Бернар Клавель - Малатаверн
Спустившись по камням, Робер нагнулся и медленно вылил в ручей содержимое лейки. Поток мгновенно подхватил тину и живность. Чистая вода замутилась. Робер долго следил глазами за темным пятном, змеившимся среди валунов. Тогда он сполоснул лейку, где приклеились к стенам несколько крошечных головастиков. Он уже собрался было выбросить лейку, но подумал, что кто-нибудь мог заметить из окна, как он взял ее во дворе. Робер еще раз оглянулся на виллу, набрал воздуху и рванулся к изгороди, возле которой и рухнул в полном изнеможении.
Отсюда слышался лишь шум ручья, журчавшего среди порогов чуть выше этого места, да шелест ветра в высоких тополях. Улегшись на спину, видел слева и справа от него, как земля сливается с небом. По левую руку лесистые склоны холмов были еще по-летнему зелены; справа, за дорогой, угадывавшейся по столбам электропередачи, земля казалась выжженной - сплошь одна пыль.
Так он лежал довольно долго, уставившись в небо, которое словно разворачивалось Гиблым холмом, нависало над долиной и скатывалось за голые вершины холмов по другую сторону долины.
Глава 8
Снова выйдя на дорогу, Робер сел на обочине. В голове у него гудело, он бессильно свесил руки меж колен и с трудом перевел дух. Наконец, вытащив тележку на асфальт, он вновь помчался вниз широкими шагами, стараясь не сильно разгоняться. Воздух, раздувавший его распахнутую рубаху, освежал ему грудь.
У первого же придорожного фонтанчика паренек остановился; он долго пил, потом ополоснул лицо.
Небо уже не казалось беспросветно серым. Огромные облака перекатывались, пропуская временами солнечный луч. Свет озарял все вокруг, а затем постепенно угасал.
Дом оказался заперт. Хозяйка, наверное, отлучилась на рынок. Робер нагрузил тележку и тотчас отправился назад.
Поначалу он шел быстро, несмотря на тяжелую поклажу, но по мере того, как подъем становился круче, тележка казалась все тяжелее. Юноша шел на цыпочках, налегая на тележку всем телом, дыхание его стало прерывистым. Время от времени он поглядывал на дорогу, выбирая взглядом дерево или придорожный столб, затем опускал голову и нажимал изо всех сил, не сводя глаз с асфальта у себя под ногами. Потом, когда он поднимал голову, то первым делом искал взглядом свою точку отсчета. Миновав выбранное дерево или просто поравнявшись с ним, он выбирал следующее, и все начиналось сначала; но если до желанной вехи нужно было пройти еще, паренек вновь опускал голову и толкал тележку изо всех сил. Сердце у него сильно колотилось, по-сумасшедшему, капли пота катились по лбу и вискам и, перед тем как упасть, повисали на носу и подбородке.
Миновав второй поворот, Робер присел на тележку, упершись ногами в землю. Здесь ветер разошелся вовсю, и Робер жадно хватал ртом свежий воздух.
Напротив него, по ту сторону долины, росшие на склонах холма деревья гудели под порывами ветра, клонясь и стеная. Длинные рыжие столбы пыли взмывали вверх, летели над лугами и оседали в живых изгородях. В небе парила четверка сарычей, покачивавшихся на восходящем потоке ветра, даже не шелохнув крыльями. На картофельном поле, простиравшемся ниже по склону, пировала стая ворон штук в двадцать. Робер припомнил виденную им однажды драку сарыча с вороньим выводком. Сарычу пришлось убраться восвояси, что он и сделал, быстро набрав высоту. Вот и теперь парнишка надеялся, что воронье снимется с полей и кинется на сарычей; но птицы продолжали ковыряться в земле. Робер поискал булыжник поувесистей, но под рукой был один лишь гравий. Все-таки он бросил пригоршню камешков, но они были совсем легкие и не долетели до поля. А в небесах по-прежнему мирно дремали сарычи, пристроившись на восходящем потоке.
Наконец Робер поднялся и, прежде чем идти дальше, окинул взглядом долину. Солнце только что достигло усадьбы Бувье, и луч, скользнув по холму, стал двигаться к ручью. Юноша следил за его стремительным продвижением. Воды ручья блеснули меж прибрежных кустов, и тут Робер замер, всматриваясь вдаль. Кто-то шел по старой дороге прямо под тем местом, где он находился. Солнечный луч вдруг упал Роберу на лицо и голые руки, и он несколько мгновений наслаждался его ласковым теплом. Но вот тень вновь пала на долину.
Робер по-прежнему не сводил глаз со старой дороги, по которой медленно тащилась мамаша Вентар. Она была совсем далеко, и тем не менее он сразу ее узнал. Вся в черном, она шла согнувшись; можно было подумать, что огромная корзина, которую она несла в одной руке, опираясь другой на палку, тянула ее к земле.
