Бог Войны (ЛП) - Кент Рина
— Я не жесткий, — говорит папа, будто его это задело.
— Ты привил ему дурные привычки, — парирует она.
— Я научил его всем своим лучшим качествам.
— Включая высокомерие и чопорность. Аплодирую тебе стоя.
— Ты что, хочешь поругаться, любимая?
Она озорно улыбается.
— Думаешь, сможешь победить меня, Эйден?
Пока я слушаю препирательства родителей, мамины слова снова и снова звучат у меня в голове.
Я вспоминаю, почему я сделал этот выбор, который ненавижу больше, чем если бы я был привязан к мосту, а все машины в Англии проехались бы по мне.
Ради нее.
Ради ее рассудка.
Ее благополучия.
Ее будущего.
Я пожертвовал своим душевным спокойствием ради ее спокойствия, и сейчас понимаю, что сделал бы это снова, если бы у меня когда-нибудь была возможность все изменить.
Потому что она дорога мне больше, чем я мог себе представить. Я бы не сделал этого ради нее, если бы она уже не пробила себе дыру в черноте моего сердца.
— Папа? — я прерываю их, прежде чем они окажутся в гостевой комнате, срывая друг с друга одежду.
— Да?
— Она хочет, чтобы я полностью исчез из ее жизни. Я не могу и не соглашусь на это, но я также не хочу быть причиной ухудшения ее состояния, так что же мне делать?
— Легко. Просто подожди.
— Как долго?
— Столько, сколько потребуется. Ты заляжешь на дно и будешь присматривать за ней, пока не убедишься, что она готова.
— А если она никогда не будет готова?
— Будет. Ава сильная и придет в норму. Кроме того, — мама похлопывает меня по плечу. — Она стоит того, чтобы подождать.
Стоит.
Ведь она годами ждала, пока я приду в себя. Я могу сделать то же самое.
Столько, сколько потребуется.
Глава 41
Ава
— Хочешь мороженого? Или сахарной ваты? Обнимашек? — спрашивает Сеси, сидя рядом со мной, ее глаза излучают нефритовый цвет доброты.
— Обними меня, пожалуйста, — я прислоняюсь головой к ее плечу и обхватываю руками ее талию, когда она прижимает меня к себе.
В последнее время я часто требую объятий от всех, кто меня окружает. Наверное, потому, что после того, как через несколько дней меня положат в больницу, я буду получать их не так часто, как хотелось бы.
Сказать, что меня это полностью устраивает, было бы огромной ложью, но я наконец-то готова пройти через этот опыт самостоятельно, даже если какая-то часть меня всегда будет бояться навешивать на себя ярлык «психически неуравновешенная».
— Хочешь посмотреть еще один фильм? — спрашивает Сеси, когда на экране появляются титры «Дрянных девчонок».
— Конечно.
— Вторую часть «Дневника Бриджит Джонс»?
— Да!
— Ты такая предсказуемая, — она улыбается мне, просматривая Netflix, а затем выбирает фильм.
— Я просто строго отношусь к тому, что касается моего комфорта, — я трусь лицом о ее плечо, борясь со слезами, которые мучают меня в последнее время. — Спасибо, что так быстро приехала. Без тебя я бы не справилась.
— Всегда. Вместе или никак, помнишь?
— Черт возьми, да. Даже если Джереми возненавидит меня за то, что я тебя у него конфисковала.
Она смеется.
— Он переживет.
— Но как нормальный человек или как тот, кто будет творить всякое дерьмо и портить людям жизнь?
— Он обещал вести себя хорошо.
— О-о-о. Ты его приручила.
— Скорее, он так поддерживает меня, понимаешь? Чтобы отношения были успешными, нужно идти на компромиссы с обеих сторон.
— Это работает только в том случае, если обе стороны находятся в здравом уме. Уверена, что для безумных партнеров есть исключение, — я смотрю на вступительную сцену фильма, но не могу сконцентрироваться на ней.
— Ава, ты не сумасшедшая, — говорит мне Сеси мягким, но твердым голосом.
— Только иногда бываю сумасшедшей?
