Мила Бояджиева - Пожиратели логоса
Торговали они в непосредственной близости от станции метро и цветочных киосков, образуя взаимовыгодный симбиоз с сигаретницами и кулинарами. Филя обеспечивал цветочниц газетами, они его - подмерзшими гвоздиками, Жетон расплачивался книгами за гамбургеры, которыми неизменно угощал Филю. Еще у Фили был магнитофон с динамиком, оставленный продавцом лотерейных билетов и целый запас непарных варежек - найденные потери сносили к нему, как человеку интеллигентной и бескорыстной внешности.
"...А в глазах Сашки сидело уже два чертика и оба посылали мне воздушные поцелуи... Он омерзительно ухмыльнулся, оскалил гнилые зубы и выстрелил. Я упала. Я любила этого ворюгу, мерзавца, убийцу, подлеца и кидалу. Я прощала ему все..." Завершив фразу мхатовской паузой, Жетон прекратил прыжки, склонился к молоденькой, вдумчивого вида покупательнице. Девушка пренебрегла рекламированным только что бестселлером народной детективицы, а запросила нечто, от чего Жетон стал похож на аппонента докторской диссертации по теме "Сравнительный анализ экзистенционального у Кафки и Марининой". Выскочивший к Женьке, что бы разменять предложенную покупателем "Каравана историй" крупную купюру, Филя стал свидетелем следующей сцены.
- Так вам Педро Куэльо непременно необходим? Чем именно интересуетесь?
Девушка с сомнением склонился над пятью не толстыми книжками и ткнул в первую: - У него все интересно.
- Вы уверены? - Жетон скорчил хищную гримасу журналиста, проверяющего эрудицию участника телевизионной игры.
- Уверена, - не унизилась покупательница до аргументации покупки.
- Ну, попробуйте, почитайте, - пригрозил траурным басом Жетон, считавший, что всенародная популярность бразильского гуру сильно смахивает на психоз. Однако, "претенциозная попса для псевдоинтеллигенции" разлеталась быстро и Жетон способствовал этому, страдая раздвоением личности на части критика и продавца. Продавец Ухов обслужил покупательницу по высшей категории любезности. Он знал, что его казацкая внешность, ярко пародирующая незабвенный образ Гришки из фильма "Тихий Дон" имеет амбивалентное воздействие - чем деликатнее были манеры, тем сильнее настораживали его маленькие острые смоляные глаза под дугами широких бровей, разлетающихся от хищного переносья.
- Интеллигенция, как вижу, автором зачитывается, - Филя взял с прилавка несколько жидких по объему книжек, пролистал с горячим вниманием. - Ты меня дезориентировал. Вкусовщина не инструмент профессионала. Он же о Смысле пишет! А это самый дефицит нынче. Как жить, зачем, если, вроде, одна мерзость, как у япошки твоего любимого.
- Марукано честен и зорок. Блевал он на ваш Смысл. Если пипл это не рубит, пусть хавает Лукунина. "Наложница смерти" - круто.
- Возьму почитать.
- Тебе вредно. Разочаруешься в тонкости своих извилин, не уловив скрытой игры подтекста и виртуозного стилизаторства, - Жетон успел стрельнуть смоляным глазом в покупателей, прислушавшихся к разговору. - И вот я подумал: хорошо бы этому парню взять псевдоним Алексей Каренин. Ведь так и воображается, что сии перлы из под руки занудного графа вышли. Его, его руку, его юмор, его полет фантазии чую! Граждане, самые читающие в мире, хватайте Лукунина! - Взвыл Жетон, вдохновляясь вниманием задержавшихся покупателей.
- Ты не читал и злобствуешь. Подкинь мне пару книжек. Рискну, пожалуй, - Филя спрятал изящные томики за пазуху и оглядел пестрый, припорошенный снегом, прилавок. - А Перервина-то, Перервина - завались!
- Культовая литература. Которое лето уже с его подачи глубинка грибами травится. Говорят - сыроежки в бледную поганку переродились. Да они ж там мухоморы принимают! На "колеса" не у всех бабок хватает. Такова великая сила искусства - пример, воздействия на толпу властителя дум. Потребитель литературы размышляет примитивно: нажрался дармовых грибков - и айда в высших сферах парить. Самогона не надо. Только не всякому дано. Недюжинный талантец для такого прорыва требуется.
- Что-то у тебя дамы косяком пошли - одна к одной красавицы и умницы, - внимание Фили переметнулось на коммерческое крыло прилавка, где веско и броско был представлен ассортимент российских криминальных сочинителей. - Но в мокрушной серии слабый пол не смотрится. Может им усы как у Пуаро подрисовать? Люблю, когда литераторы с усами - вызывают доверие. Впрочем, это все сочинители, а литературы и не видать. Литература-то где? Кибиров, допустим, Умберто Эко, Борхес? На худой конец, где моя книга? Ой, Марьину совсем снегом занесло!
- У нас не занесет! Мы умеем находить путь к сердцу читателя, - Жетон выхватил яркий томик покетбука и, подняв над головой, запричитал с крайней озабоченностью: - "Следователь Раменская рожает! Генерал узнает об этом последний. Супруг - вообще не в курсе. - Он распахнул страницы и грозно вчитался в текст: "Вычерчивая на дисплее компьютера фигуры фаллической формы и загадочного содержания, Даша пила кофе, курила и думала - кто? Кто мог совершить это? Если не он, и не он, и не он, то значит...!? Страшная догадка пронзила усталый мозг, дрогнувшие пальцы уронили семьдесят пятую за эти сутки сигарету, невыносимо заныла спина. Неужели!? .." Граждане покупатели - не пропустите сенсацию: всенародно любимая героиня беременна от преступника! Если вы помните яркий и чрезвычайно узнаваемый образ супер-певца, женившегося на примадонне Белле, похожей сами знаете на кого, то немедленно приобретайте продолжение... Так он же не умер, дорогие мои! Он вообще не такой отморозок, чтобы покидать сцену в самом интимном месте. Такие люди не умирают без наследника. Догадались? Волнующий момент эпопеи! Что говорите, дамочка? Читали и не нашли ничего подобного? Так вы кем, извините, работаете? Ах, домохозяйка - человек от литературного процесса сугубо отдаленный. Подтекст, значит, не рубите? В суть метафоры не вникаете? О тайнах творческой лаборатории не задумываетесь? Эх - эх - эх... Мастера не надо торопить, мастер питается вдохновением. Не написала ещё Марьина, так пишет! Что за ажиотаж вокруг не очень здоровой сенсации? тарахтя Жетон бойко распродавал книги.
- Сворачивай базар, - Тихонько толкнул его в бок Филя. - Пора чайком травиться. Танечка рулеты б-у принесла. Коробка только раскисла, а сами вполне свеженькие, только что из Брюсселя. Их там на Рождество в штаб-квартире ООН не доели.
9
Через пять минут они сидели в киоске Фили, заставив витрину картонным щитом с надписью "Господа, уважительно просим вас подождать до 14.00. Идет прием и контроль товара".
Разливая из чайника Тефаль кипяток в чашки с пакетиками мытищинского "Липтона" из кизяка, Жетон удивленно покосился на нераспечатанные связки газет.
- Вижу пресса у тебя стынет. Жареные факты тухнут. Влюбился? - он достал большой носовой платок и обтер крупное лицо, с четкой геометрией "особых примет": кончики усов отвисали к острому подбородку, брови, тоже смоляные и широкие, напротив, взлетали вверх, отчего общее выражение уловить было сложно. А впечатление складывалось однозначное - жулик. В зависимости от обстоятельств Евгений признавал себя казаком, украинцем или даже осетином, местом же рождения называл места в историко - культурном контексте значимые - Бородино, Новгород, Елабугу, Нижний Волочок.
- По какому случаю простой, коллега? - Жетон ловко погрузил под усы цельный кусок бисквита.
- Гуляю. У меня сегодня праздник. Этап неуверенности и колебаний завершился. Приступаю к исполнению жизненной миссии.
- Экстрасенсить в салон Магии уходишь? Ты хоть мне приворот насчет Галки со скидкой устрой или по бизнесу энергетику оптимизируй.
- Я не шучу, - Филя посмотрел осуждающе и снисходительно, как мог бы смотреть богослов на шутника, только сообщившего о появлении научного атеизма. - Это тот случай, когда балаганить преступно. Я должен тебе, Женя, кое-что рассказать. Давно должен был, но не имел права. Улавливаешь смысл?
- Секу. Мафия тебя охомутала и большие бабки сулит. А потом они кого-нибудь пришьют и скажут, что ты загипнотизировал киллера или внушил невинному гражданину криминальные помыслы. Такое теперь широко практикуется. Не надо быть Нострадамусом, что бы накаркать, - помрачнел Евгений, не переносивший серьезных разговоров без традиционного сорокаградусного оформления.
Филя вздохнул:
- Литература все это... Здесь дело серьезней. И пойми, если кому-нибудь рот откроешь - мне крышка.
- Может лучше не надо лицу постороннему в нетривиальные сферы вникать, а? - взмолился Жетон. - Давай лучше президента осмыслим. Он тебе как?
- При исполнении смотрится убедительно.
- А вот скажи, ты Шендеровича любишь?
- Слушать да, а так нет, - Филя отмахнулся - тяжкое признание было готово сорваться с его уст. И сорвалось:
- Живу я Женька, двойной жизнью. Давно по грани хожу, пора выбор сделать.
- Слушай, если сейчас про счет в Швейцарском банке признаешься или особняк на Кипре - жалеть не стану. Погибай, черт с тобой. Но дай и другим погибнуть. Готов идти рядом до самого конца.
