Интервьюировать Нильсена (СИ) - "Pokerface Luna"

Если бы кто-то наблюдал за Алексом по мере чтения, обязательно бы вызвал санитаров. Сначала он хмурился, потом начал фыркать, а иногда откровенно ржал, но эти приступы веселья снова сменялись угрюмой гримасой и сжатыми кулаками. А дойдя до четырнадцатой главы, он начал сжимать уже не воздух, а подлокотник кресла, причем на этот раз причины были совершенно другими. Алекс больше не сдерживал гнев, а пытался не тянуться рукой к ширинке, чтобы хоть немного унять напряжение в паху.

— Нет, мне определенно нужно с ней поговорить, — пробормотал он, дочитав историю до середины. — И убить… Или оттрахать… — буркнул Алекс, снова раскрывая книгу.

***

Прошла неделя с тех пор, как Агата передала свою рукопись Нильсену. Говорят, что авторы, которые отправили книгу в издательство, каждый час проверяют почту, желая удостовериться, не пришел ли ответ. И плевать, если время рассмотрения еще не истекло. Ожидание, совмещенное с любопытством и надеждой — одно из самых разъедающих чувств в жизни.

Вот только Агата считала, что ждать ответа от издательства – это детский лепет. Подумаешь, не примут рукопись. Ну раскритикуют, что такого? А вот если ее писанину не примет Нильсен — это уже можно считать началом локального апокалипсиса. По крайней мере, для ближайших алкомаркетов.

Она ужасно скучала, причем настолько, что видела его лицо во всех прохожих в те редкие моменты, когда выходила на улицу. А еще чувствовала вину, которая заставляла постоянно прокручивать в голове каждый момент из того времени, что они вместе, и думать, что можно было признаться раньше. Еще когда он раскрыл ее в первый раз. Или когда поняла, что влюбилась. Или когда приехала его мама. Или в Ирландии… Вариантов было очень много. Даже слишком. Но она не воспользовалась ни одним из представленных ей шансов.

Всю неделю, после того, как ей внезапно стало нечего делать и работой загонять себя до изнеможения уже не получалось, Агата ходила по квартире как призрак, думая о том, что могла бы написать лучше, подправить какие-то моменты, выразить свои чувства ярче. Да, она не хотела писать пылкие признания в любви, понимая, что просто так Алекс в них не поверит. Именно поэтому в ее рассказе не было таких банальностей. Но сейчас она уже начала сомневаться в своем решении рассказать историю, а не поделиться чувствами.

Агата ужасно скучала, хотела увидеть его ежеминутно, представляла, как пройдет эта встреча, надеялась на то, что она состоится, но она и подумать не могла, что однажды он просто появится на пороге ее квартиры…

Звонок в дверь не был неожиданным. Примерно раз в день к ней заглядывала Рэйчел, или Ева… Или Ева с Сэмом. Наверное, убедиться, что она не померла от алкоголизма, и ее останки не доедает пушистый Нильсен. Именно поэтому, услышав противную трель, она закатила глаза, пробормотала пару ругательств и поплелась к входу.

— Ну что еще?! — едва открыв дверь недовольно заявила она, и тут же застыла.

Дыхание перехватило, а кровь в одну секунду отхлынула от головы, заставляя пошатнуться. На пороге с самым невозмутимым видом стоял Александр, держа в руках книгу, которую она ему отправила.

— Ну здравствуй, Агата Харрис, — ровным голосом поздоровался он.

По лицу Алекса нельзя было понять, что именно он чувствует. Может быть, рад встрече, а возможно, прикидывает в уме, каким способом лучше ее убить и где спрятать тело. Но Агате казалось, что злее человека она еще не встречала. Все слова, которые она хотела сказать ему при встрече, вдруг забылись. Сейчас она могла только вжать голову в плечи и промямлить:

— П-привет…

«Шикарно, Агата! Перед тобой Александр Нильсен, а ты в трениках и уже два дня не расчесывалась…», – промелькнуло в голове у Агаты.

— Должен признать, у тебя много талантов, — сказал Алекс, без спроса проходя в квартиру. — Талант влипать в неприятности, выставлять себя на посмешище, выкручиваться из самых тупиковых ситуаций, — начал перечислять он ее заслуги. — А еще врать, — припечатал Нильсен. — Причем этот навык развит у тебя настолько хорошо, что будь в мире какой-то вид спорта по вранью, ты могла бы победить на Олимпиаде.

