Каролин Терри - Ловцы фортуны
Филип и Рэйф заколебались. Их взгляд притягивала напряженная, недвижная фигура Тиффани… вероятность ее участия в покушении была слишком ужасной, чтобы задумываться о ней…
— Великий героизм, — тихо согласился Филип.
Всегда найдутся те, кто в этом усомнится, те, кто вспомнит, как Филип отчаянно прорывался в шахту, но Дани Стейн был уже мертв, и проще было оставить все, как есть, и среди вихря чувств, вызванных спасением Миранды, гибелью Дани и воскрешением Филипа, никто не замечал ни страха на лице Тиффани, ни злобы в глазах Рэндольфа.
Филип не заметил этого, потому что он утешал Елену, уткнувшуюся ему в грудь.
— Любопытно, оценит ли твой отец иронию судьбы, приглушенно произнесла она. — У Дани против него было много обид, но истинной причиной его горькой ненависти была смерть сестры. Дани искренне верил, что Мэтью никогда не любил ее, что для него Алида была простой бурской девушкой, которую он не считал себе ровней. И вот ты, Филип, оказался женатым как раз на такой девушке.
Он понимал ее страх перед встречей с его семьей и крепче обнял ее, стремясь защитить и утешить.
— Мы съездим в Лондон, чтобы повидаться с отцом, но вернемся в Южную Африку, — прошептал он. — Обещаю.
Антон и Полина не замечали, потому что смотрели на Миранду. Потом медленно повернулись друг к другу и улыбнулись. Это была довольная, интимная и очень счастливая улыбка. И в тот момент, когда Антон взял ее за руку, на свет появилась Афро-Американская Корпорация, но никто из них не думал об этом аспекте своих отношений.
Рэйф не заметил, потому что уводил Миранду из шахты. Он проводил ее до клети, и они вдвоем поднялись на поверхность. Он не отпускал ее, словно стремясь убедиться, что она настоящая, живая и теплая. Они вышли на воздух, и Миранда облегченно вскинула лицо навстречу солнцу, но в целом она уже успокоилась, хотя голос Рэйфа от волнения срывался.
— Я едва не потерял тебя! Пожалуйста, не оставляй меня больше!
— Я нужна тебе только как средство мести моему отцу. — Но она не была уже так уверена в этом.
— Это начиналось как месть, но я влюбился в тебя, еще когда мы плыли на «Корсаре». Все, что я делал в Кимберли, имело целью помочь тебе победить Тиффани, а мне завоевать тебя в жены.
— Твоя «цена» за акции не выглядела объяснением в любви, — безжалостно напомнила она.
— Я просил тебя верить мне. Я должен был утверждать, что это «цена», чтобы услышали все остальные — особенно Тиффани! И я не мог предупредить тебя заранее, потому что ты, дорогая Миранда, так абсолютно и чудесно правдива. Я не верил, что ты сможешь одурачить ее. И думал, что перспектива нашего брака подтолкнет Тиффани дать мне то, что я хочу.
— Я видела вас вместе, ты целовал ее, — упрямо сказала Миранда, — и уверена, что ты любишь ее больше, чем меня.
— Нет! Я притворялся, что влюблен в нее, потому что собирался заставить ее очистить мое имя, чтобы я мог жениться на тебе. Она принимает поклонение мужчин как свое законное право, и вполне поверила, что я люблю ее, несмотря ни на что! Если теперь этот план не сработает, я надеюсь, что ты все равно за меня выйдешь. — Он пристально посмотрел на нее. — Надеюсь, что значу для тебя не меньше, чем отец.
Выбор был не прост, но теперь ее не терзали сомнения, что он действительно ее любит. Она видела, что Рэйф тоже оказался перед выбором. Он мог бы принять сторону Тиффани, продать или передать ей в управление акции и уехать в Нью-Йорк. Однако он выбрал ее, Миранду.
Она улыбнулась и вместо ответа поцеловала его.
— Похоже, что папа возвращает себе одного из детей, но теряет другого, — сказала она, когда он ее отпустил. — Филип вернется в Лондон на мое место… а что папа когда-нибудь меня простит.
— К счастью для меня, Елена последовала за Дани в пустыню.
Филип и Миранда беседовали наедине в гостиной их дома.
— Когда Дани не вернулся домой, ее стало мучить подозрение, что он что-то замыслил против меня, поэтому она пошла в гостиницу и подоспела как раз вовремя: она увидела, что Дани уезжает, увозя меня на вьючной лошади. Она вернулась домой, переоделась в мужской костюм и двинулась за нами.
— Как же она смогла разыскать вас в тумане?
Туман задержал ее продвижение, но к счастью, в ту ночь он быстро развеялся. Но даже так только выучка, которую она получила на войне в коммандос дала ей возможность найти меня — да еще ее храбрость.