— Ава…
— Все в порядке. Первый шаг к преодолению препятствия — признать, что оно существует.
Последние десять дней я думала обо всех своих только что вернувшихся воспоминаниях. О хаосе и парализующем страхе, которые я испытывала во время брака. Я искренне верила Илаю, когда он говорил, что убьет меня, если я не буду слушаться и следовать его плану.
Первые два года брака я боялась, что он выполнит свое обещание, и он не улучшал ситуацию, заставляя меня проходить реабилитацию, меняя терапевтов и методы лечения, помещая меня в палату и вычеркивая из моих тусовочных кругов общения.
День, когда я взяла в руки нож и потребовала, чтобы он меня отпустил, стал для меня переломным из-за приступа. Но вот чего он не знает: причина того срыва была не только в том, что мое недовольство достигло пика. На самом деле толчком послужило то, что я увидела видео с ним на вечеринке, которую не смогла посетить — и он даже не пригласил меня, — потому что была не в себе.
На той вечеринке Джемма касалась его руки и открыто флиртовала с ним.
Хотя он не выглядел особенно заинтересованным, он также не попытался оттолкнуть ее.
Я была в ярости от того, что он запер меня здесь, пока развлекался с другими женщинами. У меня была паранойя, что скоро он приведет домой любовницу и будет тыкать ею мне в лицо.
И хотя мне было страшно, я должна была уничтожить его, пока он не сделал то же самое со мной. А главное, мне надоело трястись перед ним. Как птица, запертая в клетке, я хотела разогнуть прутья и вылететь, даже если при этом мне сломают крылья и придется залить кровью весь пол.
Но я никогда не хотела ранить его ножом. Правда, не хотела. В тот же момент, как я это сделала, я выронила нож из рук и не могла перестать смотреть на кровь, хлынувшую из раны.
Но тогда я поняла, что никогда по-настоящему не ненавидела его. Мысль о том, что он умрет из-за меня, ранила сильнее, чем все, что он когда-либо мне сделал.
Я не осознавала, что шагаю назад, пока он не выкрикнул мое имя и я не упала с лестницы.
Амнезия была одновременно и благословением, и проклятием.
Благословением, потому что я больше не боялась Илая и вернулась к своей прежней личности, а мои старые чувства к нему вновь вспыхнули. За те два года, что мы были женаты, я не осмеливалась признаться в этих чувствах, потому что страх случайно спровоцировать его и быть убитой был гораздо сильнее.
Проклятие, потому что теперь, когда я все вспомнила, боль удвоилась и даже утроилась, пока моя грудь не смогла больше выдерживать осколки разбитого сердца.
Да, я ушла от Илая, но мои чувства к нему не утихают, словно горькая известь, застрявшая в горле.
— Это из-за развода? — медленно спрашивает Сеси.
Она не видела, как я разрывалась от неконтролируемых рыданий перед тем, как подписать бумаги, но она слышала об этом от Ари.
Мама сказала, что мне стоит подождать, и даже папа, который умолял меня развестись с Илаем с тех пор, как я вышла за него замуж, сказал, что, возможно, мне стоит сделать это, когда я буду лучше себя чувствовать.
Но я подписала их. Даже если и испортила бумаги своими слезами.
— Теперь все кончено, — шепчу я.
— Ты хочешь, чтобы это было кончено?
— Это должно закончиться.
— Кто сказал? — моя подруга хватает меня за плечи и садится лицом ко мне. — Это твой выбор, Ава. Если ты не хочешь развода, не давай его.
— Я сама виновата. Я пригрозила ему самоубийством, если он меня не отпустит.
— О.
Я опускаю глаза. Сеси — единственный человек, которому я рассказала об этом, в основном потому, что не хотела волновать свою семью.
— О? Это все, что ты можешь сказать?
— Мне было интересно, почему такой человек, как Илай, так легко отдал документы о разводе, и теперь я понимаю. Он готов пожертвовать своей единственной красной чертой ради твоей безопасности.
— Скорее, он не хотел пачкать руки кровью. Наверное, он рад, что наконец-то избавился от лишнего балласта.
