Лесли Пирс - Секреты
— Фактически да. Но вы знаете выражение: «Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить», — ответил доктор. — Как я могу уйти прочь и оставить такую юную девочку в руках того, кто полон гнева и злобы? Может случиться все что угодно.
— Что же нам тогда делать? — спросила миссис Паттерсон.
— Мне нужно получить постановление об опеке. Другого выхода нет, Энни. Роуз душевнобольная, я даже не могу сказать, выздоровеет ли она. Кроме того — по большому счету, может, так и лучше, — я подозреваю, что с девочкой много лет дурно обращались. Если я заберу ее отсюда, ей будет лучше.
— Вы спрашивали Джима, есть ли бабушки или дедушки?
— Да, но он ничего о них не знает. Он сказал, что Роуз поссорилась со своей матерью задолго до того, как он встретил ее, и с тех пор у них не было контактов.
В этот момент громко завыла Лили, заглушая все сказанное далее взрослыми. Адель нервно ждала, когда Лили прекратит плакать, но та все продолжала, и в ее плаче утопали все слова.
Немного позже Адель вернулась в гостиную. Доктор Биггс улыбнулся ей.
— Я как раз говорил миссис Паттерсон, что, вероятно, будет лучше, если ты пару дней не будешь ходить в школу, пока у тебя не сойдет синяк, — сказал он. — Я уверен, что ты не хочешь, чтобы тебе задавали об этом вопросы, правда?
Адель перевела взгляд с него на миссис Паттерсон, догадываясь, что они что-то вместе придумали. Она удивлялась, почему взрослые отчитывают детей за ложь, когда сами все время лгут.
Глава четвертая
На следующее утро, когда Адель ела кашу, миссис Паттерсон завязывала Томми галстук.
— Давно пора такому большому мальчику, как ты, научиться делать это самому, — сказала она, легонько похлопав его по щеке.
— Мне нравится, когда ты это делаешь, — парировал Томми и протянул руку, чтобы пощекотать маму под подбородком, отчего она рассмеялась.
От этого обмена нежностями у Адель ком подступил к горлу. За последние два дня она видела много таких маленьких знаков любви между членами семьи, и каждый был грустным напоминанием, что она никогда не получала такой любви ни от одного из родителей. Она пришла к заключению, что, вероятно, сама была в этом виновата, ведь, в конце концов, им удавалось проявлять любовь к Памеле.
— Адель отведет меня в школу? — спросил Томми, когда его галстук был завязан.
— Конечно нет, — сказала миссис Паттерсон, взглянув на Адель, которая еще сидела за столом. Адель перестала водить его после гибели Памелы. — Зачем ей это делать? Ты уже большой мальчик.
Томми умоляюще посмотрел на Адель.
— Пожалуйста!
— Адель еще не совсем поправилась, — сказала живо его мать. — Ей нужно отдохнуть.
— Мне не нужно, — сказала Адель, поднимаясь. Она была тронута желанием Томми пойти с ней. — Мне бы хотелось отвести его.
Миссис Паттерсон заколебалась.
— Пожалуйста! Я хотела бы выйти на улицу, — умоляла Адель.
— Ну хорошо, — согласилась миссис Паттерсон. — Но сразу возвращайся, доктор сказал, что тебе нужен отдых.
Адель не учла, что, когда будет отводить Томми в школу, это вызовет такие живые воспоминания о Памеле. Томми вел себя как обычно — то бежал, ставя при этом одну ногу в канаву, другую на мостовую, то тут же планировал к ней обратно, раскинув широко руки и изображая из себя самолет. Памела всегда держала Адель за руку и жаловалась, что Томми обращает на них внимание окружающих. Адель скучала по этой маленькой ручке в своей руке, по презрительному выражению на лице сестры и по ее хихиканью, когда Томми корчил ей рожи.
Начальная школа была большим, старым, покрытым копотью трехэтажным зданием, дошкольники на одной стороне, младшие школьники — на другой, с отдельными входами и площадками для игр.
— Увидимся за обедом, — сказал Томми, прежде чем вбежать в ворота.
Адель секунду стояла и смотрела через прутья, как его поглотила толпа ребятишек. Младшие девочки собирались на дальней стороне площадки для игр, и на миг она обнаружила, что автоматически ищет среди них Памелу.
Именно из-за этого страха воспоминаний о сестре она перестала водить Томми в школу после смерти Памелы. И все же, хотя у нее было странное чувство оттого, что она снова была здесь, слышала этот оглушающий шум двухсот или более детей, которые кричали одновременно, это странным образом успокаивало. Увидев в шутку дерущихся мальчиков и девочек, прыгающих через скакалку, держась за руки, она ощутила, что жизнь продолжается, несмотря на смерть Памелы.
Она вспомнила первый день, когда сестра должна была пойти в младшую школу. Она была по-настоящему испугана, спрашивала Адель по дороге, правда ли, что старшие дети засовывали новичков лицом в унитазы. Адель поклялась ей, что это просто глупая выдумка, чтобы напутать новеньких, и что в любом случае она будет здесь, в старшем классе, и позаботится, чтобы с Памелой ничего не случилось.
Адель гордилась, что у нее была такая хорошенькая сестра. Даже когда Памела потеряла два передних зуба, она была симпатичнее и милее всех остальных девочек в классе. Сейчас она мысленно представила, как Памела прыгает через скакалку, а ее аккуратные светлые косички прыгают вверх-вниз вместе с ней. Некоторые девочки в ее классе совершенно не общались со своими младшими братьями и сестрами, но не Адель — она делала все возможное, чтобы похвастаться Памелой.
В сентябре прошлого года, когда Адель перешла в среднюю школу, настал черед Памелы спросить сестру, не боится ли она.
— Я пойду с тобой, если хочешь, — предложила она добровольно свою помощь, когда они вместе шли вниз по дороге. — Я скажу всем большим девочкам, что им нужно хорошо обращаться с тобой, как ты делала это для меня.
Адель засмеялась: было забавно представлять, как восьмилетний ребенок командует старшими девочками. И все же благодаря заботе Памелы о ней она меньше боялась начинать учебу в средней школе.
Какое-то время она стояла и наблюдала за играющими детьми, думая, придет ли кто-нибудь забрать ее сегодня. Хотя она и хотела, чтобы ее забрали, потому что это означало бы конец беспокойствам, начало новой жизни, все же будущее ее страшило. Она могла сравнить это лишь с тем, как начинала учиться в средней школе, но там, по крайней мере, она знала других детей из младшей школы. Многие из них жили совсем по соседству. Там, куда собирались ее отвезти, все будут чужими.
— За мной сегодня придут? — выпалила вдруг Адель, когда помогала миссис Паттерсон прикреплять прищепками белье на веревке в заднем дворе. Они выпили по чашке чая, когда она вернулась, проводив Томми в школу, и по тому, какой Энни была напряженной, как она поминутно вскакивала со стула, поправляла то там, то здесь, девочка чувствовала, что что-то было не так.
Она увидела выражение, промелькнувшее на лице женщины, и поняла, что та собирается солгать ей.
— Я знаю, что кто-то придет, — сказала Адель, глядя ей в глаза. — Я просто хочу знать, будет ли это сегодня.
Энни Паттерсон всегда любила Адель, с первого дня, когда Талботы въехали на верхний этаж. В тот день лил сильный дождь, Джим и Роуз надрывались, таща багаж наверх, а Памела, тогда только родившаяся, кричала во все горло. Энни вызвалась взять к себе детей, пока пара обустраивалась наверху. Она сама только обнаружила, что беременна Томми, поэтому интересовалась детьми.
Даже в четыре года Адель была забавной малышкой, подозрительно хорошо себя вела, и у нее были на редкость взрослые манеры.
— Мама сильно устает, — сказала она вскоре после того, как Энни взяла ребенка из коляски, чтобы успокоить. — Я много качаю коляску, но маленькая Пэмми не очень это любит, она хочет, чтобы мама ее обнимала.
Энни вспомнила, как она спрашивала Адель, что та думает о своей маленькой сестричке.
— Она милая, когда не плачет, — сказала Адель задумчиво. — Когда она научится ходить, я все время буду с ней гулять, а мама сможет немного отдохнуть.
Именно так все и было потом. К тому времени когда Адель исполнилось шесть лет, она катала свою маленькую сестру по дороге в летней коляске. Энни помнила, как наблюдала за ней из окна спальни и удивлялась, как мать может доверять такой маленькой еще девочке малышку, едва начавшую ходить. Хотя, по правде говоря, большинство семей на их улице использовали старших детей как нянь для младших, Роуз казалась слишком хорошо воспитанной, чтобы быть такой беспечной.
Но вскоре Энни обнаружила, что в Адель было нечто такое, что внушало доверие. Когда Энни была беременна Майклом, она позволяла Адель брать Томми вместе с Памелой в парк, чтобы иметь возможность полежать. Она всегда была рада, когда девочка заходила к нему, потому что она обычно читала ему, играла и вообще развлекала его. Она была настоящей маленькой мамой, очень способной при этом.