— Я не…

— Ты ведь знаешь, что я ненавижу журналистов? — спросил Алекс, заставив Агату нервно кивнуть, сильнее вжимая голову в плечи. — И даже знаешь, почему, спасибо матушке, уже просветила тебя, — скривился он. — Но кроме той истории, есть и другие причины для того, чтобы я не любил представителей этой профессии. Знаешь, какие?

— Эм… Предвзятое отношение? — жалобно протянула девушка, заходя за ним в гостиную.

— Вы наглые, пронырливые, грубые, циничные, бестактные, изворотливые…

— Хватит перечислять наши достоинства, я уже поняла.

— А еще у вас не остается никаких моральных принципов, когда вы гонитесь за сенсацией, — продолжил Алекс, не обратив внимания на то, что промямлила Агата. — Я удивлялся, как я раньше не понял, кто ты такая, ведь ты собрала в себе все эти качества.

— Я больше не журналист, — потупила она глаза.

— Знаю, здесь все очень подробно написано, — Нильсен повертел книгу в руках, глядя на нее задумчивым взглядом. — Даже слишком. Зря ты отказалась от этой профессии, она тебе идеально подходит…

— Нет! — категорично заявила Агата. — Я в завязке! Больше никаких статей!

— А как насчет книг? — Алекс начал подходить к девушке, оттесняя ее к ближайшей стене.

— Эм… Ну… Это была разовая акция, — промямлила Агата, пятясь назад под суровым взглядом.

— Напрасно. У тебя отлично получается.

Девушка окончательно вжалась спиной в стену, начав оглядываться, как будто продумывая план побега. Хмыкнув про себя, Алекс подумал, что если бы могла, эта ненормальная сейчас выпрыгнула бы из окна под предлогом того, что у нее урок паркура. Все же он успел неплохо ее узнать и вовремя заблокировал, пресекая возможные попытки бегства.

— Я ведь даже подготовил для тебя подарок, — продолжил он, стараясь не рассмеяться, глядя на испуганное лицо.

— А может не надо? — жалобно пропищала Агата, но Алекс проигнорировал эту просьбу, начав невыносимо медленно тянуться во внутренний карман пиджака.

В ее голове мелькали пугающие картинки и уже даже начала формироваться новая книга под названием «Как убить подарком». Что может подарить разъяренный Нильсен? Нож? Стакан яда? Пистолет? Сразу гранату? Да не, тогда они умрут вместе, и это будет слишком романтично…

— Держи, — протянул он ей небольшую коробку.

Дрожащими руками Агата приняла подарок, начав прислушиваться, не тикает ли что-то внутри. Но слух отказался улавливать таймер на бомбе.

«Вот почему технологии так продвинулись? Теперь взрывчатку даже по тиканью не отличишь! Все ученые гады! Ненавижу этот ваш технический прогресс», — думала девушка, медленно, как будто прощаясь с жизнью, снимая крышку с коробки.

— Это же… — Агата застыла с открытым ртом, так и не договорив, глядя на предмет, который она меньше всего ожидала здесь увидеть.

— Диктофон, — закончил за нее Алекс.

— Но я говорю правду! Я больше не собираюсь работать журналистом!

— Это не для журналистики, — покачал он головой, а затем впечатал ладони в стену по бокам от ее головы, окончательно отрезая все пути к отступлению, так как знал, что сейчас она точно попытается сбежать. — Знаешь, я ведь прочитал то, что ты написала в своей… гм… книге.

— Эм… — окончательно стушевалась Агата.

«Интересно, если я сейчас резко присяду, я смогу пролезть у него между ног или гипнотическая сила ширинки не позволит? Да не, лучше принять свою смерть стоя! Хотя можно и на коленях… А еще лучше лежа… Черт, Агата, ты снова не о том думаешь!».

— Особенно мне понравились сцены… эротического характера, — продолжил Алекс, кажется, даже не заметив внутренних метаний девушки. — Только одно интересно, откуда ты так много узнала о малыше Сэмми? — он склонил голову набок в изучающем жесте.

— Ну… я взяла у него интервью, — промямлила Агата, вспоминая, что именно успела написать.