Палка заинтересовала Робера. Похоже, старуха с ней не расставалась. Здоровенная узловатая грабовая ветка, которой она обычно грозила мальчишкам, кидавшим камни к ней за забор. Припомнив все это, Робер вновь увидел, как Серж прикидывает на руке железный прут. "Такой штуковиной можно заткнуть рот и не таким рохлям, как эта бабка!"
Тем временем мамаша Вентар остановилась. Поставив корзину, она левой рукой потерла поясницу, потом опустила руку и постояла с минуту, опираясь на палку. Наконец ухватила корзину и заковыляла дальше, согнувшись почти пополам.
Робер смахнул со лба капли пота, быстро остывавшие на ветру. Он не мог отвести глаз от черного силуэта старухи. Все же он покатил тележку, уставившись себе под ноги, но время от времени останавливался, влезал на откос и глядел вниз. Порой мамаша Вентар исчезала за купой тополей или буков, но Робер прекрасно себе представлял, где она может находиться. Тогда он пристально вглядывался в деревья, выискивая просвет и дожидаясь, пока старуха вновь покажется из-за листвы.
Солнце не раз выглядывало из-за туч, и тогда старая дорога казалась почти белой, лишь темнели кое-где красно-коричневые пятна. В такие минуты силуэт мамаши Вентар казался еще чернее и больше: старуха словно сливалась с собственной тенью.
Наконец бабка добралась до того места, где дорога сворачивала в сторону от ручья и проходила меж огромных куч камней, оставшихся после расчистки целины. Как только бабка скрылась из виду, Робер прибавил шагу.
Перед подъемом к вилле Комб-Калу он остановился передохнуть всего раз. С этого места старуху по-прежнему не было видно. Прикинув, что у старухи есть еще добрых пятнадцать минут, прежде чем она появится в том месте, где ее можно будет разглядеть, он решил не звать на помощь хозяина из-за истории с лейкой и стал толкать тележку по горной тропе.
Он вталкивал ее рывками, приподнимая то один край, то другой, когда колесо застревало в рытвине или меж двух валунов. Останавливался он всего несколько раз, чтобы поглядеть на город, а потом окинуть взглядом долину.
Когда Робер добрался до площадки перед виллой, он взмок и в горле у него пересохло. Прежде всего он поспешил спрятать лейку. И вовремя: услышав шум подъезжающей тележки, хозяин привстал на бортик водоема.
- И ты тащил все это в гору один?
Робер утвердительно кивнул и стал тереть глаза, которые заливал пот.
- То-то же, - продолжал хозяин, - если бы я велел тебе проделать этакую штуку, ты бы наверняка отказался... Только теперь не вздумай причитать, что выдохся.
- Я звал вас с дороги, но сегодня такой ветер, что вы наверняка ничего не слыхали. Хозяин пожал плечами:
- Надо было орать погромче. Я подбирал камни и не сильно шумел.
Он проверил, все ли в тележке на месте, наполнил вином стакан и протянул его Роберу:
- Ну-ка выпей, сразу станет полегче.
Вино было холодным, Робер пил медленно, не сводя глаз с того места на дороге, где из-за жухлых кустов должна была появиться старуха.
Хозяин поглядел на часы, забрал стакан и заметил:
- Половина двенадцатого. Быстро ты обернулся. Я-то считал, что если ты управишься к полудню, то наверняка найдется какой-нибудь крестьянин, который предложит привязать тележку к своей колымаге.
Робер не слушал. Внизу показалась старуха. Отсюда она казалась просто темным пятном, но Робер узнал ее. Так он стоял и таращился на нее, слегка одурев от усталости. Голова гудела. Ветер налетал на него, и мокрая от пота рубаха прилипала к телу.
Вдруг ветер словно взбесился, будто налетел на встречный поток. Вся гора загудела.
- Слышишь, как папаша Пайо играет в кегли? - проговорил хозяин и загоготал.
Робер на мгновенье представил себе карьер, зияющий на противоположном склоне горы, там, дальше к северу. Представил себе, как поднимаются облака пыли и обрушиваются на лес. При встречном ветре взрывы подхватывались эхом и бухали один за другим, будто громовые раскаты; они грохотали по холмам, и вся долина гудела в ответ.
Трижды рокочущей волной накатывал грохот, затем ветер приутих. Наступила полная, несколько тревожная тишина. Наконец лес встрепенулся, сосны заволновались, и опять все загремело. Робер опять перевел глаза вниз, на старуху. Черный силуэт ее казался теперь расплывчатым, словно бабку накрывало пылевым облаком, принесенным ветром со стороны карьера. И в этом тумане порой смутно маячила фигура папаши Пайо, который толкал вагонетку, груженную дымящимся камнем.
