Капкан (СИ) - Лин Брук

— Ты звал меня? — обращаюсь к ним, смотря в спину.

Он зовёт меня жестом руки, и я подхожу к нему. Встаю рядом и вижу, что он держит бокал с коньяком. Предлагает мне, но я отказываюсь, направив своё внимание на лабиринт. С этого ракурса он особенно прекрасен.

— Завтра с утра вы вылетаете частным рейсом, — произносит, сделав глоток.

— Хорошо, — с трудом вырываю из себя.

Ком разрастается в горле, во рту будто разбиваются десятки стёкол и разрезают десна, а сердце бьётся в такой истерике, что, кажется, сейчас точно разорвёт грудную клетку.

Сама не осознаю того, что пячусь назад от него. Оба тяжело дышим, смотря друг другу в глаза. В его взгляде вспыхивает пламя страсти. И я млею. Медленно разлагаюсь.

— Я пойду, — выдавливаю из себя, больше всего желая, чтобы он попросил остаться.

Разворачиваюсь, но он хватает меня за талию и притягивает к себе.

— Во-первых, ты расскажешь дочери, кто её отец. Не имеешь право лишать её родителя, — прижимает ближе, сжав пальцы настолько сильно, что я вскрикиваю, не сдержавшись от боли.

— А во-вторых? — хочу поскорее сойти с темы отцовства Арианы.

— Этой ночью ты останешься со мной, — не просит, лишь ставит перед фактом.

Его слова кружат голову, я еле стою на ногах от внезапно охватившей меня эйфории. Отношения с Роландом, как американские горки — ты только успеваешь перевести дыхание, как вдруг тебя охватывает буря новых острых ощущений.

— Меня ждёт дочь, — стараюсь скрыть сожаление.

— Лайла останется с ней, — говорит, прежде чем его губы обрушиваются на мои.

Он запускает руку под пеньюар, скользит по моей коже вверх, свободной рукой берет один конец пояса халата, тянет его вниз, тот раскрывается и скользит с моих плеч.

Во мне температуры — не меньше сорока градусов, — ещё чуть-чуть, и, кажется, я сгорю. Поднимает меня на руки, ловко стягивает с меня нижнее бельё, откидывает в сторону. Я остаюсь в одном лишь шелковом платье.

С глухим рыком, что вырывается из его груди, прижимает меня к холодному, мраморному ограждению балкона. Скользит губами по шее, жадно спускаясь вниз к груди. Обводит языком вокруг соска и втягивает его в рот.

Я мертвой хваткой цепляюсь пальцами за перила балкона, боюсь упасть от наслаждения, что кружит голову. Закрываю глаза, покидаю землю, полностью отдавшись в его власть. Во власть собственных чувств.

— Ненавижу тебя, — выдыхает в шею, врываясь в моё тело резким толчком.

— Я ненавижу тебя сильнее, — шепчу в ответ, обвивая его ногами.

Вслед за этим признанием, мы утопаем друг в друге.

Что ж, ненависть — одновременно одна из самых горьких и прекрасных форм любви к нему.

Внизу раздаются голоса, вероятно, что кто-то вышел подышать воздухом перед сном.

Они отрезвляют нас, но всего на пару секунд. Не отрываясь друг от друга, мы перемещаемся в спальню.

Эта ночь напоминает мне другую. Тогда мы тоже прощались, как мне казалось, навсегда. Но что у нас и может быть с Роландом навсегда, так это незримая связь, которой неподвластно ни время, ни какие другие испытания, которым подвергали её мы и судьба.

В сумеречной тишине, лёжа на полу и смотря через открытые двери на небо, где виднелась луна, я кладу голову на плечо Роланда и вслушиваюсь в неё. Я слышу пение птиц, стрекотание кузнечиков, наше дыхание и стук сердец. Волшебная мелодия, которую бы поставить на повтор и слушать, когда станет совсем плохо.

— Роланд, — шепчу, не найдя в себе силы говорить громче, — Как ты думаешь, мы были бы вместе, если бы тогда никого не убили, и жизнь продолжала идти своим чередом?

Не знаю, что мне даст его ответ. Но, порой, я задумываюсь, как бы сложилась наша жизнь, если бы не роковой случай. И как только я представляла, как бы Роланд мог любить и возносить меня, я сходила с ума от ревности и злости. Потому что понимала, что прежней мне не стать, и не получить мне тех чувств, которые получала в детстве.

Он молчит какое-то время, и я успеваю пожалеть о заданном вопросе. Не стоило поддаваться обстановке и спрашивать об откровенном.

— Нет, не были бы, — обескураживает меня своим заявлением.

