Виктория Готти - Суперзвезда
— Милое дитя, дай взглянуть на тебя. Ты еще красивее, чем я представляла. — Оттенок ирландского акцента все еще слышался в речи Рей. Пожилая женщина крепко обняла Кэссиди, прижала к своей необъятной груди — движение, которое Кэссиди так хорошо помнила. Разбитое колено, сломанная кукла, ссора с подружкой в школе — Нэнни Рей всегда была рядом, чтобы все уладить, с неизменным домашним шоколадным печеньем, стаканом теплого молока и ласковыми объятиями.
Эта встреча с Рей вселила в нее покой и уверенность, но Кэссиди знала, что это чувство продлится недолго. Она расцелуется с Рей, пройдет через просторный холл и комнаты, в которых осталось так много воспоминаний, в основном плохих, и дрожь и беспокойство обязательно вернутся. Кэсс беспомощно стояла на пороге, пока Рей не затащила ее в дом.
— Но мои чемоданы?
— Не беспокойся о них. Кто-нибудь принесет их потом.
Кэссиди посмотрела через плечо на свою небольшую арендованную машину, припаркованную возле гаража. Темно-серый «лексус» выглядел, как паршивая овца, отбившаяся от стада. В гараже у Роджера, конечно, стоят роскошные автомобили последних моделей, которые он коллекционировал, среди них обязательно есть «такер» и «делореан». Роджер всегда шел до конца в своих увлечениях.
Оказавшись в мраморном фойе, Кэссиди нервно взглянула на лестницу.
— Он… папа?..
Рей сжала ее руку.
— Он спит, дорогая, — мягко сказала она. — Боюсь, вашу встречу придется отложить до утра.
— А Джонатан?
Рей не умела скрывать мысли.
— Он приехал несколько часов тому назад и ушел. Сказал, что вернется поздно.
Кэсс почувствовала облегчение, что пытка откладывается. И в то же время ей хотелось увидеть отца. Появиться снова в этом доме было нелегко, а встреча с братом делала этот визит еще тяжелее. Сможет ли она выдержать все это?
— Хочешь чашечку кофе? Могу приготовить горячий чай из ромашки с двумя ложечками меда? — ласково спросила Рей.
Кэсс улыбнулась в первый раз с момента приезда:
— Ты помнишь.
Рей подбоченилась, склонила голову на бок и закатила глаза:
— Как я могу забыть? Я же делала это для тебя каждый вечер перед сном!
Миновав холл и прихожую, Кэсс прошла следом за Рей в огромную кухню. Она огляделась, словно увидела ее впервые, и поняла, какая она была темная: полочки из вишневого дерева, тот же стол, заваленный газетами, конечно же серьезными — «Уолл-стрит джорнал», «Нью-Йорк таймс», «Лос-Анджелес таймс», вперемешку с журналами о шоу-бизнесе — «Дейли верайти» и «Голливуд репортер». Кэссиди выписывала такие же издания.
Старинный кухонный стол и стулья «Чипендейл», на которых она сидела каждое утро за завтраком, теперь выглядели старыми, изношенными. Вокруг было так темно и мрачно, что ей вдруг захотелось плакать. Кэссиди так и не поняла, почему Рей вернулась к ее отцу. Когда она узнала об этом от Джеймса, она была потрясена, даже разозлилась. Ей казалось, что ее предали. Она хотела даже совсем порвать с Рей. Кэсс была рада, что не погорячилась тогда, потому что Рей была связующим звеном между прошлым и настоящим. Рей была участником трагедии семьи Турмейнов, и эта трагедия продолжалась до сих пор.
Рей, казалось, почувствовала ее настроение, обняла за талию и повела к столу.
— Мы сейчас выпьем по чашечке чая и поговорим. Хочу услышать про Нью-Йорк.
* * *Ночью Кэсс лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Сперва Рей повела Кэссиди в ее детскую, но у Кэсс не хватило мужества остаться там, и она попросила поселить ее в комнате для гостей. Теперь она жалела, что находится так далеко от основной части дома.
В ее мыслях тревога мешалась с гневом. Насколько серьезно был болен Роджер на самом деле? Умрет ли он, так и не повидавшись с ней, чтобы сказать хоть что-то после стольких лет разлуки? Закончится ли когда-нибудь эта мука?
Как в те годы, когда ей было десять лет, она выбралась из комнаты вниз в холл. Дверь ее старой спальни была закрыта, и она осторожно повернула ручку. Нащупав выключатель, зажгла свет. Кэссиди медленно изучала каждый предмет, каждую мелочь. Мебель, роскошные белые драпировки, шелковое муаровое покрывало ручной работы — все осталось таким же. Но она не чувствовала того покоя, что был в детстве, в ее сердце была лишь боль и невыносимое чувство утраты.
