Елена Катасонова - Переступая грань
- А я думал, ты заказала обед в ресторане.
- Ну уж нет! Когда приезжает сын, да еще из голодной Москвы!
- Не такая уж она голодная, - обиделся за Москву Жан. - Слушай их больше...
- "Их" - это радио, телевидение? - уточнила мать. - Но я сама видела на экране очереди.
- Да, - пришлось признать Жану. - Без очередей там - никак.
- Господи, какая неразумная трата времени, - пригорюнилась мать. - И сил, - подумав, добавила она.
- А Лиза не понимает, - сказал Жан и отложил вилку. - Они там думают, что так везде.
- Человек ко всему привыкает... Ты ешь, ешь...
7
- Спасибо тебе, Саша, такое спасибо! Лучшего фильма пока я не видела.
- Хороший фильм, - согласился с Лизой Саша. - Только уж очень печальный. Помнишь, как у Роллана: "Духовное наше существо скитается одиноким всю жизнь"? Но так показать одиночество... Ты не заметила, кто режиссер?
- Не обратила внимания.
- Я тоже. Хотя были же титры...
Они сидели в Сашиной комнате, потрясенные бельгийским фильмом, голодные, как волки зимой, и почему-то счастливые, несмотря на его финал, вообще - на тональность. Может, потому, что соприкоснулись с подлинным, настоящим искусством?
- Я, пожалуй, пойду, - из вежливости сказала Лиза. - Уже поздно.
- Погоди, - встрепенулся Саша. - Сейчас сварю кофе, стрельну у Зденека хлебца. Поляки - народ запасливый. А у меня - хоть шаром покати!
- И у меня, - виновато призналась Лиза.
- Так ты ж только приехала, - великодушно напомнил Саша.
- Могла бы привезти хоть фруктов, - не приняла его великодушия Лиза.
- Но ты спешила!
Саша привычно запустил пальцы в торчащие дыбом волосы, опечалился: вспомнил про Жана. Впрочем, природный оптимизм тут же взял верх: Жан далеко, а он здесь, рядом. Так что еще посмотрим! Как там говаривал тот же Жан? "Любите любовь!" А он, Сашка, о любви мечтал чуть ли не с первого класса.
- Все, бегу!
Саша схватил пачку кофе, джезве и метнулся на кухню. Пока грелась вода, смотался быстренько к Зденеку. Тот, как всегда, валялся на кушетке, только теперь уж в пижаме: отходил ко сну.
- Ну, чего? - лениво спросил он, приподняв с подушки голову.
Красивое бледное лицо - брови вразлет, прямой нос, тонкие губы выражало привычную скуку.
- Зден, выручай! - быстро и горячо заговорил Саша. - У меня дама, а хлеба нет!
"Писатели в большом долгу перед шахтерами", - неожиданно и скрипуче сообщило радио. Зденек перевел взгляд с гостя на хилый приемничек, протянул руку, выключил. До всего в его комнате можно было дотянуться, не слезая с кушетки - так он организовал свою жизнь.
- Чего это он? - позевывая, поинтересовался он. - Молчал-молчал, и вдруг...
- Вот ты тут валяешься, - назидательно заметил Саша, - а сам в долгу перед шахтерами.
- Так я не писатель, - снова зевнув, возразил Зденек.
- Ну журналист, - напомнил Саша. Они учились в одной группе, и Зденек, собака, уже печатался.
Зденек хотел сказать, что, во-первых, это не одно и то же, во-вторых, он пока что даже не журналист, только учится, но и говорить было лень. Он свесил руку с кушетки, выдвинул длинный ящик серванта, достал большущий батон - всегда покупал большие батоны, чтоб лишний раз не мотаться, примерившись, отрубил огромным ножом ровнехонько половину, подумав, снова нырнул в сервант и вынырнул с куском сыра.
- До чего же вы, русские, безалаберны, - счел нужным заметить. - На, бери. Сыр - даме.
- Разберемся! - обрадовался Саша. - Гранд мерси!
Он рванулся к двери, но неожиданная мысль принудила его остановиться.
- Слушай, - развернулся он к Зденеку, - а как же будешь ты журналистом? Придется ведь бегать - за интервью, в поисках темы... Волка ноги кормят.
- Надо - так побежим, - меланхолично заметил Зденек. - Читал мой опус в вашей знаменитой "Правде"?
Длинная рука с тонкими пальцами указала на стол. Там, на столе, прижатая массивной пепельницей, полной окурков, лежала газета - рупор официоза.
- Вре-е-шь! - изумился Саша.
Напечататься в "Правде" студенту, пусть даже иностранцу, честь немыслимая!
- Хочешь, возьми почитай, - великодушно разрешил Зденек.
- Потом, - не без ревности к счастливцу отмахнулся Саша.
- Ну да, у тебя дама... Значит, говоришь, кто-то там в долгу перед шахтерами?
- Это не я говорю, а радио, - возмутился столь явному передергиванию Саша.
- Не важно... Ну и фразка, мать вашу... В жизни ничего подобного не слыхал!
- Дураков везде много, - вступился за Родину Саша.
- Не везде, - возразил вредный Зденек. - У нас в Варшаве нашелся бы хоть один в редакции, кто сказал бы: "Вы что, ребята?"
- Так, может, это прямой репортаж, не в записи! - разгорячился Саша. И потом - ты же выключил! Может, этому дураку так ответили...
- Да, - согласился хоть и вредный, но справедливый Зденек, - тут я дал маху, надо было дослушать: в чем, интересно, состоит вышеупомянутый долг?
- Ясно в чем, - нехотя объяснил Саша. - Что о шахтерах не пишут романы и не слагают стихи. Ну, я пошел.
- Ах да, у тебя ж дама... Про даму-то мы и забыли...
- А вот и кофе! И хлеб. И сыр!
Гордый собою Саша выложил на стол добычу. Его синие маленькие глаза сияли. Все-таки Зденка - свой парень, хоть и антисоветчик. Ну это еще ведь исторически обусловлено, да и прав он во многом, на многое Саше открыл глаза.
- Сейчас, еще минуту!
Саша метнулся к серванту, вытащил длинное полотенце, расстелил на столе, сдвинув локтем в сторону книги, поставил в центре джезве. Хорошо жить одному! Можно пригласить в гости девушку - такую, как Лиза. Вот она сидит рядом и смотрит на него пусть не с любовью, но уж точно с симпатией.
- Так, сейчас нарежем сыр... А вот и стаканы.
"Надо со стипендии купить чашечки, устроим светскую жизнь..."
- Расскажи мне о своем городе, - попросила Лиза. - Вообще о Закарпатье. Никогда там не бывала.
- Это не город, а городок. Стоит на берегу быстрой речки, - охотно стал рассказывать Саша. - У него и название потому такое - Берегово. Городок маленький, но красивый. На самой границе с Венгрией...
Он рассказывал, вспоминая, и городок - милый, зеленый, чистенький, с готическими островерхими крышами, костелами, барами, скрипками венгерских цыган, смешением языков, говоров и наречий - вставал перед ним во всей своей прелести.
- Ночные бары? - распахнула огромные глаза Лиза. - Разве их разрешают? В Союзе их вроде бы нет.
- У нас не совсем Союз, - сел рядом с ней Саша. - Понимаешь, рядом Венгрия, в нескольких километрах. Там по ночам огни, музыка до утра. Что-то перепадает и нам. Так же в Ужгороде, где я учился, только там баров меньше, и за-крываются они раньше, потому что Ужгород - ближе к центру. Хотя тоже есть послабления, как во всей Западной Украине. Я как приехал в Москву, тут же стал искать свое кафе.
- Свое? - не поняла Лиза.
- Ну да, где можно было бы сидеть и читать газеты, пить кофе...
- Нашел? - засмеялась Лиза.
- Нет, конечно! У вас так не принято.
- Что не принято?
- Сидеть, пить кофе... Принято много заказывать, быстро съедать и выметаться: кафе мало, народу много... Года два все не мог привыкнуть. У нас иначе.
- Разрешенная фронда, - фыркнула Лиза.
Это были не ее слова, это были слова Жана, когда впервые сходили они в театр на Таганке. Они тогда сильно поссорились - Лиза обиделась за театр, к которому прикипела душой сразу, - но сейчас именно эти его слова почему-то пришли ей в голову.
- Пожалуй...
Саша взглянул на нее с уважением, и нежданно счастливая мысль пришла ему в голову.
- А поехали ко мне в гости? - Он коснулся руки Лизы. - Наши все у меня побывали. Даже Зденек! А его поднять с койки... Свожу тебя на границу. Есть у нас там совхоз и огромный сад - половина наша, половина венгерская. Правда, его здорово помяли танками.
- Когда?
- В пятьдесят шестом. Проснулись ночью от страшнейшего грохота, выглянули в окно, а по улицам ползут танки. Первая мысль: "Война!" Никогда не забуду...
- Никто не забудет, - тихо заметила Лиза.
- Да, но мы-то видели! Вы знали, а мы видели. Очень страшно, когда по узким улочкам, почти задевая дома, ползут, как огромные насекомые, танки. Грохот такой, что уши закладывает. И запах особенный, какой-то зловещий запах металла и гари.
Помолчали, думая об одном. Допили кофе.
- Так поедем? - снова спросил Саша. - Хотя я тебя напугал этими танками. Но будем надеяться, больше не повторится. - Он подумал и быстро добавил: - Ты будешь жить в моей комнате, а я переберусь в гостиную.
Лиза, похоже, его поняла, улыбнулась.
- Нет-нет, - мягко отказалась она, - мне нужно в Красноярск, к маме. У нас там тоже красиво. У нас Енисей, - добавила она с гордостью, потому что Енисей - полноводный, суровый, могучий - делал Красноярск не то чтобы таким уж красивым, но значительным, величавым городом.
- Жаль, - опечалился Саша. - А то б на недельку, а?
Он подумал о том, что у Лизы, может быть, нет денег - все-таки она съездила в Сочи, небось всю стипендию летнюю угрохала, да еще собирается в Красноярск, и торопливо заговорил снова:
