Ты любишь сверху?
Он спускается по лестнице, потом внезапно останавливается и начинает что-то искать в телефоне. Мой выход! Я подбегаю к нему сзади и руками закрываю ему глаза.
Чувствую, как Кирилл напрягается, выпрямляется и кладет свои руки на мои. Угадывать он не собирается. Он просто убирает своими руками мои руки со своих глаз и поворачивается ко мне. Я улыбаюсь самой своей милой улыбкой. В глазах Кирилла удивление, которое почти сразу же сменяется холодным равнодушием.
- Ты почему здесь? – спрашивает он, отпуская мои руки. – Что за игры?
- Кирилл, - начинаю я, - нам надо поговорить. Я хотела...
Он не дает мне договорить:
- Не надо. Нам не о чем разговаривать. Ты сделала свой выбор. Надеюсь, он тебя не разочарует.
С этим словами он разворачивается и начинает спускаться по ступенькам вниз. Но делает это неторопливо, как будто растягивает момент своего ухода.
- Кирилл, - опять вслед ему кричу я. Да что б тебя! Сколько можно за тобой бегать? Ты поговоришь со мной!
Я тоже начинаю спускаться. Ноги за время долгого стояния и холода закоченели, еще эти каблуки и чертовы ступеньки. И я тороплюсь, ведь я должна догнать его до того, как он сядет в свою машину. Останавливаться он не собирается.
В общем, заканчивается это все моим эпичным падением. Я спотыкаюсь и пролетаю пару ступенек. Приземляюсь на середине лестницы с громким криком. И мне действительно больно. Никакой игры. Что-то с ногой.
Кирилл, наконец, оборачивается на мой крик, но не подходит сразу.
- Вставай, заболеешь, - говорит он, не трогаясь с места. Вот, сухарь! Неужели не видит, как мне больно?
- Не могу! – ною я, поглаживая щиколотку правой ноги.
Вздохнув, Кирилл направляется ко мне. Встает рядом.
- Что там у тебя? – спрашивает, даже не наклоняясь.
- Я упала.
- Ну, ничего. Вставай, оттряхнись и топай дальше, куда спешила, - огрызается он.
- Нет, - шиплю я в ответ, - останусь здесь. Так и буду тут сидеть до утра, чтобы твои подчиненные видели, как ты обращаешься со своими бывшими, - делаю паузу, - работниками.
Кирилл ухмыляется и подает мне руку:
- Вставай, правда, ведь заболеешь.
Я хватаюсь за его руку и делаю попытку встать, но тут же вскрикиваю от резкой боли. Неужели, и, правда, что-то повредила? Болит правая щиколотка.
- Ты серьезно, что ли? – наконец-то, до него доходит.
- Нет, блять, сдаю экзамен в театральное, - бубню я, с обидой отворачиваясь от него и забирая руку.
Да, пошел ты, Кирилл Константинович, без тебя обойдусь. Не хочешь – не надо. Ещё я за мужиками не бегала. Начинаю судорожно искать в сумочке телефон. Надо же позвонить кому-нибудь, чтобы меня забрали отсюда.
Тут Кирилл садится на корточки передо мной.
- Дай, посмотрю, - говорит он, пока я ищу в телефоне номер Анжелы. – Где болит?
- Уже нигде.
Но он безошибочно касается своей рукой ушибленной щиколотки.
- Ой, - вскрикиваю я.
- Похоже на растяжение. Припухло уже, - говорит Кирилл. – Господи, Ксюша, я наивно полагал, что замуж ты пойдешь мудрой и степенной женщиной.
Я недовольно фыркаю и звоню Анжеле. Но тут Кирилл выхватывает у меня телефон и кладет себе в карман.
- Эй, отдай, - кричу я. Какая наглость!
Но он молча поднимает меня и несет к своей машине. Придерживая коленом под мою попу и балансируя на одной ноге, открывает дверь и аккуратно сажает меня на заднее пассажирское сидение. Сам садится за руль и мы едем.
- Куда? – спрашиваю я.
Кирилл смотрит на меня в зеркало.
- К доктору.
Я практически лежу на заднем сидении, но наслаждаюсь тем, что периодически ловлю на себе взгляды Кирилла в зеркало заднего вида.
