Нэнси Гэри - Несостоявшаяся свадьба
— Что привело тебя? — мягко спросил он.
Она уронила голову и закрыла ладонями лицо.
— Что произошло?
Хоуп отрицательно покачала головой.
— Не могу сказать…
Он неоднократно наблюдал ее истерику, ее приступы страха, когда Хоуп прибегала под церковные своды, чтобы освободиться от одолевавших ее демонов. Но сегодня это было вроде бы нечто иное.
Месяц назад произошел подобный эпизод. Заливаясь слезами, Хоуп вдруг спросила:
— Есть ли каменный дождь и небесный огонь, который сможет уничтожить меня?
Вопрос этот озадачил преподобного Уитни. В Библии на него прямого ответа не было, и прежде всего надо было выяснить, чем вызван страх или желание быть пораженной столь жестокой божьей карой. Теперь, с жалостью наблюдая, как содрогаются мелкой дрожью ее плечи, слыша ее рыдания, он раскаялся в том, что не отнесся тогда к этому вопросу серьезно и не дал на него определенного ответа. Он стыдился собственной беспомощности.
— Мне ты можешь поведать обо всем, что у тебя на душе, — сказал он, стараясь вложить в эти слова больше убежденности, чем сам испытывал.
— Нет, нет…
— Твои секреты останутся секретами, ты же знаешь. Тайна исповеди нерушима.
Хоуп подняла на него заплаканные глаза, но он видел только ее пересохшие и все-таки соблазнительные, горестно полураскрывшиеся губы. Ничтожное расстояние, но великая преграда мешала поцелую.
— Нет, скажите мне, что такое невозможно!
Хоуп съежилась, подобрала колени к подбородку и стала похожей на беспомощный зародыш в утробе матери. Как бы он посмел пробудить в ней сексуальное чувство? Преподобный Уитни отступил на шаг, на два.
— Я неспособен читать твои мысли. Вырази их словами.
Ее слезы полились рекой.
— Но богу они известны… — Она всхлипнула.
— Я не получаю информацию от бога. Я лишь рядовой его служитель.
— Но документы вы видели. Мы оба про них знаем. Ваша подпись стоит на них. Нас обоих поразит наказание, если я сохраню их в тайне.
«Зачем ты сунула туда свой нос? Ханжа, любопытная тварь!» — в порыве раздражения ему захотелось обрушиться на нее с упреками. Однако он быстро овладел собой.
— Что ты заметила в этих документах особенного?
Он любил ее сейчас, взвинченную, заплаканную, близкую ему прихожанку. Но ряса сдерживала его.
— Успокойся, милая дочь моя.
— Спасибо, преподобный Уитни.
Конечно, она заглянула в коробку без злого умысла, но невольно открыла «ящик Пандоры». Ее требовалось немедленно успокоить, объяснить, что она все не так поняла, что ей нечего бояться наказания свыше.
— Ведь церковь для того и существует, чтобы помогать несчастным, — пробормотала Хоуп сквозь рыдания.
— Она для этого и предназначена. Не теряй веры, Хоуп. Ведь твое имя означает надежду[2]. Надейся, что там нам простят. Мы все ошибаемся. Мы все смертны.
Преподобный Уитни мучительно искал подходящие слова для увещевания, но господь не приходил ему на помощь.
6
— Доктор Франк сейчас примет вас, — сказала девушка в приемной.
Фиона Кэбот положила на место изрядно потрепанный экземпляр «Пипл», который отыскала, чтобы скоротать время, в стопе сугубо научных медицинских журналов.
В залитой солнцем приемной, кроме нее, были еще пациенты — пожилой мужчина в белой рубашке с закатанным левым рукавом, открывающим деформированное множеством инъекций запястье; рядом с ним сидела женщина с темными кругами под глазами и рассеченной губой со следами запекшейся крови. Кровавый след виднелся и на кофейной чашке, которую она подносила ко рту, но, по мнению Фионы, это был лишь след яркой губной помады.
Эти люди пришли раньше ее, но почему-то Фиону вызвали вне очереди. Чьи проблемы были более насущными — не ей судить. Свою она считала безотлагательной.
За блондинкой в цветастом платье Фиона проследовала через двойные двери в широкий коридор, а далее в холл, поражающий своими размерами и высотой потолка. Выцветший, но явно дорогой восточный ковер гасил звуки их шагов. Минуя обитые кожей двери с табличками, Фиона мельком прочитывала внушительные аббревиатуры перед фамилиями, указывающие на высокий статус этих специалистов. Около каждого имени была прикреплена карточка с начертанным «да» или «нет», обозначающая, присутствует или отсутствует светило в данный момент у себя в кабинете.
