Андреа Парнелл - Безрассудная девственница
- Наверно, он старый, - возразила Сара.
Напряжение спало с нее. Она даже сама удивилась тому, что сердце перестало бешено колотиться, ведь ей ни разу не пришло в голову, что она может ревновать к Глории.
- Нет. Он не старый.
Она как наяву увидела лицо Куэйда Уилда. Оказывается, она ничего не забыла - ни как он выглядит, ни о чем они говорили с ним, пока он доделывал комод, который теперь стоит возле ее кровати. По правде говоря, это из-за него все парни в Сили-Гроув казались ей скучными, но она еще сама этого не понимала.
Сара с любопытством воззрилась на подругу.
- А у него есть имя?
Теперь настала очередь Глории обругать себя за глупые мысли. И она решила не отвечать Саре.
- А ты мне скажешь?
У Сары сердце ушло в пятки, а полуприкрытые глаза посерьезнели. Имя готово было сорваться у нее с языка. Она тысячи раз произносила его, оставаясь одна, и особенно часто в сочетании с собственным. В канун Дня Всех Святых ей удалось припрятать материнское зеркало в подвале. Считалось, если девушка одна встанет перед зеркалом в полночь, то увидит рядом с собой своего суженого. Однако у Сары ничего не вышло. Отец никак не засыпал, и она не посмела выйти из своей комнаты.
- Нет. Не скажу, - после долгого молчания ответила Сара, решив не испытывать судьбу.
- Ну и я не скажу.
Девушки шли по улице мимо церкви. Глория обрадовалась, когда Сара заговорила о субботе и о том, как они всласть наболтаются после службы, но, заметив, что день начинает клониться к вечеру, решила пойти поискать мать, как вдруг ее остановил непонятный звук. Еще через мгновение она уже бежала к тому месту, где в колодках лежал Уильям. Сара, помедлив немного, побежала следом.
- Эй! Хватит! Хватит! - закричала Глория на мальчишек, осыпавших Уильяма гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. - Оставьте его!
Уильяму уже недолго оставалось мучиться в колодках, когда мальчишки вернулись с новым запасом гнилья, которое не собирались оставлять при себе, несмотря на крики Глории. Она была одна против шестерых, потому что Сара не осмелилась пойти с ней до конца. В изумлении глядела она на четверых мальчишек из лучших домов в Сили-Гроув и еще на двоих из семей далеко не бедных торговцев.
- Уйди подобру-поздорову, Глория Уоррен! Дай нам проучить дурака! покраснев, крикнул Френсис Стивене, самый старший из ребят, которому уже исполнилось семнадцать лет.
Почему именно Глории Уоррен понадобилось ловить его на этом недобром занятии? Не зная, как поступить, он опустил свои крепкие руки, но поняв, что Глория не собирается отступать, он то ли смущенно, то ли дерзко усмехнулся ей. Если бы ему удалось уйти, не осрамившись перед приятелями, он бы с удовольствием сделал это.
Полуприкрытыми глазами, отчего он всегда казался невыспавшимся, он оглядел мальчишек. Все ждали, как он поставит на место влезшую не в свое дело девчонку.
- Черт, - пробурчал он едва слышно. Френсис был по меньшей мере на два года старше остальных, и ему очень хотелось обратить на себя внимание Глории, но не таким способом. Тогда ему было бы чем похвастаться перед старшими приятелями.
Глория уперла руки в бока и гневно сверкнула голубыми глазами, так что Френсис волей-неволей скис.
- Ну уж нет, Френсис Стивене. Стыдно тебе. Все вы достаточно bgpnqk{e, чтобы не глупить. Попробуй только меня ударить, и завтра сам окажешься в колодках. Это я тебе обещаю.
Глория знала, что жаловаться на мальчишек, пока Уильям в колодках, не имеет смысла, зато они вряд ли посмеют тронуть ее.
- Не порть нам удовольствие, Глория! Френсису не понравилось, что она осмелилась угрожать ему на глазах его приятелей, поэтому, шаркнув ногами, он засунул руки в карманы. Он сомневался, что Глория потащит его к судье, но и выяснять это ему не хотелось. Плохо уже и то, что она смотрит на него как на шкодливого ребенка. Да он со стыда умрет, если окажется на месте Уильяма Кука.
- Все равно ты уйдешь, Глория Уоррен, и тогда мы возьмем свое! крикнул один из мальчишек помладше, разозлившись, что Глория мешает им развлекаться.
- Нет! - ответила она, встав поустойчивее. - Я никуда не уйду, пока его не освободят!
Еще один мальчишка, Джозеф Эллин, который выглядел так, словно его любимым занятием было топить кошек, спрятавшись за Френсисом, запустил тухлым яйцом в Уильяма и попал ему в шляпу. Тотчас он швырнул еще одно яйцо, и оно, не попав в Уильяма, запачкало юбку Глории.
- Негодный мальчишка! - крикнула Глория, переводя взгляд с одного лица на другое. - Тебя-то уж я отведу к судье.
- Ха! - ухмыльнулся Френсис. - Да ты не знаешь, кто из нас это сделал!
- Знаю!
Под ее сердитым взглядом несколько мальчишек опустили головы. Еще двое выглядели явно смущенными. Однако ей не надо было ничего читать по лицам, достаточно было посмотреть на карманы.
- Ну, и кто это? - спросил Френсис. Если ему не удалось ни разу произвести на нее впечатление, по крайней мере он может посадить ее на место. - Кто?
Мальчишки рассмеялись и тут же умолкли.
- Джозеф Эллин, - сказала Глория и показала пальцем на зардевшегося мальчугана.
Джозеф от изумления разинул рот. Он был уверен, что Глория не видела, как он швырнул яйца, и не понимал, каким образом она догадалась, что это он. Остальные тоже удивились.
Глория погрозила Джозефу пальцем. Он побледнел и отступил назад.
- Стыдно тебе! - проговорила она. - Выпороть бы тебя!
- Что здесь происходит?
Даже не поворачиваясь, все знали, что пришел преподобный Беллингем. Он не получил ответа на свой вопрос, однако и не нуждался в нем, когда увидел Уильяма в колодках, запачканную юбку Глории и оттопыренные карманы мальчишек.
Джозеф еще сильнее побледнел. Даже больше колодок его пугало то, что священник может указать на него пальцем в церкви и назвать его грех. А потом, после этого унижения, еще отец побьет как следует.
- Я не хотел, - захныкал он, видя, как остальные молча опустили головы. - Я метил в слабоумного Уильяма. Зачем мне попадать в Глорию Уоррен?
Даже Френсис присмирел в присутствии священника.
- Убирайся! Уходи отсюда! Я подумаю, как с тобой быть! - прогремел Беллингем. Таким голосом он обыкновенно начинал говорить только к середине службы.
Счастливый Джозеф бросился бежать, только пятки засверкали. Сегодня вечером он будет долго молиться, чтобы завтра палец священника не указал на него. Френсис Стивене повернулся с такой стремительностью, что наткнулся на одного из мальчишек и яйцо в кармане у него лопнуло, обдав его зловонием.
Глория не меньше остальных удивилась неожиданной помощи Беллингема. Когда Сара бросила ее, она подумала, что ей одной придется расхлебывать всю эту кашу.
- С тобой все в порядке? - спросил священник и, опустившись перед Глорией на колени, принялся белоснежным платком оттирать ей юбку.
Щеки у Глории еще пылали от ярости.
- Со мной все в порядке, но мне придется просить Бога, чтобы он простил мне мой гнев.
Беллингем встал с колен, сложил запачканный платок и брезгливо сунул его в карман.
- Бог увидит только твою красоту, - сказал он. - Как и я.
Глория изумилась. Преподобный Беллингем был не из тех, кто любит хвалить. Даже в хорошем поступке он умел находить дурную сторону, и Глория подумала, что он был гораздо искреннее, когда обратился к Уильяму.
- Ты, парень, - сказал он, посуровев, - постарайся больше не навлекать бед на тех, кто тебе помогает.
Измученный за день, Уильям срывающимся голосом пообещал вести себя хорошо. Глория поблагодарила Беллингема, однако он не собирался так просто отпускать ее. Она покраснела от смущения, когда священник галантно взял ее под локоток и перевел на другую сторону улицы, где их ожидали Моди-Лэр Уоррен и Сара Колльер.
Моди-Лэр хмурилась, предвидя публичное порицание, которое ожидает ее дочь. Сара запылала огнем, когда Беллингем подвел Глорию к матери. Он же едва взглянул на них, прежде чем обратить самый ласковый из своих взоров на Глорию.
- Ты так же добра, как красива, моя дорогая, - он кивнул госпоже Уоррен, не обращая внимания на стоявшую рядом Сару. - Всего вам доброго, сказал он и пошел прочь.
Сара была сама не своя. Она чуть не закричала, когда Беллингем взял Глорию под руку. За какие такие грехи ей приходиться видеть, как ее лучшая подруга принимает знаки внимания, которые должны принадлежать только ей одной? Сара торопливо распрощалась с матерью и дочерью и, сдерживая слезы от ревнивой боли, поселившейся у нее в груди, помчалась домой.
Френсис и Джозеф бежали до тех пор, пока не свернули за угол, где их не мог увидеть Веллингем.
- Откуда она узнала? - еле переводя дух, спросил Джозеф. - Откуда она узнала, что я бросил?
- Ха! - ухмыльнулся Френсис, очищая карман и не зная, как он оправдается перед матерью. Не желая показаться еще глупее, чем ему уже пришлось, он сказал первое, что пришло в голову. (Каждый вечер его отец молился, чтобы Сили-Гроув избегла напасть, поразившая Салем. Разжигая фантазии мальчишки, о ведьмах говорили каждый день за обедом.) - У Глории Уоррен глаза как у ведьмы, - заявил он как непререкаемый знаток нечистой силы. - Ведьмы все видят, даже что происходит у них за спиной. Вот так и она.
