти Йокаи во многом обязан той известности, которую уже в восемнадцать лет он завоевывает в литературных салонах Будапешта.
В 1846 году Йокаи вместе с поэтом-революционером Шандором Перефи основывает журнал "Картины жизни", вокруг которого группируется большинство прогрессивных литераторов того времени. Дружба двух талантов - столь различных и столь близких - сыграла большую роль в судьбе Йокаи. Склонный к внутренним компромиссам, Йокаи особенно нуждался в дружеской поддержке такого последовательного демократа и революционера, как Шандор Петефи.
Во многом под влиянием Перефи, провозгласившего народность своей программой, Йокаи обращается к народной жизни, создает колоритные, хотя и романтически приукрашенные фигуры простых людей, стремится писать на их языке.
Смело идущий вслед за Петефи в момент подъема революции, Йокаи в дни ее поражения, однако, не устоял на последовательно революционных позициях. Неблагоприятная международная обстановка, поражение революции во Франции, Австрии, Пруссии, размежевание классовых сил в самой Венгрии - все это сильно повлияло на взгляды Йокаи. Он все больше сближается с консервативной "партией мира" и выступает за мирное соглашение с Австрией, надеясь путем реформ добиться коренных, революционных преобразований.
Революция и дружба с Петефи, пожалуй, самый яркий период в жизни Йокаи. Воспоминания об этих днях помогли писателю сохранить бодрость духа и веру в гуманизм, придали эмоциональную напряженность и героико-романтическую настроенность его лучшим книгам.
Крупнейший венгерский писатель Кальман Миксат - критик строгий и скупой на похвалы - назвал роман "Золотой человек" (1872) "самым поэтическим" из всех творений Йокаи и "прекрасным, как утренний сон". Отзыв Миксата не случает: этот роман стал самым популярным произведением Йокаи. Еще при жизни автора он выдержал наибольшее число изданий, был переведен на несколько языков, пьеса по его мотивам на протяжении многих лет не сходила со сцены. Впоследствии постановки неоднократно возобновлялись, роман был трижды экранизирован.
"Золотой человек" был написан Йокаи меньше чем за два месяца; однако замысел его зародился еще в детстве; писатель давно познакомился, сжился и сроднился со своими героями. Этот роман во многом воспроизводит душевное состояние самого писателя, устами героев он выражает свое недовольство окружающим, свою мечту о лучшем жизненном устройстве. Не потому ли именно этой книге суждено было стать любимым произведением автора?
Достигнув апогея славы и, быть может, даже чуточку устав от слишком восторженных почитателей, Йокаи, однако, переживает как личную драму провал своей кандидатуры на выборах в парламент, ловко подстроенный оппозиционной партией. Эта, столь явная, победа лидеров реакции над умеренно либеральной, реформистской платформой Йокаи заставляет его над многим призадуматься. В этот период - путь кратковременный - громче начинает звучать его обличительный голос.
