Урфин Джюс - Зарисовки.Сборник
– Пошли подышим, Казанова, не будем портить мебель.
Меня колотит от злости, и я с упоением обрушиваю на Вика череду кулачных ударов, но тот, прижимая подбородок к груди, прикрывается руками. Вдруг нога Вика, описывая полукруг, с силой врезается в бедро. Нога моментально немеет, и я падаю на одно колено, Вик спустя мгновение бьет кулаком в скулу. Но через секунду его оттаскивают от меня, и меня уже удерживают чьи-то руки. Матерясь сквозь зубы, пытаюсь вырваться! Ничего я так сильно не хотел, как порвать этого засранца. Умыть его кровью. Разбить в кашу эти губы.
– Вик! – голос Милы гневным колоколом звучит в гудящей толпе, выплеснувшейся из кафе и растащившей нас. – Ты что вытворяешь?!
Подсознание выдает информацию о том, что в этой ситуации есть что-то неправильное. Почему Мила злится на Вика? Она буквально вырывает Вика из удерживающих его рук, встряхивает и одаривает звонкой оплеухой. Вик, прикрывая щеку рукой, начинает стебаться:
– Мила, не убий, не со зла, от гормонов токмо...
– Придурок! – Мила тянет его по дороге, наматывая на шею темно-синий шарф и вручая куртку. Вик, выворачиваясь из рук Милы, оборачивается ко мне.
– Встретимся еще, Казанова! – и шлет воздушный поцелуй.
Я рванулся вслед с рыком, переросшим в какой-то хрип. Но удерживающие меня руки не дали вдавить эту наглую улыбку в его лицо так, чтобы отпечаталась на внутренней поверхности черепа.
– Ладно, Кир, забей, – успокаивают меня. – Вы чего сцепились?
Но я отмалчиваюсь, возвращаюсь в кафешку и сижу, хмуро уткнувшись в свою кружку с пивом. Что я могу ответить?
С того памятного пятничного вечера прошло две недели. Отмахнувшись от расспросов друзей расплывчатой формулировкой «Да все нормально», я попытался и сам выкинуть все из головы. Не получилось. Гадливое чувство страха, стыда и злости ело днями мой мозг, а по ночам не давали покоя четко очерченные губы, которые то мягко улыбались, то нежно раскрывались, выпрашивая поцелуй, то вдруг саркастично изгибались в насмешке... А еще любопытство... На общих лекциях я отыскивал взглядом Милу. И тысячи вопросов и противоречивых желаний разрывали меня на маленькие кусочки. Хотелось найти этого ее друга и от души навтыкать ему за раздрай в душе. А еще хотелось... Нет! Даже признаться самому себе в этом невозможно! Вот и сейчас, сидя на лекции, я хмуро буравил затылок Милы. Та почувствовала и обернулась, изогнув бровь в немом вопросе. Я кивнул ей на дверь. Встав и прихватив сумку, под ошарашенно-любопытные взгляды покинул аудиторию. Через пару минут из аудитории выплыла Мила.
– Кирилл, ты ошалел? Это что еще за демонстрации похуизма? Препод тебя сгноит на экзамене.
– Мила, – я растерялся. Зачем ее вообще вызвал, да еще так демонстративно? – А давай пойдем куда-нибудь поговорим, что ли?
– Пойдем, поговорим, но только после пар. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, – фыркнула в ответ девушка и столь же величественно удалилась на пары.
Мы сидели в том же кафе, и разговор не клеился.
– Ты зачем меня позвал? – Миле надоело ходить вокруг да около. – Что у вас вообще там произошло?
– Мил, а Вик он... – я замялся. – Он...
– Нет, не гей. Ты же это хотел спросить? Он на данном этапе встречается с очень красивой девушкой. Кстати, ты, кажется, увивался за ней на втором курсе. Такая рыженькая. Так что можешь успокоить свое эго. И не беспокоиться за свою репутацию. Вик не желал ее подмочить.
Я опешил, так что пропустил мимо ушей то, что Мила в курсе подробностей моей личной жизни. Я как-то внутри себя был убежден, что Вик – нетрадиционный. А тут Рыжая! Именно так. С большой буквы Р. Это была оглушительная неудача на любовном фронте. Нет, мне и раньше отказывали девушки, но как-то по-человечески. А Рыжая словно не видела никого, смотрела сквозь. Это злило неимоверно, но и делало ее невероятно притягательной. Я, как и почти все окружающие, не вызывал у нее никаких эмоций – ни интереса, ни раздражения... Пустое место. Снежная королева. Хотелось схватить за ее непокорную гриву, оттянуть назад голову и впиться кусающим поцелуем в губы. Чтобы хоть как-то вызвать эмоции. Пусть даже страх, боль, отвращение. Нет. Этого я, конечно, делать не стал. И тут вдруг такие новости.
– Подожди, – Мила притронулась к моей руке. – Так вы из-за нее? Скажи уже, а то Вик отмалчивается.
Надо было что-то отвечать, но почему-то сил не хватало даже на маленькую ложь.
– Пошли отсюда, – я, кинув деньги на столик, почти рывком вытянул из-за столика Милу.
Мы молча шли по улице, я был погружен в свой личный хаос, а Мила молчала – было что обдумать.
Мила с Виком дружили давно. Еще со времен детской песочницы. И Мила знала его как облупленного. Взрывной темпераментный Вик мог, в принципе, создать конфликт в любой ситуации. Это было неудивительно. Странно было то, что он отмалчивался теперь. Он просто, отведя глаза, извинился за то, что похерил все планы Милы. А планы были. Миле очень нравился Кирилл. Давно. Хотелось познакомиться поближе. Не было повода. Вик же, судя по всему, такой нелепый повод все-таки создал. Только вот ирония всей ситуации в том, что Мила идет сейчас рядом с Киром, но парню явно не до нее. Ну что ж, война войной, а обед – по расписанию. Где там пролегает дорога к мужским сердцам? Великой тропой от желудка к сердцу? Может, стоит попытаться?
– Кир, у меня предложение: в двух кварталах – мой дом. Может, хватит на улицах нашего города снеговиков и без нас? Пошли отогреваться чаем?
Грея закоченевшие пальцы о горячую кружку с чаем, я почувствовал, что мне хорошо. Вот так без изысков, хорошо и комфортно находиться тут. Греть руки о чашку сладкого чая, вдыхать неповторимый аромат сдобы. Слушать неторопливое журчание речи Милы. Проблемы словно растаяли в уюте этого дома, сомнения, грызшие душу, испарились. Я глянул на Милу и откровенно залюбовался шикарной косой, которая была перекинута через плечо и золотистой змеей струилась по высокой груди. Поднял глаза на девушку и увидел, что та, буквально перестав дышать, смотрела на меня. Я взял ее руку и потянул к себе...
Тихо собирая вещи, стараясь не разбудить девушку, собираюсь домой. Зачем я это сделал? Кто знает. Но спокойная уверенная сила, идущая от Милы, неповторимый уют ее дома словно очаровали и убаюкали разум. Захотелось быть частицей этого правильного мира. Так незаметно для себя и остался до утра. Но сейчас стыдно и неловко. Никогда не остаюсь на ночь у своих подружек. Просто не знаю, что говорить с утра, когда до макушечки насыщен сексом и не хочется утяжелять себя обещаниями, портить все фальшивыми фразами. Мила проснулась. Села, кутаясь в одеяло, и вопросительно посмотрела на меня:
