Моя дикая страсть
Как и обещал, возвращаюсь домой раньше. Отменяю встречу и мчусь к ней. Такой сладкой, желанной и совершенно непредсказуемой. Знаю, что ждет, любит, скучает. Похоже, я действительно становлюсь подкаблучником. И мне до невозможности хорошо под ее каблучком. Захожу в наше крыло. Бросаю пиджак в гостиной. В комнате тихо и выключен свет. Марина в спальне.
Она лежит на животе, в моей рубашке, болтает ногами в воздухе и смотрит фильм.
— Не дождалась меня?
— Прости, новая мелодрама сегодня вышла, я не удержалась, иди ко мне скорее, будем смотреть.
— Я тебе мороженое принес, — ставлю на кровать ведерко с лакомством и ложку.
— У-у-у, клубничное, мое любимое, — мурлычет от удовольствия и торопливо открывает крышку.
Пока снимаю пиджак, любуюсь женой. С наслаждением уплетает мороженое как ребенок и хмурится, когда не нравится происходящее на экране. Сажусь на кровать позади нее. Ловлю пяточку и слегка щекочу пальцем.
— Ай, Батур, — смеется и отдергивает ногу. — Не мешай, главный герой в любви признается. Ложись рядом, будем смотреть.
Конечно, лягу, только не рядом, а сверху. Целую пальчики, спускаюсь к тонкой лодыжке, провожу рукой по бедру, внимательно наблюдая за ее реакцией. Дикая притихла, не шевелится, наслаждается происходящим, даже мороженое отодвигает в сторону. Задравшаяся рубашка оголяет упругие ягодицы и кружевные белые трусики. И я теряю дар речи от сладкого предвкушения. С каждой минутой температура в комнате растет.
— Моя дикая девочка проголодалась? — что-то шепчет в ответ, облизывает алые губы. А я и так знаю, что она зверски голодна по мне.
— Моя, — повторяю в лихорадочной дрожи и натягиваю трусики, так что те врезаются в ее возбужденную влажную плоть.
— Батур, — протяжно на выдохе стонет Дикая.
Я слышу, как учащается ее дыхание. Тяну ее за ноги на себя и переворачиваю на спину, нависаю над ней.
Хватает зубами мою нижнюю губу, посасывает. Тонкие пальчики ныряют под мою рубашку. Мелочь, а я удовлетворенно рычу, потому что ее инициатива меня заводит еще сильней. Расстегивает пуговицы, проводит ноготками по груди, опускается к пряжке ремня, с ума сводит меня своим дыханием. Не выдерживаю, одним резким движением снимаю с себя рубашку, следом летят брюки на пол.
Губы слегка приоткрыты, а взгляд застывает на моих мышцах, опускается ниже и, словно зачарованный, застывает в области паха. На что мой член отзывается сильной эрекцией.
Облизав губы, Маринка медленно расстегивает пуговки на своей рубашке. И мне открывается шикарный вид на ее грудь. Меня начинает потряхивать, я замираю в томительном ожидании, как будто раньше женской груди не видел. Моя девочка начинает ласкать себя, играет с сосками вызывающе сексуально. Хочется ее руки заменить на свои, но ничего, ночь длинная, у нас еще много времени впереди. Щедро набираю ложкой мороженое. Марина смотрит непонимающе. Слегка подтаявшее лакомство капает на гладкий лобок, заставляя мою девочку вздрогнуть.
— Что ты делаешь? — глубоко дыша от возбуждения.
Пламя в ее глазах плавит лед в моих. Наклоняюсь и начинаю слизывать мороженое, смешанное с ее возбуждением. Она ахает, пытается закрыться.
— Вкусная моя, сладкая. Никогда не устану целовать твои пухлые мягкие губки, — хриплю и лихорадочно целую. Теряю себя окончательно, слишком остро и мучительно прекрасно.
Она становится настолько влажной, что я беспрепятственно ввожу в нее сразу два пальца, от чего она выгибает спину как блудливая кошка. Сама насаживается на пальцы и начинает двигаться постанывая.
— Как же хорошо, Батур, — ее шепот обжигает кожу.
Мы отдаемся страсти то медленно до изнеможения, то стремительно, снося на своем пути все, как тротил после взрыва. Такой контраст будоражит, и мы сгораем заживо в пекле наших чувств. Под ее взглядом я плавлюсь как мороженое в банке, разве это нормально — так дико желать женщину?
Перекатываю на языке твердые соски, слегка прикусив, дую. Марина, раскрасневшись от возбуждения, нетерпеливо ерзает подо мной, зажмуривается. Фиксирую руки жены над головой и вожу членом по ее мокрым складочкам. Я не просто хочу ее тело, мне нужно больше. Я, как дьявол, хочу забрать ее душу себе. Нет никаких сил больше ждать, хочется стать одним целым и жадно брать все, что она может дать.
Член, налитый свинцом, скользит резко до самого упора. Наши тела встречаются с похабными звуками. Марина выгибается, крепче обнимает ногами, она глотает воздух, кричит. Как же в ней тесно и горячо.
— Ты прекрасна до сумасшествия, — шепчу ей в ухо и наблюдаю, как подрагивает ее верхняя губа, а грудь вздымается все сильнее и быстрее. Сжимаю челюсти, сдерживаю себя, чтобы окончательно не сдаться и не нашептать ей признаний в любви. Пожираю губами ее крики.
Дикая направляет мою руку к налитому желанием клитору. Понимаю ее без слов и дурею от ее гортанных оглушительных стонов. Наращивая темп, грубо ее трахаю. Горячо. Безудержно. Звонкие обжигающие шлепки заполняют комнату. Сегодня я ненасытен и отпускаю Марину, лишь когда она абсолютно вымотана. Последний раз толкнувшись в нее, член пульсирует и изливается внутрь.