— Но если она сумела найти тебя, почему немцы не преуспели?
— Тревогу подняли только на следующий день, а тогда ветер уже уничтожил все следы. Тем временем Елена помогла мне добраться до заброшенной старательской хижины, где мы укрывались, пока я восстанавливал силы.
— Но, Филип, почему ты не сообщил нам, что спасся?
Филип откинулся в кресле, и прошло довольно много времени, прежде чем он ответил.
— Поначалу я не намеревался «исчезать», — медленно произнес он. — Эта мысль приходила ко мне постепенно, в те дни, что я провел с Еленой. Я влюбился в нее. Она стала для меня всем — женой, матерью и другом — и дала мне больше любви, чем любой человек вправе ожидать. Она бы никогда не свыклась с лондонской жизнью, а я никогда бы ее не бросил. Но были и другие причины тоже… — голос его упал.
— Вы долго оставались в пустыне?
— Около двух недель. Нам повезло — как только у нас кончились вода и провизия, в хижину забрели двое старателей. Они согласились продать нам припасы, одежду для меня и держать рот на замке — в обмен на значительную часть содержимого моего бумажника. По счастью, у меня было много наличных — это были деньги «Даймонд Компани», не ограничивавшей меня в средствах. Потом мы сообразили, что подходит срок отплытия следующего парохода в Кейптаун. Мы просто вернулись в Людерицбухт и поднялись на борт корабля — пара обносившихся неудачливых старателей. — Филип запнулся. — Но я все еще не решил исчезать совсем. Я рассматривал свое возвращение в город как своего рода испытание. Если бы кто-нибудь узнал меня, я бы подтвердил это. Но меня никто не узнал. Чем дольше я оставался с Еленой, тем сильнее сознавал, что не смогу с ней расстаться. Кроме того, было так чудесно стать совершенно свободным.
— Свободным от чего?
— От папы и алмазов, от груза ответственности и обязанностей. Я не предназначен для бизнеса, как иные… как, возможно, ты… К моему вечному позору, я использовал бизнес лишь для собственных целей, и когда понял, что не вернусь, то испытал невероятное облегчение.
— Я понимаю, — Миранда вспомнила собственную неожиданную жажду свободы, охватившую ее перед дюнами Людерицбухта.
— Я принял окончательное решение еще и потому, что прошло уже слишком много времени, я был уже признан мертвым, и новости возымели свое действие. Не знаю, поверишь ли ты, но я не думал, что удар будет чересчур силен.
— Филип, папа был потрясен. С ним случился сердечный приступ, и здоровье его так больше и не поправилось.
— Папа и я никогда не были особенно близки, — медленно произнес Филип. — Хотя теперь я понимаю, почему.
— Мы тоже не были близки.
Воссоединившихся брата и сестру охватило странное чувство, что при их первой встрече они были гораздо ближе друг к другу. Они оба слегка смутились, подумав об этом, но произвольная радость во взгляде Миранды, брошенном на него, смягчила это ощущение, и волны тепла разлились по их телам.
— Твои автомобили, — сказала Миранда. — Ты так сильно их любил.
— Это была великая жертва с моей стороны, — согласился Филип. — Но самое смешное в том, что именно мое знание автомобилей и их устройства дало мне возможность обосноваться в Южной Африке и зарабатывать средства к существованию. Я работаю в таксопарке Кейптауна.
— В таксопарке… о Филип!
— Не смотри с таким ужасом. Я от этого получаю удовольствие, честное слово.
Его искренность трогала, и Миранда ощутила укол сожаления за все то, от чего ему пришлось отказаться ради нее.
— Ты был очень добр, пожертвовав из-за меня своей свободой.
— Благодари Елену — я бы не собрался с духом, чтобы проявить свою братскую любовь, если бы она меня не убедила. — Легкая тень пробежала по лицу Филипа при словах «братская любовь», но при взгляде на Миранду оно снова прояснилось. — Елена — вот причина, по которой мы должны сделать вид, что все происшедшее несчастный случай. Как они с сестрой могут глядеть в глаза друг другу, если вскроются истинные обстоятельства гибели Дани?
— Обвинения никому не принесут пользы.
Но, как и Филип, Миранда гадала, каковы же те «истинные обстоятельства», что связаны с алмазами.
— Расскажи мне о Тиффани и алмазах, — попросил Филип.
Он слушал историю Миранды с растущим изумлением и, когда она закончила, усмехнулся.
— Господи Боже, но ты гораздо лучше смыслишь в подобных делах, чем я. — Затем выражение его лица стало серьезным. — Моя храбрая маленькая сестренка, ты выбралась бы из всех затруднений, да только я воскрес и все твои планы разрушил.