Одна дверь была приоткрыта, и, несмотря на табличку «Приема нет», Фиона разглядела в глубине комнаты рыжеволосую женщину в белом халате, сидящую за столом, подперев голову и закрыв лицо ладонями.
Регистраторша перехватила взгляд Фионы.
— У нас был сегодня трудный день, — соизволила объяснить она.
— А что случилось?
— Мы потеряли пациента. Молодую девушку.
— Как? — Вопрос вырвался у Фионы непроизвольно.
— Она повесилась. С ее диагнозом это случается. О боже, простите! — Блондинка испуганно прикрыла рукой рот. — Не могу поверить, что я такое сказала. Я просто подумала, что вы знаете. Я здесь новенькая… всего шесть месяцев. Какой ужас! Я так проштрафилась! Доктор Франк столько раз твердил, что здесь не положено распускать язык о том, что касается пациентов.
Страх на лице хорошенькой блондинки уступил место профессиональной улыбке.
— А на самом деле у нас тут так хорошо! Большинство пациентов выходят отсюда, будто вновь родившиеся… конечно, те, кто серьезно желает начать новую жизнь.
Фиона кивнула, подбадривая блондинку:
— Доктор Франк вообще замечательный человек, — тут же поторопилась она добавить. — Они с моим мужем учились вместе в колледже. В Гарварде.
— Ваш муж тоже психиатр? — загорелась интересом девушка.
— Он? О нет. Он избрал иное поприще.
— Не имею права судить, но все-таки жаль. Это великая профессия. За ней будущее. А точнее, без психиатров человечество обречено… — Девушка могла бы вдохновенно продолжать лекцию, если бы они не подошли к нужной двери. — Вот мы и пришли. Я слышала, что ваш муж многое сделал для нашего учреждения. Я здесь маленький человек, но все равно благодарна ему от всей души.
Голосок блондинки звучал убаюкивающей мелодией, пока не отворилась дверь и Питер Франк, словно вспугнутый неожиданной посетительницей, не выскочил из-за стола.
— Питер?.. — Приветствие замерло на устах Фионы. Она едва узнала его, так он изменился — исхудал, стал нервным и будто прибавил в росте.
— Проходи… садись.
Она поискала взглядом, куда сесть. Все стулья в кабинете были завалены, как и стеллажи вдоль стен, книгами и папками. Доктор Франк решительным жестом освободил ей одно место. Фиона поддернула свою элегантную розовую юбку и уселась на высокий неудобный стул, водрузив на колени сумочку.
Для обоих наступил тяжкий момент, когда кому-то предстояло первым затронуть болезненную тему. Доктор Франк решил немного потянуть время. Пригладив ладонью редеющие волосы, он начал на лирической ноте:
— Сколько воды утекло, даже трудно представить. Кажется, мы не виделись с тех пор, как отметили тридцатилетие нашей с Джимом дружбы.
— Именно так, — согласилась Фиона.
Ее взгляд, избегая лица собеседника, блуждал поверх его лысеющей макушки по дипломам, развешанным на стенах, по хаосу, царившему в кабинете. Ее охватили приступ клаустрофобии и желание поскорее вырваться отсюда. Неужели пациенты могут найти примирение с собой и со своими проблемами в этом нарочито дезорганизованном пространстве? Впрочем, напомнила себе Фиона, психиатрия для нее — тайна за семью печатями. Вероятно, от нее есть какая-то польза. Только вот Хоуп — не тот экземпляр, что можно выставить в качестве примера успешного лечения.
Фиона, однако, очень хорошо понимала, почему Лоуренсы обратились к доктору Франку, когда у их дочери возникли проблемы. Он обладал превосходной репутацией у бостонской элиты, выйдя из Гарварда, нахватал столько почетных званий, что для Фионы, окончившей лишь среднюю школу и не дерзнувшей подняться выше, находиться в одном кабинете с таким ученым мужем и беседовать с ним на равных было несколько стеснительно. Пусть он и старый однокашник ее мужа, а возраст, жизненный опыт и банковский счет сглаживают многое, все же доктор Франк есть доктор Франк — признанный специалист в своей области. Он играет совсем в другой лиге.
— Как Джим? — поинтересовался Питер.
— Весь в делах. Он постоянно в делах. Здоров. Трудится не покладая рук.
— А я до кончины своей не забуду его подачу одной рукой.
Фиона ответила натужным смешком. Ударяться в воспоминания о славном спортивном прошлом ее мужа не входило в ее планы. К тому же время доктора Франка ценилось дорого, хотя вряд ли он за эту беседу пришлет ей счет.
— Наш сын собрался жениться, — перешла она к сути.
