Анаис Нин - Шпион в доме любви
Пьер присел на край кровати и осмотрелся глазами архитектора. Марта стояла рядом. Летнее тепло проникало в комнату и возбуждало их. Марте показалось, как будто невидимая рука гладит ее. Поэтому она совершенно не удивилась, когда настоящая рука внезапно скользнула ей под одежду и прикоснулась к коже с нежностью и легкостью летнего ветерка. Это было естественно и приятно. Девушка прикрыла глаза.
Пьер привлек ее к себе и уложил на постель. Марта продолжала держать глаза закрытыми и чувствовала, что это просто продолжение сна. Много ночей, лежа в одиночестве, она ждала эту руку, которая делала бы все, что от нее ждали. Она нежно двигалась по одежде и снимала ее, как будто то был фрукт, который очищали от кожицы, обнажая сочную мякоть. Рука трогала такие места на ее теле, о прикосновениях к которым она не могла даже подумать, интимные места, жаждавшие ласк.
Вдруг она открыла глаза и увидела лицо Пьера, склонившегося над ней и готового ее поцеловать. Она резко села. Когда глаза ее были закрыты, она представляла себе, что ее трогает рука Джона. Но увидев лицо Пьера, она разочаровалась и обратилась в бегство. Домой они вернулись в молчании, однако не сердились. Марта была ошеломлена. Она не могла забыть ощущения от прикосновения Пьера. Пьер был ласков и, казалось, понял ее протест. Джон был упрям и строптив.
Марта не могла уснуть. Засыпая, она всякий раз чувствовала руку и ожидала, что та медленно двинется вверх по ноге к потаенному местечку, где Марту переполняло трепетное томление. Она вставала и подходила к окну. Все ее тело взывало к повторению раз испытанной ласки. Это желание было сильнее голода и жажды.
Проснувшись на следующее утро, она была бледна и хладнокровна. Как только они позавтракали, она повернулась к Пьеру и поинтересовалась:
— Мы сегодня поедем смотреть усадьбу?
Он кивнул, и они пустились в путь. Это было облегчение. Ветер дул Марте в лицо, и теперь она чувствовала себя свободной. Она следила за его рукой, лежащей на руле: рука была красивая, мускулистая, нежная и моложавая. Внезапно девушка наклонилась и приникла к ней губами. Пьер улыбнулся ей с такой благодарностью и радостью, что у нее заколотилось сердце.
Они миновали заросший сад, поднялись по замшелой тропке и вошли в сумеречную зеленую комнату с вьюнками вместо штор. Они сразу подошли к широкой кровати, и Марта сама легла на нее.
— Твои руки, — пробормотала она. — О твои руки, Пьер. Я чувствовала их всю ночь.
Как же нежно и неторопливо скользили эти руки по ее телу, словно он искал самое чувствительное место и не знал, то ли оно находится у нее под грудью, то ли на бедрах, то ли между ними. Он ждал ее отклика и замечал малейший трепет, означавший, что он трогает ее именно там, где она хочет. Платья, постельное белье, ночные рубашки, вода в ванне, ветер, тепло и все прочее сделали ее кожу настолько восприимчивой, что его прикосновения оказались просто продолжением этих ласк, но были только еще проникновеннее и достигали самых потаенных мест.
Но стоило ему приблизиться к ее лицу в надежде поцеловать девушку, как между ними возник образ Джона. Марта закрыла глаза, и Пьер заметил, что и ее тело закрывается от него. Он был не настолько глуп, чтобы продолжать ласкать ее дальше.
Когда они в тот день вернулись домой, Марту переполняло опьянение, заставившее ее отбросить сдержанность. Дом был устроен таким образом, что комнаты Пьера и Сильвии связывались с комнатой Марты, имевшей дверь, открывавшуюся в ванную, которой пользовался Джон. Когда дети были еще маленькими, все двери стояли нараспашку, но теперь Сильвия предпочитала запирать дверь в свою спальню на ключ. Дверь между комнатами Марты и Пьера тоже была закрыта. В тот день Марта ушла в ванную и, лежа в воде, слышала, как Джон ходит по комнате. Ласки Пьера очень взволновали ее, однако она по-прежнему хотела Джона. Она решила предпринять еще одну попытку привлечь его и заставить раскрыть карты, чтобы проверить, остались ли у нее шансы на то, что когда-нибудь он полюбит ее.
После ванны она надела длинное белое кимоно и оставила свои пышные черные волосы распущенными. Вместо того, чтобы вернуться к себе, она зашла к Джону, удивившемуся ее появлению. Свой поступок она объяснила следующим образом:
— Джон, у меня возникла проблема, и мне нужен твой совет. Я скоро уйду из этого дома.
— Уйдешь?
— Да, — ответила она. — Это решено. Я должна научиться жить самостоятельно. Вот думаю отправиться в Париж.
— Но ты же ведь нужна здесь.
— Нужна?
— Ты хорошая подруга моего отца, — с горечью в голосе сказал Джон.
Действительно ли он ревнует? Затаив дыхание, она ждала продолжения. Потом сама прибавила:
— Я встречу других людей и попробую выйти замуж. Не могу же я всю жизнь быть обузой.
— Замуж?
Джон впервые увидел в названной сестре женщину. До сих пор он всегда считал ее ребенком. Сейчас же он видел ее аппетитную фигурку, подчеркнутую кимоно, влажные волосы, взволнованное лицо и мягкий рот. Она ждала. Ожидание ее было настолько страстным, что она опустила руки, отчего кимоно приоткрылось, обнаружив под собой обнаженное тело.
Джон понимал, что она хочет его, что предлагает себя, однако вместо того, чтобы возбудиться, уклонился.
— Марта, Марта, — сказал он. — Какая же ты примитивная, настоящая шлюхина дочь. Да, в детском доме все это говорили. Что твоя мать шлюха.
Кровь ударила девушке в голову.
— А ты, — ответила она, — ты импотент, монах, ты как женщина, ты не мужчина. А вот твой отец — мужчина.
И она бросилась прочь из комнаты.
Его лицо отныне перестало ее преследовать. Она хотела вычеркнуть его из своей памяти навсегда. В ту ночь она выждала, пока все заснут, чтобы отпереть дверь в комнату Пьера, приблизиться к его постели и предложить себя всем своим холодным и беспризорным телом.
По тому, как она подошла к кровати, Пьер понял, что она освободилась от Джона, что теперь она принадлежит только ему. Какое наслаждение было ощущать ее юное, нежное тело, приникающее к нему под одеялом! Летом Пьер спал голым, а она уже избавилась от своего кимоно и тоже была обнажена. Он сразу же ее захотел, и она почувствовала его твердое желание животом.
Теперь смутные желания Марты сконцентрировались в определенной части ее тела. Она делала движения, которым никогда не училась, держала мужчину за член, прижимала к себе и отвечала на все то многообразие поцелуев, которыми он ее осыпал. Она отдавалась с безумием, и Пьер сделался еще более сладострастен, чем когда бы то ни было.
Каждая ночь была оргией. Тело девушки стало проворным и опытным. Связь между ними была настолько прочна, что им едва удавалось скрывать ее днем. Когда Марта смотрела на Пьера, тому казалось, что он трогает ее между ног. Иногда они обнимались в темной передней, и он прижимал девушку к себе. Рядом с входной дверью находился большой темный шкаф, забитый пальто и галошами. Летом туда никто не заглядывал. Марта пряталась там. и Пьер приходил к ней. Здесь, на узкой полоске пространства поверх пальто, украдкой, взаперти, они отдавались друг другу.
