Покорить Ангела
Решение бросить гонку в самый ее разгар, наплевать на внесенную сумму, да вообще на все наплевать и рвануть домой, пожалуй, было самым правильным за долгое время. И дело даже не в словах друзей, Милки, вообще не в словах, просто в тот момент что-то внутри больно кольнуло, словно пронзая сердце насквозь.
Дышать стало неимоверно сложно, будто всю грудную полость внезапно заполнила жидкость, льющаяся из проделанных в сердце дыр, наполняя пространство и сдавливая легкие, делая невозможной даже саму мысль о таком необходимом вдохе. Некоторое время я тупо смотрел на удаляющуюся Журавлеву, на сверлящего ее каким-то полным боли взглядом Ромыча, и понимал, что не хочу вот так. Не хочу вот так просто потерять, из-за ерунды и собственной глупости. А все остальное можно решить, теперь я это понимал яснее, чем когда-либо.
Долгое время гонки были моей страстью, после смерти мамы они и вовсе стали неотъемлемой частью моей жизни.
И как-то перед глазами, сменяясь одно другим пролетели события последних месяцев.
Не задумываясь, я бросил последний взгляд на свой байк, на Санька и в последнюю очередь на Ромыча. Будто почувствовав на себе мое пристальное внимание, он вдруг прекратил таращиться на Милку, повернул голову в мою сторону и кивнул, словно без слов понимая, что я собираюсь сделать.
— Иди, — усмехнулся он.
Голос друга издалека звучал приглушенно, однако, это вовсе не помешало мне понять сказанное. Кажется, сегодня мой байк снова вернется в гараж, не получив свою «дозу адреналина».
С гонки я снялся не задумываясь, после загнал байк в гараж и рванул домой. По пути в груди что-то екнуло, в мыслях возникла отвратительная и пугающая картинка.
«А что, если она ушла?» — подливал масло в огонь противный внутренний голос.
В конце концов, на очередном светофоре, под недовольное ворчание водителя такси, тихо возмущавшегося количеством транспорта на дорогах, я несколько раз набрал Ангела, но так и не дозвонился, лишь длинные монотонные гудки были мне ответом. По телу вдруг пробежалась дрожь, легкий холодок обдал внутренности, сердце застучало в груди, словно крича: «А что, если она ушла?».
Отчего-то эта мысль плотно засела в голове, играя, подобно умелому музыканту на натянутых, словно струна, нервных сплетениях.
К тому моменту, когда я наконец подъехал к дому, мои нервы сдали окончательно. Я совсем не помнил, как расплатился с таксистом, как забежал в подъезд и заскочил в лифт, как лихорадочно нажимал на одну и ту же кнопку нужного этажа, будто это помогло бы лифту двигаться быстрее. Нетерпеливо постукивая ногой по полу, я то и дело повторял одно и то же «давай уже» до тех пор, пока не раздался характерный звук и двери лифта наконец не разъехались.
Покинув лифт, я трясущимися руками достал из кармана ключи и с трудом попал в замок, напоминая себе какого-то пропитого пьяницу, накидавшегося в доску и неспособного совершить даже самое элементарное действие.
Впрочем, пожалуй, я сейчас вполне походил на того самого пьяницу. В мыслях царил хаос, руки дрожали, а перед глазами все плыло. Какая-то необъяснимая паника вдруг накрыла меня с головой. Открыв дверь, я остановился у порога, прислушался. В квартире царила полнейшая тишина, и противный холодок во второй раз за день пронесся по моей спине. Волосы на теле встали дыбом, дыхание сделалось прерывистым, ладони вспотели и заледенели. Некоторое время я стоял у порога нашей студии, боясь сделать шаг внутрь. Прямо с порога позвал Ангела по имени, надеясь услышать ответ и выйти из этого состояния тупого ступора, но ответа, увы, не последовало. Страх, завладевший мной еще в такси, теперь и вовсе полностью перехватил власть над телом.
А ведь она и в самом деле могла уйти. Лина слабохарактерностью не отличалась, это я понял еще в первую нашу встречу, а потом только убедился, и не единожды. И если бы она решила уйти, то сделала бы это непременно.
Некоторое время я продолжал стоять, как вкопанный, страшась войти в квартиру, опасаясь не обнаружить в ней Ангела. С эмоциями я совладал с огромным трудом, после чего наконец уговорил себя войти и запереть дверь. В конце концов я ведь в состоянии отыскать свою малышку, если она вдруг в самом деле ушла.
Сняв с себя верхнюю одежду и разложив ее по местам, я медленно направился в комнату и, замерев на ее пороге, громко выдохнул, испытав невероятное облегчение, отчего даже ноги немного подкосились.
Ангел, свернувшись клубочком, лежала на кровати. Судя по отсутствию хоть какой-то реакции на мое появление, малышка крепко спала. С минуту я пристально наблюдал за ней издалека, но после не выдержал, подошел к кровати и сел у ее изголовья, прямо напротив лица Лины. Она действительно спала, но стоило мне только прикоснуться к ее лицу в желании убрать с него выбившуюся из-за ушка прядь, как малышка, смешно поморщившись, открыла глаза и несколько раз моргнула.
— Женя? — удивлено протянула Лина, хмурясь и глядя меня полным непонимания, и даже какого-то недоверия взглядом. — А ты чего здесь?
— А где мне быть? — я улыбнулся в ответ и все же завел длинную прядь за маленькое ушко. От столь простого движения Лина едва заметно вздрогнула, но отстраниться не попыталась.
— На треке, наверное, — с легкой усмешкой, но как-то обреченно произнесла малышка, — или гонка уже закончилась, который час? — она похлопала по кровати, в поисках своего телефона.