Мама была повсюду — в кресле-качалке, где любила сидеть, бесконечно любуясь детскими альбомами Кэссиди, на стуле у антикварного туалетного столика, где учила Кэссиди красить губы, у изголовья ее белой кровати, где они шушукались по вечерам.
Кэсс медленно и глубоко вздохнула.
«Мне только бы выдержать завтрашнюю встречу. Мы с папой поговорим, и я уеду домой. Меня ничто не держит, кроме желания попрощаться. Нечего мне здесь делать», — подумала она и, повернувшись к двери, выключила свет.
Еле слышно проходя через пустой холл, Кэсс снова почувствовала озноб. Она слышала, как деревья шуршат о стены дома, где-то вдали таяли звуки Лос-Анджелеса.
В холле было слышно, как отец ходит в своей спальне. Ну что же, он хотя бы может передвигаться, и нет никаких признаков присутствия сиделки или медсестры. Это значит, что Роджер, по крайней мере, пока не умер. Наверное, у него действительно был приступ, из-за которого Джеймс послал ей письмо, или… это какой-то план. Роджер всегда был непредсказуем, Кэсс не должна об этом забывать.
Вернувшись в гостевую часть дома, она забралась в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Она пыталась согреться, долго ворочалась, пока наконец не забылась тяжелым сном.
* * *Она сидит в смотровом кабинете. Глаза у нее заплаканы, она наблюдает, как медсестра готовится к внутривенному вливанию.
Вырываются слова:
— Я… совсем одна… мой ребенок… Я ждала… Он обещал.
— Да ты же шлюха, как еще это могло случиться? — Беверли Турмейн сердито уставилась на Кэссиди. — Вся в мать, такая же проститутка, ее повадки. Ты за это заплатишь!
— Пожалуйста, тетя Бев, я не хотела…
Спустя некоторое время Кэсс чувствует, как врач забирается в нее руками. Сжимает, скребет и вытягивает. В комнате звучат голоса, но лиц она не различает. Все кружится, уплывает в туман. Над головой яркий свет, и вдруг рядом появляется Том. Потом его образ исчезает. Она остается совершенно одна.
* * *Она проснулась, или это все еще сон? Голова будто приросла к подушке. Снова в коридоре чьи-то шаги, звук усилился, они все ближе. Кэсс поднялась на одном локте, ожидая стука в дверь. Шаги остановились и начали удаляться.
Потом она услышала, как сильно хлопнула дверь внизу, а через секунду послышалась музыка. Такая знакомая, такая жуткая. Она мысленно пропела слова: «Давным-давно, в стране далекой…»
* * *Он высадил ее под утро напротив «Беверли Уилшайр», где она остановилась. «Это временно», — напомнила себе Челси. Скоро ей придется отсюда съехать, потому что менеджер попросит уплатить за проживание. Но сейчас ей надо сделать несколько звонков.
Как только Челси увидела заголовок в газете, она так разволновалась, что решила отменить встречу с режиссером, которую запланировал ее агент, и вместо этого сделать один важный звонок. Мысли ее путались, психофармаколог предупреждал, что она не должна пугаться. Ей придется, наряду с депакотом, принимать транквилизаторы в течение нескольких дней. Этот новый антидепрессант меньше действовал на внутренние органы, но хуже справлялся с перепадами настроения, чем те лекарства, которые она принимала раньше.
В состоянии возбуждения в ней просыпались сверхчеловеческие способности. Она могла рисовать картины, сочинять песни, создавать романы и работать в студии без устали сутки напролет. Она забывала поесть. Сон был совершенно не нужен. Чем сильнее одолевала ее болезнь, тем лучше работало тело и мозг, требуя новой дозы лекарства. Во время обострения она могла накупить драгоценностей, одежды, туфель и всякой ерунды. Когда болезнь отступала, ей приходилось возвращать все обратно в магазин, чтобы получить потраченные деньги. Удивительно, почему продавцы до сих пор ничего не заметили, наверное, даже в самом тяжелом состоянии Челси удавалось манипулировать людьми. Во время приступов она могла делать все так, как было нужно ей. В основном она подчиняла своей воле мужчин. В такие периоды она не могла насытиться сексом, и тогда она встречалась сразу с двумя или с тремя мужчинами в день. Иногда ей слышался голос матери, пронзительно вопившей, что она дитя дьявола, что она проклята, в нее вселился злой дух. Но Челси не обращала на него внимание и даже вела список мужчин, с которыми встречалась. Мужчины всегда были моложе ее, и в каждом из них было что-то особенное. Ее не интересовало, откуда они взялись, это был просто секс, потому что мужчин надо использовать.