Я привстаю и вопросительно смотрю на него, а он продолжает лежать, закинув одну руку себе под голову.

— Ты бы не сумела принять меня тем, кем я стал. Старалась бы изменить, сделать лучше и добрее. Я бы злился, думал, что не достоин тебя, срывался и ревновал. В итоге, мы бы разошлись по разным сторонам.

— Я думала, ты ищешь такую, как она.

— Когда это я кого-то искал? — слышу смешок из его уст.

— Ну я не слышала никогда, чтобы ты состоял в серьёзных отношениях. И когда узнала про Ариану, решила, что ты ищешь подобие её.

— Скажу тебе только одно, строптивая. Останься ты той, кем была в моей памяти, я бы относился к тебе, как к родной сестре.

— Но я стала…

— Ты стала редкостной с*кой, — перебивает меня, — Которую всегда хочется убить, — приподнимается и нависает надо мной.

— Но, вместо этого, ты постоянно меня раздеваешь.

Вижу, как искры загораются в его глазах, и удовлетворенная расплываюсь в улыбке, предвкушая продолжения ночи.

Он ничего больше не говорит, целует и вновь уносит нас за пределы этой комнаты и галактики.

Выспаться мне не удаётся. Роланд будит меня через пару часов после того, как мы засыпаем, и говорит, чтобы я шла собирать дорожную сумку. Без лишних слов накидываю на себя платье и ухожу. Всё между нами было настолько прекрасно, что я боюсь издать хоть какой-нибудь звук, способный потревожить и испортить. Тихо вхожу в комнату, Ариана с Лайлой, обнявшись, безмятежно спят, и я решаю пока их не будить. Оказавшись в гардеробной, начинаю складывать нашу с дочерью одежду. И когда замечаю на одной из полок мужской парфюмерный флакон, откладываю вещи в сторону, подхожу к нему, слушаю запах и блаженно вздыхаю, понимая, что это тот самый аромат, от которого у меня всегда подкашивались колени. Не раздумывая, бросаю духи себе в сумку, наплевав, что подумает или скажет Роланд, когда обнаружит пропажу. Я хочу пахнуть им даже тогда, когда его уже не будет рядом. Моя кожа нуждается в этом аромате, как легкие нуждаются в кислороде.

Слышу шорох, доносящийся из комнаты, и выхожу из гардеробной, чтобы посмотреть, что происходит. Вижу Роланда, который заносит в спальню пакеты и коробки с подарками, а следом за ним появляется и молодая девушка, держащая в руках огромный букет из шаров.

— Ты серьёзно? — не могу скрыть радостных нот в голосе. — Это всё Ариане? — наблюдаю за тем, как он тихо старается все разложить напротив кровати, а девушка украшает комнату шарами.

— А ты хотела, чтобы тебе? — спрашивает саркастично, подняв на меня взгляд.

Отрицательно качаю головой в ответ.

— Ариана потеряет дар речи от счастья. Спасибо тебе.

— Надеюсь, — бросает взгляд на сестру и дочь, и я замечаю, как уголки его губ невольно тянутся вверх, но он быстро берёт себя в руки.

Тут в комнату входят двое мужчин, и я еле сдерживаюсь, чтобы не заговорить в полный голос от шока.

— Как, по-твоему, мы увезем все это — спрашиваю, смотря на плюшевого дракона ростом чуть ниже меня.

Роланд игнорирует мои слова. Выходит вместе со всеми в коридор, я следую за ними. Он пожимает руки мужчинам, расплачивается с девушкой и, когда они уходят, достаёт из внутреннего кармана куртки что-то очень знакомое.

— А это тебе, — он протягивает до боли родную мне книгу.

Принимаю и открываю ее. Вижу своё старое послание Роланду: «Ты спрашивал, как я сумею подарить тебе сказку, так вот, эта книга и есть мой тебе ответ.» и вложенную рядом фотографию. Только теперь на ней был изображен не улыбающийся Роланд, а я — маленькая и хрупкая, лежащая на траве и смеющаяся, прячу лицо от камеры.

— Это ведь мой подарок тебе. Зачем?

— Ты помнишь, как подарила её мне?

Я помнила. Это случилось после ситуации в лесу. Отец собрал всех друзей, чтобы попрощаться с семьей Рената перед их отъездом. Когда во дворе стемнело, и все были заняты друг другом, я позвала Роланда в дом. Мы прошли с ним в мою комнату, Роланд по-хозяйски сел на мою кровать и спросил, что случилось, зачем я привела его в свою комнату. Я достала из комода обернутую в подарочный пакет книгу и протянула ему: